Лариса Шкатула - Вдова живого мужа
Отец! Она вспомнила о Первенцеве, потому что лишь недавно стала действительно считать его отцом, осознав, что из близких у нее, кроме него, никого не осталось.
Катерина взглянула на стенные часы — кошка на них под монотонное тиканье равнодушно водила глазами туда-сюда. Половина шестого. Последнее время Аристарх иной раз ночевал в своей квартире, будто призрак Руфины Марковны, витавший в ней, потихоньку истаял. А возможно, причина была в другом: столь любезная его сердцу Евдокия Петровна, похоронив мать, десять лет лежавшую парализованной, теперь была свободна вечерами… Катерина одернула себя: неужели завидует этой славной женщине? Или ревнует её к отцу? Домработнице она лишь попеняла, что та скрывала свою беду от нее.
— Ах, Катерина Остаповна, — смутилась бедная женщина, — кабы знал, где упал… Прежней-то хозяйке рассказала, а она забоялась — почему-то считала такие болезни заразными, — и уволила меня. Сколько дней без куска хлеба маялись!
— Глупость-то какая! — ахнула Катерина и подумала, что после стольких лет мучений Евдокия Петровна вполне заслужила хоть немножечко счастья…
Минуту-другую поколебавшись, Катерина позвонила отцу.
— Первенцев у телефона! — голос отца не был сонным, и она без лишних экивоков приступила к делу.
— Папа, мне с тобой срочно нужно поговорить.
— Хорошо, Катюша, — сразу согласился он, — я только побреюсь и пойду.
Словно гора свалилась у неё с плеч. Она не ждала, что отец в момент решит все её вопросы, но с ним Катерина могла говорить не таясь. Возможно, он не всегда бывал решителен в своих действиях, порой излишне сентиментален, но в том, что он честен и порядочен, она не сомневалась. Катерина разожгла самовар и стала собирать на стол — наверняка Аристарх Викторович не успеет позавтракать дома. Полчаса спустя она открыла дверь слегка запыхавшемуся Первенцеву.
— С детьми все в порядке?
— Спят, что им сделается, — мягко улыбнулась Катерина: порадовавшись тому, что отец принял к сердцу и маленькую Оленьку — вот он уже и не отделял её от Павлика. — Пойдем на кухню, я разогрела самовар. У тебя как со временем?
— Часок смогу тебе уделить, — сказал он, нежно целуя её в лоб, — в восемь часов я с комиссией выезжаю в Переславль-Залесский.
Катерина налила им обоим чаю, села напротив и выпалила:
— Дмитрий меня бросил.
Первенцев поперхнулся.
— Что-о?
— Он ушел, а в оставленной записочке пожелал мне счастья.
— Ушел теперь, когда ты взяла на воспитание сироту?
— Это не главное, — Катерина смогла успокоиться, так что говорила почти равнодушно, — я прокормлю их и сама. Кое-что мне Дмитрий оставил, он не такой бессовестный, как ты думаешь. Просто он разлюбил меня…
Она поколебалась: рассказывать отцу все или нет? А вслух хохотнула:
— Пожалуй, скажу тебе, как было на самом деле. После этого ты и любить меня перестанешь!
Он не принял её шутки.
— Что бы ты ни сделала, я все пойму и буду любить тебя так же, как люблю сейчас!
Первенцев слушал молча, ни разу не перебив, а потом обнял и крепко прижал к себе.
— Ты любила его?
— Думала, что люблю, — вздохнула Катерина ему в грудь. — Оказалось, то болезнь, дурной сон… Теперь я не знаю, папа, что мне делать? В Швейцарии есть один мужчина, он зовет меня к себе. С Павлушей и Оленькой.
По лицу Первенцева пробежала тень, но он справился с собой.
— Я бы тяжело перенес разлуку с Пашкой. Да и к девчушке уже привык, признался он, — но дело не во мне. Я не слышу радости в твоем голосе при слове "Швейцария".
— Ты прав, — вздохнула, отстраняясь, Катерина. — Меня беспокоит только то, что я дала ему надежду… Но больше я не позволю себе плыть по течению. Я бы с удовольствием уехала куда-нибудь, пока все забудется. Знаешь, слова сочувствия, жалостливые взгляды и… тайное злорадство.
— Еще вчера я мог предложить тебе работу в торговой миссии в Италии. Теперь… Ты, конечно, об этом не подумала, но ведь мы не знаем, куда ушел Дмитрий, к кому? Остался в Москве или уехал из страны? От всего этого зависит, как там, — он показал пальцем вверх, — будут относиться к тебе. Может, у него хватит порядочности не бросать тень на твою жизнь? За границу у нас принято отправлять людей с безупречной репутацией.
— Я понимаю. Если все обойдется, возьму с собой и детей.
— А вот этого я бы тебе не советовал. Да ты и не сможешь, пока не удочеришь Оленьку. Я бы советовал тебе поторопиться, ты ведь ей не родственница. Отберут у тебя и поместят в интернат, как круглую сироту. Знаю, — кивнул он на движение Катерины, собравшейся возражать, — ты думаешь, что пока факт смерти Романовой точно не установлен… В цирке считают, что установлен. Свидетельству девушки-акробатки никто не поверил, сочли её видение психическим расстройством. А я, если честно, вполне с ними согласен: ведь не кукушка она какая, чтобы ребенка своего бросить. Небось давно бы объявилась… Пойди-ка в цирк, дочка, да возьми справку о её гибели — они тебе дадут, я звонил директору. И с удочерением я тебе помогу.
На глаза Катерины навернулись слезы.
— Папа, ты обо всем подумал. Как я тебе благодарна!
— Разве не сделал бы это для дочери любой отец? — пробормотал он и добавил уже другим тоном: — Если твоя подруга найдется, я первый похлопочу, чтобы все стало на свои места… А насчет Италии… Я думаю, вначале тебе нужно поехать туда одной.
— Детей оставить?
— Оставить. Со мной. С нами. Конечно, если ты настроена против Дуси, я справлюсь и один…
— Папа! Я и так себя ругаю: ревновала её к тебе, оказывается. Как маленькая! Глупо, да?
— Глупо, — согласился он, поднимаясь, — потому что от этого я не стану любить тебя меньше. Прости, Катюша, но мне уже пора. Сегодня я, скорее всего, вернусь домой поздно, а завтра утречком не спеша все обсудим. Лады?
Он уже выходил из квартиры, и в дверях столкнулся с Евдокией Петровной, которая от смущения замешкалась и непривычно долго закрывала за ним дверь.
— Доброе утро, Катерина Остаповна, я немного задержалась. Пусть, думаю, поговорят без помех!
— Как хорошо, что вы с папой у меня есть! — прижалась к домработнице Катерина. — Простите меня, если обидела вас!
— Не за что мне вас прощать, — растрогалась та, — понятное дело, дочь об отце беспокоится!.. А у вас здесь ничего плохого не случилось?
— От меня ушел Дмитрий, но пока я не решила: хорошо это или плохо?
— Слава тебе, Господи! — перекрестилась Евдокия Петровна. — Вы уж извините меня, Катерина Остаповна, но я всю дорогу молилась, чтобы дети были живы и здоровы!.. А с Дмитрием Ильичом все у вас наладится. Милые бранятся — только тешатся.
Катерина не стала её разубеждать: узнает все в свое время. Евдокия Петровна подвязала передник и захлопотала, готовя завтрак: через несколько минут по квартире поплыл запах жареных оладий. Вдруг Катерине показалось, что она слышит детский плач. Женщина метнулась в детскую. Оленька плакала, а разбуженный её плачем Павлик перелез к ней в кроватку и одной рукой прижимал к себе, а другой неумело гладил по голове.
— Не надо, пожалуйста, не плачь!
— Что случилась, Олюшка? — подхватила её на руки Катерина.
— Ах, тетя Катя! — совсем по-взрослому покачала головой малышка. — Я никак не могу увидеть свою маму!
— А как ты видела её раньше? — спросила Катерина, припоминая видения Ольги-старшей.
— Глаза закрою, — девочка зажмурилась, — и подумаю: где моя мама? И вижу, как она кормит Эмму или стреляет. А теперь ничего не вижу!
Она опять заплакала.
"Потому и не видишь, — подумала Катерина, — что нет её больше на белом свете!" А вслух сказала:
— Успокойся, маленькая, твоя мама уехала очень далеко, за высокие горы, вот они и мешают тебе её видеть!
— Как папу? — доверчиво спросила Оля: видно, и её мать рассказывала ребенку нечто подобное.
— Как папу, — тяжело вздохнула Катерина — устами младенца глаголет истина, — и спросила: — Хочешь, Оленька, пока твоя мама не приедет, побыть моей доченькой?
— Хочу, — подумав, сказала девочка, — только тебя я буду звать мама Катя, а маму — просто мама.
— Что же это получается?! — возмутился внимательно слушавший их Павлик. — Значит, Оля будет моей сестрой? Как же я тогда на ней поженюсь? Дедушка говорил, что брат и сестра не могут пожениться!
— Оля вырастет и не будет твоей сестрой. — успокоила его Катерина. Это только пока.
— Если на "пока", тогда я согласен, — солидно кивнул мальчик.
На работе Катерина решила никому ничего не говорить. И даже когда Людочка из соседнего отдела принесла ей бесплатные билеты на оперу "Иоланта" в Большой театр, взяла их, но посетовала, что в последнее время муж так часто допоздна задерживается на работе, что как бы не пришлось ей идти в театр с отцом, а про себя подумала: "Или отцу со своей невестой!"
