Лейла Мичем - Дикий цветок
— Что-нибудь болит? Сломано?
— Нет. Я чувствую тошноту, и у меня болит голова.
— Вы сильно ушиблись, когда падали. У вас рассечена кожа на голове. Пошевелите-ка руками и ногами.
Джессика послушно приподняла и подтянула к груди одну ногу, затем другую, взмахнула обеими руками.
— Видите? Со мной все в порядке, — заплетающимся языком промолвила она.
У Сайласа на сей счет были большие сомнения.
Прискакал Джереми с бинтами и мазью. Кучер фургона, следовавшего за конестогой Джессики, принес деревянное ведро с дождевой водой из бочонка, приделанного сзади к ее фургону.
Сайлас слышал, как Типпи успокаивает Джошуа, пока он сам и Джереми возились с раной Джессики. Она лежала бледная и ко всему равнодушная, а друзья обсуждали, что делать дальше. Когда смыли кровь, оказалось, что рана не настолько страшная, как Сайлас опасался. Осколков костей в ране не видно, но ее все равно следует немедленно обработать, иначе не избежать заражения. Следует ли везти Джессику в фургоне в Новый Орлеан, или лучше будет доставить врача сюда? Мужчины согласились, что тряска в фургоне не пойдет раненой на пользу. К тому же в поисках врача в большом незнакомом городе будет потеряно много времени.
— Я бы посоветовал прибегнуть к помощи Томагавка, — предложил Джереми. — Его соплеменники столетиями лечат подобного рода ранения.
Индеец из племени крик стоял невдалеке. Его обычно бесстрастное лицо подернулось тенью тревоги. Вежливость и обходительность Джессики завоевали расположение индейца.
— Надо принести листья алое. Они растут тут поблизости.
— Посмотрим, что ты сможешь сделать, — сказал Джереми, но Томагавк уже исчез в лесу.
Караван остановился. От повозки к повозке передавалась весть о несчастье, постигшем Джессику. Ее щедрость и любовь к детям растопили некоторые из холодных сердец ее недоброжелателей. Люди вылезали из повозок и взволнованно смотрели в сторону ее конестоги. Никто, впрочем, не спешил на помощь. В долгом пути произошло достаточно несчастных случаев, чтобы люди усвоили: лучше всего не мешаться под ногами, а оставаться со своими семьями и животными.
Вскоре появился Томагавк Лейси, неся сорванное им растение, усыпанное толстыми темно-зелеными листьями. Сайлас и Джереми посторонились. Индеец опустился на колени подле раненой девушки. Она находилась на грани беспамятства, но, когда Томагавк начал разбинтовывать ей голову, встревожилась.
— Я помогу вам, миссис Джессика.
— Спасибо, мистер Лейси.
Индеец отрезал несколько напоминающих кактусы листьев. На месте срезов выделилась прозрачная жидкость, которой он начал капать Джессике на рану.
— Рассечено вверх и вниз, — произнес Томагавк, махнув рукой вертикально в направлении Сайласа и Джереми. — Не прямо поперек, — индеец рубанул рукой воздух горизонтально. — Хорошо. Кожу можно стянуть обратно. Заживет.
Джереми принялся рвать полотенце на полосы.
— Рану надо промыть водой, которую… из-под огня…
— Кипяченой водой? — уточнил Сайлас.
Томагавк согласно кивнул головой.
— Если не… не…
Он не смог вспомнить английского слова.
— Если не будет заражения, — помог ему Джереми.
Индеец вновь кивнул.
— Если не будет заражения, она поправится, — сказал он.
Палец индейца скользнул вдоль его виска.
— Шрам… может.
— Большое спасибо, — поблагодарил Сайлас, очень надеясь, что Томагавк не ошибается и лечить заражение обычным способом не придется.
Его едва не стошнило, когда перед мысленным взором предстали картины одна другой отвратительнее: раскаленный утюг, прикасающийся к ране Джессики… игла с продетым в нее кетгутом, вонзающаяся в ее нежную плоть… Принесли кипяченую воду. Томагавк промыл рану, приложил свежее алое и крепко-накрепко, чтобы плоть лучше срасталась, обмотал голову Джессики лоскутами полотенца.
Сайлас и Джереми совещались, что же делать дальше. В конце концов Толивер, бережно поддерживая голову Джессики, покоящуюся на его плече, передал жену из рук в руки Джереми, стоящему в конестоге. После этого и сам Сайлас быстро забрался в фургон. Вместе они уложили Джессику на ее соломенный тюфяк.
— Я останусь с ней, — заявил Сайлас. — Если у нее начнется жар, надо будет послать за врачом. Скажи Типпи, чтобы присматривала за Джошуа. Пусть едут в моем фургоне.
— Типпи может не согласиться. Она захочет остаться со своей хозяйкой.
— А я хочу остаться со своей женой, — заявил Сайлас тоном, не предусматривающим возражений.
— Я распоряжусь разбивать лагерь на ночь, — сказал Джереми. — Надо будет принести настойку опия. У твоей жены будет ужасно болеть голова.
Джессика приоткрыла глаза и увидела Сайласа, натягивающего над ней москитную сетку.
— Я буду жить? — спросила она.
Мужчине показалось, что в вопросе девушки прозвучали почти веселые нотки. Опустившись на корточки, он убрал пряди волос, упавшие на повязку.
— Да, — ответил Сайлас. — Ваша голова оказалась слишком крепкой для того камня.
Лицо девушки озарила легкая улыбка.
— Тем хуже для вас, — произнесла Джессика.
— Тем хуже для камня.
Джереми вернулся с настойкой опия и местным фермером, который выехал встречать караван с плодами собственного труда на продажу. Джереми сказал, что Сайласу следует его выслушать. Друг ответил, что это подождет — надо дать Джессике ложку красновато-коричневой, очень горькой на вкус жидкости, которую использовали в качестве болеутоляющего.
Девушка застонала, когда Сайлас поднял ей голову. Ложка замерла у ее рта.
— Что это?
— От этого вам полегчает. Откройте рот.
Приняв лекарство, Джессика скривилась. Сайлас быстренько напоил жену водой из ковша, чтобы перебить мерзкий вкус во рту.
— Где Типпи? — поинтересовалась она.
— С моим сыном.
— А почему вы не с ним?
— Потому что я с вами.
Веки девушки сонно опустились.
— Хорошо, — пробормотала она.
Фермер сообщил новости, заставившие покраснеть от стыда кое-каких недоброжелателей Томагавка Лейси, которые то и дело бурчали и злословили у него за спиной. Пока караван двигался по землям Джорджии и Алабамы, к вящему недовольству многих переселенцев, индеец уводил их подальше от немногих обитаемых городков и поселений на севере, следуя через густые леса, болота и заросшие берега, по труднопроходимым, но куда более безопасным тропам, тянущимся вдоль южных границ штатов. Некоторые только тем и занимались, что ворчали по поводу выбора Томагавка. Один переселенец лишился на крутом склоне фургона и обвинил в своей беде индейца. Незадачливый хозяин повозки принялся угрожать Томагавку стальным острием пики, но вмешался Джереми. Обезоружив мужчину, он заявил, что в случившемся виновата лень последнего. Надо было придумать что-нибудь, дабы притормозить движение фургона.
