Дебра Дайер - Невеста сердится
Он коснулся розового соска кончиком пальца. Она закусила губу, но не смогла сдержать стона.
— Вы желаете держать меня в клетке, миледи?
— Нет. Только приручить. Я хочу, чтобы дракон остался со мной навечно.
— Навечно. — Саймон закрыл глаза, прижался щекой к ее нежной груди. Его охватил страх, какого он никогда не испытывал. Он боялся потерять эту женщину. Должен ведь найтись способ остаться рядом с ней навечно.
Она качнула бедрами, и его возбужденная плоть ощутила прикосновение мягких завитков. От этой сладкой пытки Саймон застонал.
— Ну, что скажешь, могучий дракон? Согласен стать моим союзником, моим защитником, моим любовником навечно?
— Я никогда тебя не покину. — Он поднял на нее глаза. — Мое сердце, мою душу, мое тело — все, что у меня есть, я отдаю вам, миледи.
Слезы застилали ей глаза.
— Навечно, — прошептала она, прижав губы к его губам.
— Навечно. — Он обнял ее, крепко прижал к себе, а она медленно опустилась навстречу ему, принимая его в святилище своего тела. Слившись с ней, ощутив ее сладостный жар, он понял наконец, что значит рай на земле. А в следующее мгновение — что такое ад: это угроза, притаившаяся в темном углу.
Эмили слизнула с кончика пальца остатки сахара и корицы, налипшие с булочки, которую она съела на завтрак. Никогда еще она не ездила на пикник так рано, чтобы завтракать на природе. Она посмотрела на мужчину, который растянулся рядом с ней на лоскутном одеяле, и припомнила еще несколько вещей, которых никогда не делала до вчерашнего вечера.
Саймон улыбнулся:
— Вид у тебя, как у котенка, который только что съел целое блюдце сливок.
Она подняла руки, словно хотела дотянуться до пушистых белых облаков, плывших над Рейвенвудом. Она и чувствовала себя котенком, который вот-вот замурлычет. Так было ей хорошо и уютно.
— Мои родители впервые встретились здесь, в Рейвенвуде.
— Правда? Странное место для встречи.
— Мне всегда нравилось думать, что их свела судьба.
— Хитрая это штука, судьба. Ну, расскажи, как же судьба умудрилась свести их?
Откуда-то со двора замка налетел ветерок, приподнял уголок лоскутного одеяла, затеребил его, согнул как раз там, где ее мать когда-то вышила по белой ткани бледно-желтый тюльпан. Эмили расправила уголок, прижала к густой траве.
— Мой дедушка Уитком когда-то владел Рейвенвудом и землей, на которой теперь стоит дом моего отца. Замок всегда принадлежал семье Уиткомов, с тех самых пор, как был построен. Один из титулов дедушки был барон Рейвенвуд.
— Значит, твоя мать — потомок первого лорда Рейвенвуда и его супруги?
— Да. — Эмили посмотрела на главную башню замка. Солнце, проглядывавшее сквозь облака, заливало золотым светом серые камни, как и всегда на протяжении вот уже четырехсот лет.
Ей казалось, что в этом неярком золотом свете она видит, как развеваются флаги лорда Рейвенвуда на высоких башнях, слышит, как разговаривают и смеются люди древних времен, занимаясь своими повседневными делами. Она всегда мечтала о том, как покажет это волшебное место тому единственному, суженому. И вот этот мужчина здесь, рядом с ней.
— Мой дедушка Уитком в молодости питал пагубное пристрастие к игре. Чтобы покрыть свои долги, продал Рейвенвуд и прилегающие земли моему дедушке Мейтленду еще в те времена, когда мой отец был совсем ребенком.
Саймон сорвал травинку и принялся вертеть в пальцах.
— Это излечило твоего дедушку от страсти к игре?
— Дедушка говорил, что с тех пор ни разу не брал в руки карты. Но дедушку Мейтленда он невзлюбил за то, что тот купил Рейвенвуд, хотя виноват в том, что замок ушел из семьи, был только дедушка Уитком. Поэтому дедушка и противился браку мамы и папы.
Глаза Саймона сверкнули. Он улыбнулся:
— Но судьба их все-таки свела.
— А с судьбой не поспоришь. — Эмили посмотрела на древние камни. — Моя мать жила вместе со своей семьей в поместье Каслрей-Парк, неподалеку от Бата. И в один прекрасный день она приехала сюда осмотреть замок. Как раз в этот день мой отец оказался здесь. Они почувствовали взаимную симпатию и договорились снова встретиться здесь на следующий день. А потом не проходило дня, чтобы они не встречались. Через три недели мой отец отвел маму в часовню, которая находится в главной башне, и там сделал ей предложение.
— И теперь Рейвенвуд вновь оказался во владении потомков первого барона.
— Сам видишь, это судьба. И это был не первый случай, когда судьба свела влюбленных в Рейвенвуде. — Эмили вся лучилась от счастья.
Ветерок взъерошил его волосы, черные как вороново крыло пряди упали на лоб.
— Так когда судьба впервые проявила себя в Рейвенвуде?
— Первый лорд Рейвенвуд похитил себе невесту в тот самый день, когда она должна была выйти замуж за другого. Эта девушка была просватана за Рейвенвуда, еще когда оба были детьми, но через несколько лет ее отец передумал и просватал дочь за другого, который, как тогда казалось, обещал стать союзником посильнее Рейвенвуда.
— Выходит, похитив невесту, Рейвенвуд по тогдашним законам не совершил преступления. — Саймон провел кончиком пальца по ее руке, от того места, где начинался короткий рукавчик темно-золотистого платья, и до самой косточки на запястье. От этого нежного прикосновения по телу у нее пробежала дрожь. — Неизвестно только, понравилось ли молодой леди, что с ней обращаются как с вещью?
— Если верить легенде, то сначала она пришла в страшную ярость и считала Рейвенвуда негодяем.
Саймон опустил глаза и погладил ее запястье.
— А потом леди перестала гневаться на Рейвенвуда?
— Перестала. — Эмили бросило в дрожь при мысли о том, что будет, если к нему вдруг вернется память.
— Когда ее отец подошел к стенам замка, она отказалась покинуть своего любовника. Забралась на стену главной башни и пригрозила броситься вниз, если отец не отведет войска. В стене возле одной из башен выбит крест. В том самом месте, где она стояла.
Пальцы его сжали ее запястье.
— Так она бросилась со стены?
— Нет. Ее отец отвел войска и признал ее брак.
Он поднес ее руку к губам.
— Вы, миледи, унаследовали характер этой средневековой леди.
— Я хорошо понимаю ее. Понимаю, почему она не испугалась целой армии и отказалась покинуть возлюбленного.
— Надеюсь, миледи, вы и далее сохраните подобный боевой дух. — Саймон повернул ее руку и принялся вглядываться в линии на ее ладони, словно пытаясь определить по ним ее судьбу.
Заметив в его глазах печаль, она коснулась его щеки.
— Что-то не так?