Элейн Кроуфорд - Речная искусительница (Речная нимфа)
Джорджи проигнорировала и взгляд Пирса, и глупую болтовню мужчин.
Но они этого даже не заметили. Дилижанс доехал до центра города, и все прилипли к окнам.
По мере того, как дорога спускалась вниз, длинные ряды лепившихся друг на друга хижин сменились обилием всевозможных лавок, магазинов, банков и салунов, здесь было почтовое отделение и даже типография. В такой глуши это было также удивительно, как и огромные здания, которые росли, как грибы в Сан-Франциско.
Дилижанс замедлил ход, ему пришлось лавировать между громоздкими повозками, многочисленными всадниками и переходящими пассажирами, среди которых почти не было женщин.
Джорджи и не рассчитывала увидеть множество женщин, но ее совершенно поразили толпы мужчин, слоняющихся по тротуару с бутылками в руках. Джорджи обратила внимание на двух грязных бродяг, стоявших рядом с одним из самых больших игорных домов. Из вывески следовало, что это заведение называется «Бумеранг» и принадлежит мистеру Беллу. Рядом с названием игорного дома красовалась еще одна возмутительная вывеска, которая гласила:
Сдаются места для ночлега.
Ящик из-под посуды с соломой: 7, 50 долл
Ящик из-под посуды без соломы: 5, 75 долл
Бильярдный стол: 5 долл
Под столом: 3 долл
Джорджи очень интересовало, можно ли здесь снять комнату на ночь, хотя бы за самую баснословную цену, если учесть, что она ни о чем так не мечтала, как о кровати с мягкой пуховой периной.
— Тпру! — закричал сидевший наверху кучер. Затем все услышали, как он ударил ногой по тормозу.
Дилижанс остановился прямо перед отелем. Пока ехавшие наверху двое пассажиров спрыгивали с дилижанса, Пирс открыл дверь и спрыгнул на землю.
— Моя дорогая, — сказал он, галантно протягивая Джорджи руку.
Джорджи поднялась и, грациозно опираясь на предложенную руку, вышла на свежий воздух под палящие лучи полуденного солнца. Пирс обнял ее за талию, бережно снял с подножки, и понес в тень, под стоявший на тротуаре навес.
Желая удержать равновесие, Джорджи обняла его за плечи и снова почувствовала красоту и гибкость мускулистого тела. Своенравное воображение тут же нарисовало ей картину обнаженного Пирса…
Вдруг Джорджи осенило, что Пирс все еще держит ее на руках.
Но, казалось, он тоже не торопился ее отпустить, а вместо этого близко наклонился к ее лицу, синие глаза снова светились теплотой.
Неужели проходимец решил ее поцеловать? Нет, этому никогда не бывать.
Но причин для беспокойства не было. Негодяй ласково прошептал ей на ухо:
— У тебя шляпка сбилась на бок.
Щеки Джорджи вспыхнули ярким румянцем, она быстро поправила соломенную шляпку, украшенную цветами из розоватого и красного шелка, которую она выбрала в тон нежному цветочному рисунку на муслиновом платье. Не говоря уже о том, что шляпка великолепно сочеталась с медно-рыжими волосами и золотистыми глазами. Джорджи и сама не могла объяснить свою придирчивость при выборе нарядов.
Пока Джорджи расправляла юбку, Пирс в сдвинутой набекрень шляпе, подошел к кучеру и сунул ему в руку монету.
— Будьте добры, присмотрите за нашим багажом. Нужно, чтобы его отнесли в вестибюль. А я пока договорюсь насчет комнаты в этом отеле или где-нибудь еще.
Грузный пузатый кучер широко улыбнулся, показывая редкие кривые зубы.
— Не беспокойтесь, — он погладил себя по толстому животу. — Я за всем присмотрю. Мне тоже нужно решить кое-какие дела, прежде чем снова отправиться в путь.
— Очень вам признателен. А хорошо ли кормят в здешнем отеле?
— Понятия не имею. Для меня там слишком дорого. Но вроде никто не жалуется.
Пирс повернулся и стал рассматривать объявление, висевшее рядом с входной дверью.
Джорджи стало любопытно, и она тоже стала читать объявление:
СКАЧКИ В ХЭНГТАУНЕ
2 октября в субботу
в 2 часа дня Летящий Гром Фидлера
против Пегаса Блэкуэлла
Два юноши, с важным видом прогуливающиеся около отеля, подошли к Джорджи и стали между ней и объявлением. У обоих на поясе висели пистолеты. Они улыбнулись Джорджи, слегка приподняв сдвинутые набекрень шляпы.
— Доброе утро, мэм, — поприветствовал ее тот, что был пониже ростом и с ямочками на щеках. От него за версту несло перегаром. — Такой хорошенькой женщине не следует стоять здесь одной. Джорджи отступила на шаг.
— Да, — продолжил костлявый парень с прыщавой физиономией, в то время как первый зашел сбоку. — Мы встречаем всех приезжающих в наш славный город и будем весьма польщены, если вы позволите проводить вас.
— Очень мило с вашей стороны, — раздался сзади голос Пирса, который с видом собственника стал рядом с Джорджи.
— Но о моей жене есть кому позаботиться. Молодые люди стали с любопытством разглядывать Пирса. Его непроницаемое лицо, вероятно, произвело на них впечатление и даже напугало. Оба бездельника отошли от Джорджи и, приподняв шляпы, удалились. Но она заметила их быстрый взгляд, брошенный на ее левую руку. У Джорджи не было обручального кольца. Парни смешались с толпой прохожих.
От Пирса тоже не ускользнул их взгляд.
— Как только мы устроимся с жильем, сразу же пойдем в ювелирный магазин. Хочу одеть обручальное кольцо на этот пальчик.
Пирс взял ее под руку и повел в отель.
— Прежде чем куда-то идти, мне бы хотелось выпить чего-нибудь холодненького. Я давно мечтаю о стакане лимонада.
Пирс остановился и взял ее за подбородок.
— Ты выглядишь еще хуже, чем час назад. Теперь появились круги под глазами.
Джорджи вырвала было руку, но сразу же вспомнила о своем намерении вести себя как настоящая леди и мягко сказала:
— Какой очаровательный комплимент.
— Путешествие было тяжелым. В следующий раз я найму двухместную коляску и мы не будем спешить.
— Я не какая-нибудь выжившая из ума старуха.
— Уж поверь, никто так о тебе и не подумает. Но ты беременна, и следует быть осторожней. — Пирс подошел к дверям, и они вошли в вестибюль, поражавший своим великолепием. Стены были оклеены богатыми обоями красного цвета с изысканным рисунком, а на стульях из красного дерева красовались подобранные в тон бархатные чехлы. И конечно же, на потолке висела огромная хрустальная люстра — символ процветания и элегантности.
— Пойдем в столовую, — сказал Пирс, выводя Джорджи из вестибюля, — и купим тебе какой-нибудь прохладительный напиток, о котором ты так мечтаешь, а потом закажем что-нибудь поесть. Пока нам принесут еду, я схожу и договорюсь насчет комнаты… Если ты, конечно, пообещаешь не наделать за это время глупостей.
— Если тебе удастся получить комнату с огромной удобной кроватью, можешь быть уверен, что я никуда не сбегу. Во всяком случае, сегодня.
— Звучит многообещающе.
Джорджи посмотрела ему в лицо и увидела обычную самодовольную усмешку.
— Ну, на твоем месте я бы не обольщалась. Сомневаюсь, что здесь есть подходящая комната, а если и так, то между нами ничего быть не может, раз ты не желаешь согласиться с моими условиями.
Пирс перестал улыбаться и без единого слова повел ее в пустую столовую, украшенную также богато, как и вестибюль. Он усадил Джорджи у большого окна, выходящего на оживленную улицу, а потом уселся сам.
Тут же, как из-под земли выросла пухлая мексиканка в белом переднике, закрывавшем простую крестьянскую блузку и юбку из набивного ситца. Женщина улыбалась так добродушно, что несмотря на все свои беды Джорджи стало легче на душе.
— Сеньор, сеньора, слушаю вас.
Пирс, должно быть, тоже почувствовал дружелюбие официантки. Напряжение исчезло, и он удобно расположился на стуле с круглой спинкой.
— Мы с женой хотим холодного лимонада, если он у вас есть.
— Конечно. Нет проблем. Сейчас принесу, — женщина торопливо направилась к двери, при каждом движении ее юбки колыхались на пышных бедрах.
Она вернулась очень быстро, прервав затянувшееся неловкое молчание, и поставила на стол два высоких бокала.
— Еще что-нибудь?
— Да, — сказал Пирс, — я знаю, что уже далеко за полдень, но нам хотелось бы чего-нибудь поесть.
— Я поджарю бифштекс с картофелем. Подойдет?
— Просто замечательно.
Пока Пирс заказывал еду, Джорджи отхлебнула из своего бокала. В желудке стало сразу легче. Лимонад ее освежил и взбодрил. Она с удовольствием почувствовала, что настроение понемногу улучшается.
Когда Пирс снова к ней повернулся, и взял свой бокал, Джорджи почувствовала, что сможет съесть любое блюдо. Но ее мучил один вопрос.
— Пирс, любимый, ты никогда мне не рассказывал, почему ты так боишься возвращаться в Новый Орлеан.
Его взгляд стал ледяным, и было видно, что он стиснул зубы. Несомненно, она затронула самое больное место. Пирс поднялся и залпом осушил свой бокал.
— Пойду, договорюсь насчет комнаты, а потом думаю, надо сходить в типографию. Скорее всего, объявление о скачках печаталось именно там. Может быть, владелец типографии знает, где сейчас Блэкуэлл.
