Мэри Блейни - Нежданный поцелуй
— Скажешь, что от жадности экономишь на еде.
— Если я дам портному такие объяснения, то тогда, вне всякого сомнения, я стану жертвой карикатуриста Роулендсона.
Елена с трудом приподнялась и стащила через голову измятую нижнюю сорочку. Мерион же сбросил еще остававшуюся на нем одежду, а затем оба скользнули под одеяло.
— А теперь расскажи мне, как ты провел день, — сказала Елена.
— Уф!.. — откликнулся Мерион. — Ты меня словно спустила с небес на землю. Вообще-то я сегодня проснулся так поздно, что ничего не успел сделать. Успел лишь побывать в клубе Джексона. А потом сразу же поехал сюда. Ну а ты как провела день?
— У меня тоже ничего особенного не было. С нетерпением ждала нашей встречи, вот и все. — И тут она вдруг вспомнила о выходке Мии и лорда Уильяма. — А вот вчера вечером…
Мерион рассмеялся.
— Ты хочешь сообщить мне, что происходило вчера вечером? Что ж, расскажи. Интересно будет послушать.
— Нет-нет, я о другом. О том, что случилось прошлым вечером, после того как мы расстались.
Мерион внимательно выслушал ее рассказ о Мие и Уильяме и об их злополучном приключении.
— И приключение это завершилось ужасным утром, — продолжала Елена и тяжело вздохнула. — Хорошо, расскажу и об этом. Так вот, когда я сказала Мие, что из-за такого поведения ее первое появление в свете, возможно, будет отложено, она устроила жуткий скандал — кричала и плакала, а потом запустила в окно вазой, разбив и то и другое.
— Боже милостивый… — пробормотал Мерион — только так он и мог прокомментировать рассказ Елены.
— Я чувствую себя ужасно виноватой. — Елена снова вздохнула. — Конечно же, мне не следовало оставлять Мию на попечение Тинотти, но очень уж хотелось побыть с тобой…
Елена села на постели и, прикрывшись простыней, продолжала:
— Я отправила Уильяму записку с просьбой встретиться со мной у Хэтчарда. Видишь ли, он считал, что ограничивать свободу Мии — ошибка. А я сказала, что они слишком похожи друг на друга, поэтому он не может быть судьей в таком деле. И знаешь, что он мне ответил? — Глаза Елены сверкнули. — Он заявил, что именно поэтому, то есть потому, что они с Мией похожи, он лучше знает, как ее воспитывать.
— Лорд Уильям полагает, что ты должна с ним считаться, — заметил Мерион, сев на постели.
— Что ж, может быть, и так, — кивнула Елена. — Но мне хотелось бы, чтобы он проявлял благоразумие. Но похоже, он слишком уж легкомысленный.
— Думаю, ты к нему несправедлива, — сказал герцог, складывая на груди руки. — Хотя, конечно же, виконт допустил ошибку. Ему следовало немедленно уведомить тебя о замыслах девушки, и ты бы сама все уладила.
Елена рассмеялась.
— Совершенно верно. Именно так я ему и сказала в тот вечер. Но ведь Уильям — мужчина, и он не желает прислушиваться к мнению женщин. К тому же он и сам был в восторге от этого приключения.
Тут Елена наконец умолкла; ей не хотелось портить их чудесную встречу глупыми разговорами о своих домашних неурядицах.
Улыбнувшись, она сказала:
— Какая все-таки здесь замечательная постель. Мерион рассмеялся и обнял ее; он прекрасно понял, что она имела в виду. Минуту спустя тела их снова слились воедино и стали единым целым. И каждый из них понимал, что требуется другому, и отдавал все — и душу, и тело, и сердце.
Глава 25
Мерион уснул, но его храп нисколько не беспокоил Елену. В сущности, он даже не храпел — скорее это было дыхание утомленного мужчины, нуждающегося в отдыхе и покое. Взглянув на него, Елена подумала: «Интересно, есть ли такая женщина, которая посвящала стихи спящему любовнику?» Ей было приятно, что Мерион спал с ней рядом. Ведь если любовники засыпают рядом, то это может означать лишь одно: они по-настоящему доверяют друг другу. А подобное доверие — бесценный дар.
Тут Мерион шевельнулся во сне и, протянув к ней руку, прикоснулся к ее плечу. А затем, судя по всему, погрузился в еще более глубокий сон.
«Наверное, в этом и состоит разница между мужчиной и женщиной, — подумала Елена. — Мериону было достаточно легкого прикосновения, чтобы успокоиться, а вот мне…»
А ей хотелось узнать о нем как можно больше. Нет-нет, она хотела знать о нем все — начиная от его отношения к тому, как принц-регент обращается со своей женой, до того, как часто он наведывается к Гантеру[9].
Немного помедлив, Елена чуть передвинулась, чтобы взять его за руку, но Мерион тут же высвободил свою руку и подложил ее под подушку. Этот жест означал, что сейчас ему не до нежностей.
«Оставь его в покое, — сказала себе Елена. — Он мужчина с головы до ног, и не следует его сейчас беспокоить».
Сопротивляясь соблазну пригладить волосы Мериона и убрать их с его лба, она выскользнула из постели, собрала свою одежду и направилась в гардеробную. Дернув за шнурок звонка, Елена попыталась подавить чувство неловкости. Ее сорочка была мятой и влажной, но другой у нее с собой не было. Кто мог представить, что сорочка так пострадает от их любовных утех?
Горничная тотчас же явилась на зов и, нисколько не осуждая гостью, помогла ей одеться. Потом, улыбнувшись, сообщила:
— Миледи, герцог еще раньше распорядился принести в гостиную вино и кексы. Он встретит вас там, когда сочтет удобным.
Слова «сочтет удобным» казались совсем неуместными и наводили на мысль о том, что следует вернуться в спальню и позаботиться об удобствах герцога. Однако она не уступила соблазну и отправилась в гостиную. Выпив немного вина, Елена взяла один из томов, что лежали на столе возле подноса с угощением, и раскрыла его.
Мерион протянул руку к Елене, но вместо нее нащупал холодные простыни. А ведь ему хотелось, чтобы она была рядом с ним. Разочарованный, он со вздохом приподнялся и провел ладонью по лицу, изгоняя остатки сна. Потом осмотрелся. Из гардеробной не доносилось ни звука. Это означало, что Елена спустилась вниз и, ожидая его, пьет вино и подкрепляется кексами. Мерион взял подушку и в раздражении швырнул ее через комнату. И тут же рассмеялся — ведь точно так же поступал иногда Рекстон, когда сердился. Да, он, Мерион, действительно злился. Ему хотелось, чтобы Елена пришла сюда — немедленно.
Поднявшись с кровати, он принялся одеваться. Бриджи, рубашка, сюртук, галстук… Впрочем, узел галстука он не стал сильно затягивать, чтобы не давил. А теперь — сапоги…
Натянув первый сапог, герцог замер на мгновение, пораженный совершенно неожиданной мыслью. Затем, выпрямившись, выбежал в одном сапоге из комнаты и ринулся к лестнице. Ведь если Елена Верано стала его любовницей, то она должна жить в этом доме, чтобы он всегда мог к ней приехать, — так он рассуждал с самого начала. А сейчас он понял, что и сам мог бы поселиться здесь, вместе с ней. Так было бы гораздо удобнее, потому что, как ему казалось, он будет желать ее постоянно, каждый день и каждый час.
