Джил Грегори - Моя долгожданная любовь
Казалось невозможным, что она когда-то любила этого грубого, жестокого мужлана. Или что он когда-то любил ее. Он делал ей больно и не обращал на это внимания. Она громко рыдала, ее кости трещали под тяжестью его тела. Каким-то шестым чувством она понимала, что все было не так, что это дикое, животное совокупление было отнюдь не таким, каким должно быть у любящих друг друга людей. Оно должно быть прекрасным, головокружительным и всепоглощающим…
Смутное воспоминание шевельнулось в ее мозгу — скорее ощущение, нежели воспоминание. Само ее тело как бы вспомнило, что чувствовало, когда его касались с нежностью, как оно воспламенялось от желания. А вовсе не так, как сейчас. Но когда-то — она могла бы поклясться — когда-то она знавала нечто иное, она знала экстаз и восторг в объятиях мужчины… Девушка содрогнулась, так как воспоминание и согревало, и насмехалось над ней, муча ее своим таинственным покровом. Был ли тот мужчина Фрэнк? Было ли между ними именно так до того, как она потеряла память, до того, как индейцы захватили ее?
Когда Фрэнк покончил свое дело с ней и лежал, храпя, рядом, она тихо рыдала в подушку. От его грубого обращения у нее болело тело, и она знала, что наутро увидит на себе синяки. От отчаяния ее трясло. Она чувствовала себя заброшенной, как если бы была во власти мужа, а не под его защитой.
«Я должна постараться, — говорила она себе, скрежеща зубами, по мере того как ночные тени заполняли крошечную комнату. — Я должна постараться снова полюбить его, восстановить то, что когда-то было между нами. Это мой долг. Я обязана сделать это!»
Но она продолжала чувствовать себя несчастной. Казалось, что в долгих, беспросветных днях, которые ждут их впереди, нет никакой надежды на радость. Тоска щемила сердце. Брайони тосковала о чем-то таком, чего сама не могла назвать. Однако ее душа стремилась к этому, скорбя и надеясь на утешение, необходимость которого Брайони не могла понять, но без которого она не видела просвета.
Глава 16
Что-то разбудило Джима Логана среди ночи. Он резко сел в постели, и его пробил холодный пот. Что такое? Что могло так неожиданно нарушить его сон и вселить такой ужас.
По мере того как он приходил в себя, оглядывая крошечную спальню в восточном крыле дома на ранчо, где он проводил ночи все последние месяцы, учащенный пульс постепенно вошел в норму. Весь этот период он никак не мог преодолеть себя и вернуться в хозяйскую спальню, где провел столько чудесных ночей с Брайони. Нет, эта маленькая, простенько обставленная комнатушка подходила ему куда больше. Его взгляд упал на свернутые в походный сверток постельные принадлежности и вьючный мешок, сложенные на полу, в углу спальни. Все было приготовлено к утреннему выезду. Оставалось лишь дождаться зари.
Однако смятение, оторвавшее его от сна, не проходило, обострив нервы до предела. Джима охватило какое-то страшное волнение, от которого он не мог избавиться. У него возникло ощущение, что все тело исколото иглами. В испарине, он слез с постели и шагнул к окну, вглядываясь в темноту ночи. Мириады звезд заполонили небо, но они отбрасывали лишь серебристую тень на непроницаемую мглу, нависшую над техасской прерией. Ночной воздух был неподвижным и плотным. Даже в это время суток июльская жара была невыносимой, но все-таки не она оторвала его от сна и ужаснула. Тогда что же? Что?
Образ Брайони явился перед ним, и он прикрыл глаза и слегка качнулся. Брайони! Где ты? Не нужен ли я тебе в эту ночь? У него возникло такое ощущение, что да, он сейчас крайне нужен ей. Джим попытался убедить себя, что это лишь пустое воображение, что скорее всего Брайони уже нет на свете и ей не требуется ничья помощь, но странное наваждение не пропало, терзая его душу и покрывая спину холодным, липким потом.
Ему надо уехать. Именно сейчас. Было очевидно, что он уже не в состоянии снова заснуть, тогда почему бы не отправиться в путь немедленно, не дожидаясь восхода солнца? Что-то в его душе взывало к действию, требовало, чтобы он не медлил. Возбужденный, с мыслями о предстоящей ему миссии он проворно и, как всегда, молча оделся. Прошло всего два дня после того, как пришло письмо от Томаса из Мексики с просьбой о помощи. Сердце Джима взыграло, когда появился шанс уехать куда-нибудь.
Дон Томас Фелипе Диего-и-Рамонес был его другом со времен войны, сыном богатых мексиканцев, у которых возникли серьезные проблемы: на их скотоводческие хозяйства стали совершать набеги бандиты, обнаглевшие до того, что во время последнего набега подожгли асиенду. Томас попросил друга помочь, и Джим без колебаний сообщил, что выезжает. Он собирался тронуться в путь этим утром, но теперь чувствовал, что больше не может ждать ни минуты. Он отправится прямо ночью, оставив Дэнни записку с объяснением, что решил выехать в относительно более прохладное время суток. Записка позволит обойтись без прощальной церемонии.
То, что Дэнни остается на хозяйстве один, его не беспокоило. Парень отлично справлялся с работой на Трайпл Стар и прекрасно обойдется без него. Кроме того, Джим подозревал, что к тому времени, когда он возвратится, когда бы это ни произошло, Дэнни обзаведется женой. Кажется, он, как пчелка, крутится вокруг племянницы Дюка Креншо, приехавшей к дяде погостить. Это была кокетливая блондиночка по имени Ребекка Кенеби, которой Дэнни, вероятно, сделает предложение до того, как девушка вернется на Восток в школу в конце лета. Джим был несказанно рад этому. Ему хотелось, чтобы Дэнни был счастлив, чтобы у него была женщина, которую он мог любить и о которой мог заботиться, и все же ему было нелегко видеть Дэнни и Ребекку, сидящих вместе на крылечке у парадного входа и крепко держащихся за руки, ибо при виде любви этих юных сердец и пробуждающейся в них страсти боль от собственной потери обжигала ему душу.
Он хотел и чувствовал необходимость в том, чтобы уехать, так что письмо Томаса поспело как раз вовремя, став подходящим предлогом, чтобы хоть на время отвлечься от монотонной рутины жизни на ранчо и опять почувствовать себя независимым, ничем не связанным человеком. Дэнни не хотелось, чтобы он уезжал. Джим читал это в глазах брата, но Дэнни промолчал, когда старший брат твердо заявил, что едет в Мексику помочь старому приятелю.
Нацарапав несколько строк, Джим вздохнул и сложил записку пополам. Дэнни славный парень, Джим будет скучать без него. Но пора оставить Трайпл Стар, так как теперь его ничто не удерживает в этом месте — нет ни жены, ни детей, ничего, что могло бы превратить прелестное, просторное ранчо в настоящий домашний очаг.
Он собрал сверток с бельем и вьючный мешок и вышел в коридор, но что-то остановило его, когда Джим достиг лестницы. Он круто повернулся и направился в сторону хозяйской спальни, которую когда-то делил с женой. За все это время Джим ни разу не заходил туда, хотя Росита чистила и убирала спальню ежедневно. Там все оставалось в точности таким, каким было при Брайони, и все же совсем не таким. В атмосфере спальни не было аромата ее духов, а главное — не было той живительной искры, которая озаряла все вокруг при ее появлении. Им овладели тоска, острое желание вновь увидеть ее, держать ее в своих объятиях, слиться с ней в любовном экстазе, как они делали не раз на этом самом ложе. Но этому уже не бывать. Ее больше нет. Он понимал, что смерть навсегда разлучила их.
