Аманда Квик - Магия твоего взгляда
— Им пропитана каждая страница этой книжки. Бумагу, вне всякого сомнения, сначала опустили в какое-то токсичное вещество, а потом дали ей просохнуть. Только после этого автор взялся за перо. Всякий раз, переворачивая страницу, ваш прадед получал порцию яда. Скорее всего Селборн надевал перчатки, когда писал свою галиматью. К счастью для вас, этому веществу уже почти сто лет.
До него вдруг дошло, что она держит книжку голыми руками.
— Черт возьми, Люсинда, сейчас же положите книжку.
— Почему? — Люсинда взглянула на него с удивлением.
— Вы только что сказали, что она отравлена. — Он выхватил у нее книжку и швырнул в холодный камин. — Вы не должны к ней прикасаться.
— Она не причинит зла ни мне, ни кому-либо другому. Яд оказывает влияние на психику и рассчитан только на человека с такими необыкновенными способностями, как у вас. Я его чувствую, но для меня он неопасен.
— Вы уверены?
— Совершенно. Селборн, вероятно, был гениальным химиком, раз смог приготовить такое смертельное вещество. Думаю, что его дар был сродни моему.
— Селборн был совсем другим. Он был алхимиком, о котором говорили, что он балуется оккультизмом.
— Я считаю более вероятным, что он, как вы выразились, баловался какими-то экзотическими галлюциногенными веществами. Я чувствую некоторые из составляющих этого яда, но не все. Предлагаю вам сжечь книжку.
— Отличная идея. — Калеб начал разжигать камин. — Странно, но даже сейчас, когда я знаю, что книжка отравлена, что-то удерживает меня от того, чтобы ее уничтожить.
— Ваш неестественный интерес понятен. Яд уже потерял почти всю свою действенность, но осталось еще много такого, что возбуждает в вас нездоровое любопытство. Однако у вашего прадеда не было ни единого шанса устоять против яда, когда он был свежим.
Пламя постепенно разгоралось, и его языки добрались до записной книжки.
— В одном я был прав — эта книжка послужила орудием убийства.
— Да.
Калеб взял железную кочергу и стал проталкивать книжку глубже. Однако он еле сдерживался, чтобы не поддаться желанию выхватить ее из пламени.
— Советую вам держаться подальше от огня, — сказала Люсинда. — Вполне возможно, что в дыме содержатся остатки яда.
— Мне следовало бы и самому об этом подумать. — Он сел в кресло и стал наблюдать за огнем. — Я обязан вам своим разумом и своей жизнью, Люсинда.
— Чепуха. Не сомневаюсь, что вы смогли бы и дальше противостоять воздействию яда.
— Я в этом вовсе не уверен. Если бы даже он не свел меня с ума, то превратил бы мою жизнь в ад.
— Да. Должна признаться, вам повезло, что вы человек здравомыслящий. Боюсь, кто-нибудь другой, с более слабой психикой, сейчас уже оказался бы в смирительной рубашке.
Калеб заставил себя оторвать взгляд от горевшей книжки.
— Неужели я буду чувствовать завораживающее действие этой проклятой книжки до конца моей жизни, хотя она на моих глазах превратилась в пепел?
— Нет, все пройдет очень быстро. Но несколько чашек настойки, которую я приготовила для вас, ускорит ваше выздоровление, тем более что сейчас нет источника яда. — Люсинда посмотрела на него с подозрением. — Вы пили эту настойку?
— Да. Я чувствовал себя лучше, после того как выпивал пару чашек, но как только брал в руки записную книжку, мною снова овладевала прежняя одержимость.
— Каждый раз, когда вы открывали книжку, вы получали дозу яда. Поздравляю вас с решением загадки, мистер Джонс, — улыбнулась Люсинда.
— Это вы ее разгадали. Не знаю, как мне вас благодарить, Люсинда. Не думаю, что смогу когда-либо с вами расплатиться.
— Не смешите меня. — Она вдруг посерьезнела. Сцепив на коленях руки, она остановила свой взгляд на пламени. — Вы ничего мне не должны.
— Люсинда…
Она повернула голову и посмотрела на него твердым взглядом.
— Я сделала для вас не больше того, что вы сделали для меня, когда раскрыли дело Фэйерберна. Думаю, мы квиты, сэр.
— Я и не знал, что мы ведем счет. — Калеб почувствовал, что Люсинда снова начинает его раздражать. — Мне казалось, что мы с вами неплохая пара.
— Согласна. Мы оба получаем удовольствие от процесса расследования преступлений. Когда разрешится загадка моего папоротника, я буду рада консультировать агентство Джонса и по другим делам.
— Вообще-то я думал о более формальном союзе.
— Вот как? Что ж, полагаю, мы можем составить контракт, но вряд ли стоит привлекать юристов. Вам не кажется, что мы и так хорошо ладим? Без всяких формальностей?
— Черт побери, Люсинда. Я говорю о нас. Вы только что согласились, что мы неплохая пара.
— Да.
Он позволил себе расслабиться.
— Тогда почему ее не узаконить?
— Замечательно, — с энтузиазмом сказала она. — Но мне нужно подумать.
— Вы всегда казались мне решительной.
— Но это решение обязывает. Оно такое формальное.
— Да. В этом все дело.
— Я почти уверена, что мой ответ будет положительным.
— Вот и отлично.
— В конце концов, предложение стать полноправным партнером в вашем агентстве слишком лестно, чтобы от него отказаться.
— Что?
— Я так и вижу. — Она нарисовала руками рамку. — «Бромли и Джонс».
Он подался вперед, не веря своим ушам.
— Какого черта?
— Я понимаю, что вы предпочли бы «Джонс и Бромли». Ведь это вы основали фирму. Но следует принять во внимание и благозвучие. «Бромли и Джонс» звучит ритмичнее.
— Если вы хотя бы на одну минуту подумали, что я назову свое агентство «Бромли и Джонс», то ошиблись. Я говорил совсем не об этом, и вы это знаете.
— Что ж, если это вас так волнует, пусть будет «Джонс и Бромли». Я больше не буду…
— Проклятие!
— Ах, извините, — сказала Люсинда, вставая. — Боюсь, нам придется продолжить переговоры в другое время. Я опаздываю, мне пора домой.
— Черт побери, Люсинда…
— Сегодня бал у Роутмиров. Надо как следует подготовиться. Леди Виктория предупредила меня, что парикмахер придет к двум часам. — Она широко улыбнулась. — Не беспокойтесь. Я уверена, когда вы привыкнете к тому, как звучит «Бромли и Джонс», вам понравится.
Глава 30
— Дело в том, что мисс Патриция — очень умная девушка, — сказал Эдмунд, и в каждом его слове сквозило разочарование. — Почему же она не понимает, что ни один из этой шайки льстивых денди ей не подходит? Одной половине из них нужно только ее богатство, а другая ослеплена ее красотой. Ни один из них не влюблен в нее по-настоящему.
— Если ты просишь меня объяснить, что женщине нужно в муже, то обратился не по адресу, — ответил Калеб, плеснув немного шерри в свой стакан. — Спроси о чем-нибудь попроще — например, о том, почему чокнутый ученый по имени Бэзил Халси в данный момент работает над тем, чтобы получить новую версию формулы основателя. В таких вопросах я больше разбираюсь.
