Мэри Уайн - Похищение невесты
Он сжал губы, стараясь справиться со смехом, но глаза его продолжали озорно сверкать.
— Ты ревнуешь, Джемма?
— Конечно, сэр. Почему это мне приходится стоять нагой, пока каждую пядь моего тела проверяют — и постель тоже, — и все ради того, чтобы доказать мою невинность, а моему жениху дозволяется «часто ездить верхом»?
Его глаза потемнели.
— Это несправедливо, я согласен. Но наверное, дело в том, что мужчины из ревности убивают, малышка. И я чувствую, что моментально придушил бы любого мужчину, который бы к тебе прикоснулся.
— Дикарь! — Она возмущенно фыркнула. — Принимай свою ванну один.
Он прижал ладонь к сердцу.
— Клянусь тебе, Джемма, что я ни одной женщины не допускал в эту ванну.
— Клянешься честью?
Его ответ прозвучал совершенно серьезно:
— Да, милая. А теперь разденься. Я хочу проверить, не обманули ли меня воспоминания: неужели ты и, правда, красивее всех женщин, которых мне доводилось видеть?
Его взгляд был устремлен на нее, и в нем выражались только прямота и преданность. Возбуждение снова прошло по ее телу, вырвавшись из того далекого уголка, куда она оттеснила его, когда судьба отняла у нее Гордона.
Не сводя глаз со своего мужа, она распустила шнур, стягивавший полы ее халата, и, качнув плечами, неспешно спустила тяжелую ткань вниз по рукам, бедрам, коленям…
Гордон жадно смотрел на нее, следя затем, как материя халата открывает все новые и новые участки ее тела.
— Ты поразительно хороша, Джемма. И ты моя! — Он снова посмотрел ей в глаза. — И это меня несказанно радует, милая моя.
Он подхватил ее на руки, прижав к груди, и понес к ванне. Убедившись в том, что вода не слишком горяча, он бережно опустил Джемму в нее. Она невольно вздохнула — и он засмеялся.
— Хорошо, правда?
Нагнувшись, он выдвинул одну из корзин с углями из-под ванны.
— Где ты такую нашел?
Он шагнул в воду и погрузился в нее рядом с Джеммой, заставив уровень воды сильно подняться. Ванна оказалась не только невероятно широкой, но и гораздо более глубокой, чем все, которые ей приходилось видеть. Зачем это было нужно, она поняла только тогда, когда Гордон откинулся на ее стенку: эта часть ванны поднималась достаточно высоко, чтобы он мог опираться на нее спиной. Удовлетворенно вздохнув, он выразительно посмотрел на Джемму.
— Ее сделал один из моих кузнецов. Я прочитал про такую в одной книге, которую привезли из Святой земли, — Он лукаво подмигнул. — Там рассказывалось про султана, который брал ее с собой, когда путешествовал. Оказывается, он любил, чтобы его наложницы постоянно его ублажали.
— Прямо в ванне?
Ее голос звучал глухо и чуть хрипло: она невольно заинтересовалась запретной темой. Гордон окунул руки в воду и взялся за свою плоть.
— Да, милая. Эти мавры учат своих наложниц, что мужчина не может испытать наслаждения, если женщина не подведет его к нему.
— Ты шутишь!
Тем не менее, эта мысль подействовала на нее возбуждающе. Внизу ее живота зародилось желание, ее тело требовало, чтобы она попробовала то, о чем он говорит.
— Ты ведь сидишь со мной в ванне, правда? — Он поймал под водой ее стопу. — В этой книге было много разных подсказок. — Он начал массировать ее ногу, бережно разминая ступню и подъем. — А еще там перечислялись те точки, нажимая на которые, можно разбудить в женщине страсть.
— На ноге?
— Да. — Он продолжил свои ласки. — Кажется, вот здесь.
Из-под его пальцев потоки возбуждения поднимались вверх по ее ногам. Они щекотали и дразнили, разжигая сладкое томление.
— Церковь должна была запретить такую книгу.
— Запретила, можешь не сомневаться. — Он взялся за другую ее ступню, массируя ее точно так же. Ее тело заливал жар, так что вода внезапно показалась ей чересчур горячей. — Но тебе ведь хочется узнать, что еще в ней было, правда?
— Да! — тут же отозвалась Джемма, вызвав у него радостную улыбку.
— Ну, в книге что-то говорилось про соски.
Он притянул Джемму к себе, посадив прямо на колени. Она взвизгнула, потому что его налитый желанием жезл оказался прямо у нее между ногами, раздвинув губы.
— А теперь заведи руки за спину, чтобы твоя сладкая грудь подалась мне навстречу, — так делают хорошие наложницы.
— Но это непристойно!
— Возможно. Но эта мысль заставила тебя задыхаться, жена.
Это была правда. Жажда охватывала ее, и ее мысли разжигали ее все сильнее. Он взял ее за запястья и мягко завел ее руки назад. Действительно, ее груди приподнялись ему навстречу!
— О! Идеальная картина покорности. Знаешь: мавры требуют, чтобы их наложницы рабски подчинялись каждому их желанию. Ты так посидишь в ожидании моего прикосновения, прижимаясь своей жемчужинкой к моему члену?
Его ладони подхватили ее груди. Благодаря воде ощущения стали еще более острыми. Его пальцы погладили ее кожу, а потом он вынул руки из воды, чтобы влага капала с них на верхнюю часть ее грудей, где кожа еще оставалась сухой.
— Сладкая моя женушка. Я буду с нетерпением ждать зимы.
У нее невольно вырвался смешок, а ее щеки снова заалели. Она ощутила себя красивой. И дело было не в цветистых комплиментах или хорошо подобранных подарках, это чувство дарили ей его взгляд и то, как он продолжал смотреть на ее грудь. Он по-прежнему с удовольствием ласкал ее: водил пальцем по набухшим соскам, подхватывал ладонями упругие полушария… В ней постепенно нарастало возбуждение, заставлявшее ее все острее ощущать, как его налитая желанием плоть давит на ее клитор. Ей стало трудно сохранять неподвижность: ей нестерпимо хотелось покачивать бедрами. Она прикусила губу — но не сумела заставить себя сидеть спокойно.
— Да, я полностью с тобой согласен, милая, настало время действовать.
Он переместил руки ей на бедра, обхватывая их ладонями и сильнее прижимая к себе. Чуть приподнимаясь, он постепенно уперся жезлом во вход в ее тело.
— Гордон…
Она задыхалась от сладкого нетерпения, порождаемого его движениями. Крепко держа ее за бедра, он не позволял себе продвигаться вглубь, а только слегка скользил у нее между ног. Наслаждение стало острее. Вода плескалась вокруг ее грудей и сосков, а он все продолжал эту сладкую пытку. Теряя самообладание, она со стоном попыталась остановить его.
— Гордон! Перестань… иначе…
— Не стесняйся, Джемма. Я хочу услышать, как ты закричишь.
У нее не осталось выбора. Она не в состоянии была устоять. И потому сдвинула ноги, стараясь, чтобы их тела соединились еще сильнее. Его движения ускорились, и она отчаянно впилась ногтями ему в плечи. Крик, который он желал услышать, вырвался у нее из груди в момент наивысшего экстаза. Наслаждение захлестнуло ее, на мгновение засияло огненным шаром — и рассыпалось языками ослепительного пламени, которое охватило все ее тело. Она задохнулась, опустив голову ему на плечо. Ее сердце отчаянно колотилось. Руки, удерживающие ее бедра, сжались, пожалуй, чересчур сильно, но не дали ей упасть. Судорожно глотая воздух, она постепенно приходила в себя.
