Джилл Барнет - Унесенные страстью
– Открой рот.
Эми вскинула на него глаза:
– Что?
– Я сказал: «Открой рот».
– Зачем?
– Потому что я хочу поцеловать тебя.
– Ты меня только что поцеловал.
– Знаю.
– И мой рот был закрыт.
– Знаю.
– Тогда зачем мне открывать его теперь?
– Чтобы я мог туда просунуть язык.
Эми посмотрела на него, потом рассмеялась:
– Ну и насмешил ты меня, Калем! Ну и насмешил! – Она подняла на него глаза. Лицо его было таким серьезным, что Эми, не выдержав, еще пуще залилась смехом. – Знаешь, по-моему, я в жизни не слышала ничего смешнее! Ты только подумай, как это странно, как нелепо звучит! – Эми покачала головой и повторила: – Просунуть язык мне в рот! – И девушка снова залилась смехом, потом погладила Калема по щеке. – Я рада, что ты смог рассмешить меня. И пожалуйста, не строй больше такую серьезную мину. Ты и так уже добился, чего хотел.
– Но, Эми...
Дверь отворилась, и в спальню вошла Джорджина.
– Ты встала!
Эми кивнула. С мимолетным сожалением она ощутила, как руки Калема соскользнули с ее плеч. Джорджина подошла к ней.
– Как твой бок?
– Болит немного. А что?
– А то, что рана от пули не может не болеть.
– Рана от пули?
Девушка заморгала, потом дотронулась до бока рукой. Он уже не так болел, как прошлой ночью. Тогда боль была острая, точно непрекращающаяся судорога. Теперь же она стала ноющей, тупой, как бывает при растяжении или когда обо что-нибудь сильно ударишься.
Джорджина смотрела на нее с недоумением.
Эми взглянула на Калема. Тот неожиданно покраснел и стал усиленно заниматься очками.
Джорджина подбоченилась – ну прямо наседка! Взгляд, который она метнула на Калема, казалось, говорил, до чего ж у него мало ума.
– Вы не сказали ей?
– Не было времени.
– Как у вас могло не быть времени сказать ей, что произошло? Это не так уж сложно. Она просыпается, и вы говорите три слова: «Эми, в тебя стреляли». – Он не ответил, и Джорджина опять повернулась к Эми: – На тебе же повязка! – Эми сконфузилась. – Ты что, ничего не почувствовала?
– В общем-то да, но только не в боку.
Произнеся эти слова, она услышала, как Калем еле слышно застонал.
Тишина становилась почти осязаемой.
В конце концов Джорджина покачала головой и повела Эми обратно к постели.
– Тебе не нужно вставать.
– Я хорошо себя чувствую. Честное слово, хорошо.
– Ну нет уж, сначала я проверю, нет ли опять кровотечения, а потом тебе нужно поесть.
– Я вас оставлю вдвоем. – Калем так ринулся к двери, точно все своры из преисподней гнались за ним по пятам. Однако уже в дверях он остановился и посмотрел на Эми с чрезвычайно странным выражением.
Девушка улыбнулась и слегка помахала ему рукой.
Он постоял так, как будто собирался сказать нечто важное и значительное.
Эми ждала, но в следующее мгновение Калем повернулся и вышел.
Глава 30
Ничто не вечно, и ничто не остается.
То полная луна, то убывает,
Туман и облака дождями опадают,
Потом дождинки дымкою взлетают,
Грядущий день текущим обернется.
Генри Уодсворт ЛонгфеллоТуман висел над островом битых две недели.
Все это время Джорджина Бэйард обдумывала, поворачивая так и этак, потом отбрасывая сотни весьма неправдоподобных объяснений, которые должны были оправдать перед Джоном Кэботом ее исчезновение.
Лицо у Эйкена Мак-Лаклена заживало, однако его несносный характер становился еще несноснее. Эми Эмерсон узнала, что люди, когда целуются, и вправду касаются друг друга языками. А Калем Мак-Лаклен разрабатывал новый график: этапы и подробный анализ процесса соблазнения.
Туман в конце концов ушел с побережья Мэна, и это случилось в мгновение ока. Будто кто-то вдруг щелкнул пальцами, и – пу-уф! – он исчез, как богатая наследница Эмерсон.
Чистое синее небо и легкий ветерок с океана принесли на остров Эрент известие, что судно «Новые Гебриды» пришло в Бат с последними в этом году шотландскими иммигрантами на борту. Калем провел все утро, загружая припасы в баркас. Эйкен пропадал на конюшне. Эми занималась уборкой, а Джорджина до полудня пронежилась в ванне.
Девушка вышла из ванны и насухо вытерлась. Она завернулась в пушистое полотенце, раздумывая, что бы ей надеть. Она могла выбирать лишь из двух нарядов, и оба были плохи. Она и сама не знала, в каком из них больше похожа на доярку.
Девушка подняла юбку и блузку мерзкого грязно-бурого цвета. Тогда она взяла платье, отошла немного и посмотрела на себя в зеркало. О Господи!.. Ну кто может носить такой цвет? Нечто среднее между подгнившей соломой и гороховым супом, а когда она поднесла его к лицу, кожа ее приобрела землисто-желтоватый оттенок. Глаза – и те, казалось, изменили свой цвет. Платье превратило их из голубых в тускло-серые.
Методом исключения – что не заняло много времени – Джорджина выбрала блузку и юбку. Она расчесывала волосы, пока они не стали гладкими и блестящими – глянцевыми, черными, словно кабриолет высшей марки, из тех, что с карминной отделкой внутри и серебряными украшениями на дверцах. Прекрасный экипаж. Надо, чтобы Джон купил ей такой, когда они поедут в церковь венчаться.
Джорджина заплела волосы в косу и уложила ее вокруг головы, потом пощипала себе щеки и покусала губы. Она была готова. Девушка вышла из ванной и прошла по коридору.
Проходя мимо одной из спален, она услышала, что Эми плачет. Джорджина уверенно постучала, потом открыла дверь, не дожидаясь приглашения. Эми лежала на кровати, уткнувшись лицом в ладони. Она отчаянно рыдала.
– Эми, ради Бога, у тебя все лицо пойдет пятнами и нос покраснеет!
– Ну и пусть, мне все равно, – всхлипнула Эми в матрас.
– Ну так мне не все равно. Вставай!
Эми повернулась, в отчаянии прикрывая глаза рукой.
– Мне незачем вставать.
– Мне бы твой миллион, а то и больше долларов в банке – я бы тут же вскочила! – Джорджина встала рядом с Эми.
Эми с минуту помолчала, потом чуть отвела руку от глаз. Внимательно оглядев Джорджину, она заметила:
– Ты выглядишь чудесно.
Джорджина потрогала тугой узел волос на затылке.
– Да, пожалуй, насколько возможно чудесно выглядеть в платье цвета прелой соломы. – Она сунула руку в карман своей уродливой юбки и достала оттуда чистый носовой платок. – Вот, вытри глаза. Мы едем домой. Слава Богу! Нет никакой причины плакать.
– А у меня есть.
Господи помилуй! У этой девушки в банке полным-полно денег, а она даже не желает вернуться за ними домой! Джорджина вернулась бы и купалась в деньгах, а то сидела бы целый час и прижимала бы к сердцу синенькую чековую книжку! Она, нахмурившись, посмотрела на Эми. Та ходила мрачная с той минуты, когда утром увидела, что туман рассеялся.
