Бренда Джойс - Самозванка
— Не кажется ли вам, Талли, что лорд Фарлей пошел на поправку?
Талли смягчился.
— Мне трудно ответить утвердительно, леди Гудвин. Все мы денно и нощно молимся о здоровье сэра Джона. Но пока он не чувствует собственных ног и не может двигать ими.
Виолетта пошатнулась и чуть не упала. Чтобы удержаться, она была вынуждена ухватиться за плечо дворецкого.
— О Боже, что вы имеете в виду, говоря, что лорд Фарлей не чувствует ног?
— Именно это я и имею в виду, — строго ответил Талли.
Виолетта отвернулась. В глазах ее стояли слезы. Так значит… он парализован. А что если… это навсегда? Это она во всем виновата.
— Что, черт возьми, тут происходит? — раздался требовательный голос Блэйка.
Виолетта резко повернулась и увидела, что Блэйк спускается по лестнице в вестибюль. На нем были помятые брюки и несвежая рубашка. Лицо его было каменным, глаза ледяными. Он направился прямо к незваной гостье. Виолетта неподвижно ждала его приближения.
— Что вы здесь делаете? — гневно спросил Блэйк.
— Я… я только хотела узнать, как чувствует себя Джон, — прошептала Виолетта.
— Я бы не хотел видеть вас в этом доме. Думаю, что никто этого не хочет.
Виолетта застыла на месте. Она не могла вымолвить ни слова.
— Блэйк! — наконец воскликнула девушка. — Я так виновата! Мне так жаль! Пожалуйста, скажите мне, что с Джоном все будет в порядке.
На самой высокой ноте у нее оборвался голос.
— Мой брат чувствует себя скверно. Он парализован. Вся нижняя часть его туловища обездвижена.
Виолетте не требовалось ломать себе голову над тем, что думает о ней Блэйк. Было совершенно ясно, что в случившемся он винит ее.
— Я тоже молюсь за него, — дрожа всем телом, вымолвила Виолетта.
— Как будто это имеет какое-то значение, — сумрачно процедил Блэйк. — До свидания, леди Гудвин. Полагаю, настало вам время вернуться туда, откуда вы появились в нашей жизни.
Виолетта медленно попятилась. Потом она развернулась и бросилась прочь из Хардинг-Хауса.
Глава 20
— Каковы ваши прогнозы? — спросил Джон.
Доктор Браман выпрямился. Он только что завершил осмотр больного. Джон настоял, чтобы во время обследования и последующей беседы в спальне не было никого из членов его семьи.
— Я буду откровенен с вами, сэр. Я сомневаюсь, что вы когда-нибудь сможете встать на ноги и пойти.
Джон побледнел.
— Ниже пояса ваше тело совершенно потеряло чувствительность. Должен признаться, что после травмы такой сложности, которую получили вы во время падения, ни один из моих пациентов не излечился полностью.
Джон молчал. В ушах у него стучало. Фигура доктора расплывалась у него перед глазами. Джон повернул голову и бросил взгляд в окно. Шел дождь. Небеса были темно-серого, почти черного цвета. Время словно остановилось для Джона. В мозгу вертелась одна мысль: он калека. Он больше не мужчина. Не человек. Калека.
— Сэр, вы должны быть счастливы уже тем, что остались в живых, — участливо сказал врач. — Стэнхоуп, например…
— Только не говорите о том, что мне повезло! — взорвался Джон. — Прочь отсюда! Сейчас же покиньте эту комнату!
На висках у Джона вздулись вены. Лицо его стало красным.
В одночасье он потерял все: надежды, мечты, любовь.
Доктор поспешно удалился. Дверь отворилась, и в спальню вошли Блэйк, граф и графиня.
— Джон… — начал граф.
— Все… подите прочь… Мне надо побыть одному! — раздраженно выкрикнул Джон.
Вперед протиснулась Катарина.
— Она здесь?! Пусть сейчас же выйдет! — взорвался Джон.
Катарина замерла на месте.
— Сынок, позволь мне посидеть возле тебя, — ласково попросила графиня.
— Нет. — Джон отвернулся. На виске его отчаянно билась налитая кровью жилка. Все, что раньше радовало Джона и составляло удовольствие его жизни, теперь превратилось в смерть.
— Давайте уйдем и оставим его одного, — прошептала Катарина. — Пойдемте. Джону надо побыть одному.
Лорд Фарлей не взглянул ни на родных, ни на Катарину.
Он слышал, как они тихо и виновато вышли. Он слышал, как скрипнула дверь. Тогда Джон протянул руку, взял с тумбочки фарфоровую лампу и со всей силы швырнул ее в противоположную стену. Ударившись о стену, лампа с грохотом разлетелась на мельчайшие кусочки.
За лампой последовала ваза со свежесрезанными цветами.
Родные Джона собрались в библиотеке. Граф сидел, уныло глядя в пол. Рядом с ним, беспомощно бросив руки на колени, застыла графиня. Возле окна, наблюдая, как дождь прибивает к земле садовые растения, стоял Блэйк. На стуле у стены заливалась слезами Катарина. Доктор Браман только что вышел.
— Я не верю, — мрачно произнес Блэйк. — Он будет ходить.
Ему никто не ответил. Тогда Блэйк резко развернулся и твердо сказал:
— Я займусь этим делом сам. Из всякого правила есть исключения. Я уверен, что случаи полного излечения были.
— Если раздобудешь сведения о таком чуде, дай нам знать, — печально отозвался граф. Он был сражен известием хирурга.
Вытерев платком слезы, Катарина сказала:
— Он нуждается в нашем участии. Он должен знать, что наши чувства к нему не изменились. Он должен знать, что мы по-прежнему любим его и восхищаемся им. Он переживет этот кризис, я не сомневаюсь в этом.
— Да, он начнет ходить, — подтвердил Блэйк. — Господи, зачем он бросился на помощь Виолетте?!
— Он не мог пройти мимо, — сказала Катарина. — Джон в высшей степени джентльмен.
— Черт бы побрал ее кокетство! — воскликнул Блэйк. — Это она во всем виновата!
Графиня поднялась, подошла к младшему сыну и положила руку ему на плечо.
— Блэйк, это несчастный случай. Виолетту нельзя в этом винить.
Блэйк поднял голову и посмотрел на мать. Глаза ее были заплаканы. Он прекрасно понимал, что мать права, но какая-то сила словно заставляла его обвинять во всем леди Гудвин. Он вспомнил, как стоя в вестибюле Хардинг-Хауса, она шептала: «Простите, мне очень жаль».
— Ей не следовало показываться на балу! — жестко сказал Блэйк.
— Значит, это моя вина, не так ли? — ядовито спросила Катарина.
— О Господи! А вы пригласили ее из-за меня!
— Это я посоветовала Виолетте заставить вас ревновать, — всхлипывая, прошептала Катарина.
Блэйк подошел к Катарине и нежно обхватил рукой ее талию.
— Значит, мы все в этом виноваты.
Если бы он уделил девушке хоть малую толику внимания, у нее не было бы необходимости искусственно вызывать его ревность. Тогда несчастья можно было бы избежать.
На диван с тяжелым вздохом опустился граф:
— Довольно. Перестаньте швырять друг в друга камнями. Мы должны сделать что-то такое для Джона, что сможет ему помочь.
Дверь скрипнула и приоткрылась.
