Хелен Диксон - Замужество мисс Монктон
— Сейчас мне придется покинуть вас, хотя не могу выразить, как хотелось бы мне остаться. — Он радостно улыбнулся. — Моя мать будет шокирована, и я рискую вызвать сплетни среди слуг — они ведь рано встают. Мы не должны забывать о вашей репутации. Я приеду к вам в Грейвли, как только возвращусь из Франции — с Констанс. Надеюсь, наша разлука будет недолгой.
Но завоевать Марию оказалось не так просто — в ней заговорила гордость. Она приподнялась, опираясь на локоть.
— Но, Чарльз, ничего не изменилось! Вы действительно думаете, что теперь я приму ваше предложение?
— Да, — подтвердил он. — Я решил, что вы будете моей женой. Я надеялся, что в сложившихся обстоятельствах мне удастся убедить вас дать свое согласие.
— Я не выйду за вас, Чарльз, я уже говорила вам.
— А если у вас будет ребенок?
— Тогда я и подумаю, как мне быть и что делать. Это ничего не меняет. Почему вы не можете это понять?
— Потому что не могу не думать о вас! Не могу не вспоминать время, которое провел вместе с вами. Не могу забыть о том, как я обнимал и целовал вас, — сказал он глухим, полным боли голосом. — Я все помню, Мария, — какими нежными были ваши губы, сначала такими неподатливыми, и как быстро они мне уступили. Обнимая вас, я ни о чем другом думать не мог.
— Прошу вас, не говорите об этом, — прошептала она.
— Почему? Ведь вы испытываете ко мне такие же чувства, не так ли? Но по неизвестным мне причинам боитесь, как бы эти воспоминания не поколебали вашу решимость сопротивляться мне? Если это так, то почему вы меня не остановили?
— Я не смогла, — призналась она. — Мы оба потеряли голову, так что некого винить в том, что случилось. Я знала, какие могут быть последствия, но все равно не смогла сдержаться.
— Вы хотите меня, Мария, признайтесь, и, когда я вернусь, я заставлю вас это понять. Я не отступлю от своего намерения, имейте в виду! — Он еще раз поцеловал ее и неохотно ушел.
Только теперь Мария словно спустилась на землю. Без него стало тоскливо и холодно.
Заставляя себя забыть о своей сопернице, чтобы вернуться к приятным мыслям о Чарльзе, о том, что между ними произошло, она вдруг обнаружила, что думает, сравнивал ли он это с тем, что у него было с той женщиной. И тотчас почувствовала себя безнадежно несчастной, радость ее испарилась, и она просто не знала, как ей быть.
Глава 10
Чарльз вернулся к себе, крайне обеспокоенный. Спать не хотелось, и он стал стремительно мерить шагами свою спальню, пытаясь преодолеть раздражение и понять, почему Мария ведет себя так безрассудно. Ее поведение сбивало с толку. Что с ней случилось за тот короткий отрезок времени, когда он ушел на дуэль, а потом вернулся раненым? Он не находил объяснений.
Вдруг в подсознании мелькнула какая-то смутная, неуловимая мысль. Да, она определенно касалась того утра, но чего именно? Он стал вспоминать события всего дня, когда произошла дуэль, стараясь ничего не упустить. Он вернулся тогда в карете, осторожно поддерживая раненую руку, и вышел у конюшни, чтобы из окна его не увидела мать, которая непременно засыпала бы его вопросами.
Он помнил, что грумы уже приступили к работе, один даже чистил одну из его лошадей. Стоп — а почему он ее чистил? Ведь лошадь чистят только после того, как на ней выезжали. Но кто мог поехать верхом в такой ранний час? Он снова и снова возвращался к этому вопросу.
Утром, уже готовый отправиться в Дувр, он нашел того грума и был поражен, когда на его вопрос тот ответил, что в то утро выезжала мисс Монктон, и он сам ее сопровождал.
— Куда? Куда она ездила?
— В Грин-парк, сэр.
— И вы все время были с нею?
Грум замялся, опасаясь сурового выговора за то, что посмел оставить мисс Монктон одну.
— Н-нет. Мы доехали до одного места, недалеко от большой поляны, и мисс Монктон велела мне ждать там, а сама уехала в ту сторону.
— Вы видели что-нибудь… или еще кого-то?
— Видеть не видел, сэр, а только слышал два выстрела. Я уже хотел поехать ее искать, а тут она сама возвратилась.
— Понятно.
Не желая больше задерживаться, Чарльз взлетел в седло и выехал из усадьбы, не менее озадаченный, чем прежде. Если Мария наблюдала за дуэлью, почему она не показалась ему, почему скрыла это? К чему такая таинственность? Тут ему вспомнилось, как во время ссоры он заявил, что найдет другую женщину, которая с радостью примет его предложение. Что же она на это сказала?.. А, она ответила что-то в этом роде: «Не сомневаюсь, что для вас это не составит труда». Да, да! И притом с такой язвительностью! Черт возьми, в чем же тут загвоздка?!
И вдруг он вспомнил, что на дуэли присутствовала и Джорджина, как она подбежала к нему, испуганная и встревоженная, как радостно обнимала его, когда он заверил ее, что рана не опасна. Черт, пожалуй, со стороны эта сцена должна была показаться довольно интимной, если человек не знал, что это его сестра!
Внезапно все частицы головоломки легли на свои места. Если Мария приняла Джорджину за его любовницу, то ее поведение становилось понятным. Боль и горечь охватили Чарльза, и он пришпорил коня. Марию заставила отказать ему уязвленная гордость! Она никогда бы не согласилась делить мужа с его любовницей.
Мария рано позавтракала и тотчас пустилась в обратный путь. Со свинцового неба, как и всю предыдущую неделю, лил дождь, превращая дороги в безвылазную грязь, из-за чего временами карета то и дело застревала и останавливалась, пока кучер не вытаскивал ее. Усталая и измученная тряской ездой, она облегченно перевела дух, когда карета свернула на дорогу, ведущую к Грейвли, хотя и с опаской посматривала на узкий деревянный мост через реку.
Дождь шел непрерывно еще целых три дня, в течение которых она с волнением и тревогой ожидала Чарльза. Она не могла думать ни о чем, кроме той ночи с Чарльзом, то радуясь, то предаваясь угрызениям совести.
Ей не следовало позволять ему войти в комнату, а тем более пускать в свою постель, но она уже узнала тепло его рук, силу его мужественного тела. Она любила его смуглое красивое лицо, которому внезапная ироническая усмешка придавала такое очарование, в крови ее горел огонь желания, руки чувствовали игру мощных мышц на его широкой груди. Если бы эта ночь длилась вечно! Она испытала невыразимо блаженную истому, будто плыла высоко в небе на облаке, что уносило ее вместе с ним в дивную страну райского наслаждения. С того самого мгновения она то ликовала, то отчаивалась, то понимала, что отступать уже поздно.
Около полудня четвертого дня на подъездной дорожке показался забрызганный грязью экипаж и остановился перед домом. Мария увидела его из окна на втором этаже, и сердце ее радостно забилось. Она бросилась вниз по лестнице, на ходу приглаживая волосы. Миновав холл, она распахнула двери. Это Чарльз и — Боже, прошу тебя! — Констанс!
