Мэри Маккол - Когда тайна раскроется
Александр встал рядом с ней у камина. Он поднес ее пальцы к губам и поцеловал их.
– Да, леди? – негромко спросил он.
– Ты должен согласиться еще на одну вещь, чтобы я могла быть спокойна.
– Твое счастье для меня очень важно. В этом не может быть никаких сомнений. Но сначала я должен услышать, чего ты хочешь от меня, чтобы знать, смогу ли в этом тебе поклясться, – ответил он, слегка улыбнувшись.
– Обещай не возвращаться в Данливи. Никогда. Сделай это ради меня, если не хочешь ради себя. Здесь тебя ждет смерть, и я…
У Элизабет комок подступил к горлу. Судорожно сглотнув, она посмотрела ему в глаза, желая, чтобы он понял, насколько сильно она за него боится. Однако Элизабет не удалось скрыть, как тяжело ей просить его о расставании навеки.
– Пообещай мне это, – прошептала она.
– Нет, Элизабет, – негромко произнес в ответ Александр. От чувств, с которыми он произнес ее имя, по ней словно прошли волны – удивительные, полные любви и горечи потери. – Леди, я не могу…
– Пообещай по крайней мере подумать об этом, – прервала она его, отчаянно пытаясь найти аргументы, которые смогли бы его убедить.
На его лице отразились любовь, протест, сожаление и что-то вроде согласия.
– Ладно, леди. Обещаю ради вас об этом подумать.
Элизабет смогла только кивнуть и попытаться улыбнуться. Она бросилась в его объятия и, приникнув головой к его широкой, твердой и теплой груди, мысленно пожелала, чтобы он понял ее аргументы.
Она надеялась, что он поступит именно так, как она сказала, и, когда придет время все раскрыть, будет очень далеко от нее, Данливи и уготованной ему смерти.
Это единственный путь, убеждала она себя, чтобы не уступить горестным мыслям, которые появлялись у нее в сильных руках Александра. Эти объятия она хотела запомнить как можно лучше, поскольку они будут поддерживать ее дух на протяжении долгого и тяжелого времени, которое ей предстоит.
Боже правый, пусть Александр поймет, что она указала ему единственно правильный путь для обоих.
– Вы позволили ему бежать? – не веря своим ушам, спросил Эдвин.
Элизабет поднялась в полный рост. В ее кабинете было светло и просторно. Прошло несколько часов после того, как она простилась с Александром, и утренние солнечные лучи потоком лились через открытые ставни. Она повернулась к Эдвину, начальнику охраны и отцу Павлу, которые тоже стояли неподалеку. В комнате находились еще несколько лучших солдат охраны из верхнего гарнизона, которые знали, кто такой Александр на самом деле. Их ввели в курс дела, поскольку они могли подсказать, как лучше всего отразить предстоящее нападение лорда Леннокса.
Элизабет считала, что такая угроза приближается.
– Да, – после долгой паузы холодно ответила она. – Вы, очевидно, не расслышали, как я вчера напомнила всем, что именно я хозяйка замка.
Эдвин повернулся к начальнику охраны за поддержкой. Элизабет с мрачным видом молча смотрела на них. К счастью, начальник охраны знал свое место. Он только наклонил голову в знак того, что признает ее решение. На Эдвина он старался не смотреть. Отец Павел выглядел встревоженным, но молчал. После того как был раскрыт обман Александра, он молчал постоянно.
– Хотите что-нибудь еще сказать, Эдвин? – требовательно произнесла Элизабет.
– Нет, – ответил он.
Судя по его виду, он не был согласен с ее действиями.
– Тогда можете идти. Вы оба. – Она кивнула капитану и управляющему, после чего добавила: – Однако вас, отец Павел, я попрошу задержаться.
Престарелый священник кивнул, по-прежнему не произнося ни слова, и направился к окну, чтобы выглянуть наружу.
Эдвин и начальник охраны уже направились к двери, но сэр Гарет внезапно повернулся к Элизабет.
– Прошу прощения, леди Элизабет, мне нужно задать вам вопрос, поскольку это касается предстоящего штурма англичан. – Он кашлянул, чтобы прочистить горло, и продолжил: – Миледи, мои солдаты должны знать, что им делать, если сэр Александр д'Ашби снова появится в Данливи. – Наконец он поднял глаза на нее, и выражение его лица стало жестче. – Как к нему относиться – как к другу или как к врагу?
Элизабет замерла.
– Ответ на ваш вопрос зависит от того, на чьей стороне в бою будет этот притворщик – если он вообще появится, – буркнул Эдвин, на которого явно не подействовало напоминание о том, кто является главным в Данливи.
– Конечно, – произнесла Элизабет.
Ее сарказм был так тонок, как фигура Эдвина. Черт бы его побрал. Если бы не беспорочная служба этого управляющего на протяжении многих лет, она сняла бы его с поста без колебаний.
– У меня нет оснований считать его врагом, капитан. – произнесла Элизабет. – Англичане вынудили его участвовать в их плане захвата Данливи. Он мне признался в этом сам, без расследования с моей стороны. – Она метнула в Эдвина мрачный взгляд. – И рассказал все те секреты о Данливи, которые были переданы лорду Эксфорду. Это он сделал не ради себя, а для того, чтобы помочь нам приготовиться к возможным уловкам англичан при штурме.
– Хорошо, миледи, – негромко произнес сэр Гарет.
Эдвин хранил молчание.
– Вряд ли он здесь снова появится, так что пусть вас это не беспокоит, – с беспечным видом произнесла Элизабет, хотя от каждого слова у нее сжималось сердце.
– Почему вы так полагаете, леди? – вмешался наконец отец Павел.
Она перевела на него взгляд и увидела нахмуренное лицо, отчего ее сердце снова заныло.
Она пристально посмотрела на своего исповедника, до боли сжав пальцы.
– Я так полагаю, святой отец, потому что сама просила Александра удалиться. Ему нет нужды сюда возвращаться.
Эдвин недовольно фыркнул.
– То, что вы просили его, не означает, что он повинуется, леди Элизабет. Думаю, вы поймете это, лишь когда пострадаете из-за него.
– Меня это не волнует, – возразила Элизабет – Перед тем как сэр Александр ушел, мы обсуждали с ним некоторые вопросы. Мне этого достаточно, а поскольку я хозяйка замка, должно быть достаточно и вам.
– Похоже на то.
Ответ Эдвина можно было считать учтивым. Не произнеся больше ни слова, управляющий снова поклонился, повернулся и вышел.
Сэр Гарет последовал за ним, и в следующее мгновение Элизабет осталась наедине со священником. Отец Павел явно чувствовал себя неловко. В его глазах была видна тревога. Покачав головой, он вздохнул, после чего подошел к Элизабет и взял ее руку в свои морщинистые руки.
Этот простой добрый жест повлиял на нее много сильнее, чем могли бы повлиять аргументы или большая оппозиция. Он словно убрал подпорки стен, которыми она отгородила себя от потайных мыслей и чувств. На глаза ей навернулись слезы, которые через мгновение уже лились горячим потоком.
