Виктория Холт - Украденные ночи
— Когда ты возвращаешься?
— Я рассчитывал провести здесь два месяца. Но я мог бы задержаться еще немного.
Его темно-синие глаза заблестели.
— Я много о тебе думал, — продолжал он. — Мне очень хотелось знать, как ты живешь. Я был потрясен, узнав о смерти твоей мамы.
— Значит, ты уже знаешь…
— Да, я услышал об этом от одного друга. Мы беседовали о театре, и кто-то упомянул Айрини Раштон. Он также сказал, что после скандальной истории с Херрингфордом она ушла со сцены, уехала из Лондона и умерла. Это меня шокировало, и я очень волновался о тебе.
— Как видишь, я жила у своих теток.
— Ты… здесь… в этом древнем поместье… Мне это кажется очень странным. Я приехал вчера вечером и остановился в гостинице «Лесничие». Ты ее знаешь?
— Да, — кивнула я.
— Я поживу в ней какое-то время. Теперь, когда я тебя нашел, нам нужно о многом поговорить.
— Да, Тоби, со времени нашей последней встречи и впрямь утекло очень много воды. А несколько недель назад я вышла замуж.
Потрясение, отразившееся на его лице, стало для меня полной неожиданностью. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами и молчал. Я его отлично понимала, потому что и сама чувствовала нечто подобное.
— Все произошло очень быстро, — заспешила я. — Отец вернулся с Цейлона. С ним приехал его сосед, Клинтон Шоу. Мы с Клинтоном скоро уезжаем на Цейлон…
«Зачем я все это говорю? — спрашивала я себя. — Что я вообще натворила? Тоби приехал. Он меня нашел, а я уже замужем за Клинтоном Шоу!»
— Что ж, — выговорил наконец Тоби, — я желаю тебе счастья. Когда… ты едешь на Цейлон?
— Очень скоро. Если бы не отец, мы бы уехали раньше. Он долго болел. Мы знали, что он умирает.
Несчастное выражение, не сходившее с лица Тоби, меня угнетало.
— Я хотел бы встретиться с тобой… прежде чем уехать от сюда, — произнес наконец он. — Может быть, ты расскажешь мне о том, как ты жила все это время.
— Завтра, — ответила я. — Мы пойдем погулять в лес.
Я знала, что на следующий день Клинтон рано утром уедет в Лондон. Он уже начал подготовку к отъезду.
Позже, в этот же день, к нам приехал наш стряпчий. Он привез завещание отца. Мы все — тетки, я и Клинтон — собрались в библиотеке.
Завещание оказалось очень простым. Он упоминал своего управляющего и нескольких рабочих, но основными наследниками были я и моя сестра Клития. Ожерелье Ашингтонов досталось Клитии, которая должна была передать его жене своего сына. Он также оставил ей свой дом на Цейлоне и кое-какие ценные бумаги, но сама плантация отходила ко мне.
Я перевела взгляд на теток. Лицо тети Марты порозовело, что указывало на сдерживаемую ярость. Но чего она ожидала? Традиция требовала, чтобы ожерелье наследовал сын. Но если сына нет, то разве не естественно, что им временно будет владеть старшая дочь? У нее сын есть, а, значит, со временем жемчуга станет носить его жена.
Меня слишком потрясло известие о собственном наследстве, чтобы сосредоточиваться на том, что отец оставил Клитии.
Моя собственная плантация!
Клинтон пристально за мной наблюдал. Его взгляд потеплел, а глаза светились.
Клинтона такое завещание устраивало. Он был полон планов.
— Мы сможем объединить плантации, — говорил он, — и управлять ими как одной большой плантацией.
— Как нелепо, что мне досталась плантация, а я не имею ни малейшего представления о выращивании чая, — качала я головой.
— Моя дорогая, у тебя есть муж, который знает об этом все.
Он был необычайно доволен таким оборотом дел. Я же испытывала только растерянность и тоску по отцу. Хотя меня беспокоило еще одно чувство, о котором я старалась не думать. Оно было вызвано появлением Тоби и эмоциями, которые всколыхнула в моей душе встреча с ним. Увидев его, я живо вспомнила радость, которую испытывала всякий раз, когда он переступал порог нашего дома, либо мы занимались так называемыми уроками или совершали вылазки в город.
«Почему он вернулся именно сейчас?» — спрашивала я себя.
Будущее меня манило и тревожило одновременно.
Мы вошли в лес. Тоби был очень сдержан. Я еще никогда не видела его в таком настроении.
— Расскажи мне о себе, Сэйра. Расскажи мне все-все.
И я рассказала ему об Эверарде, обо всем, что случилось с нами, о том, как маме не удавалось получить работу, как Мег в конце концов позволила уговорить себя уехать к сестре и как нам не оставалось ничего другого, кроме как переехать в Грейндж.
— Она ненавидела этот дом, Тоби. Все это было так грустно. Мне кажется, я смогла понять маму, только когда ее не стало. Тетки нашли для меня гувернантку. Ее звали Селия Хансен. Она уехала сразу же после смерти мамы. Ей досталось небольшое наследство, и они с кузиной отправились за границу. С тех пор я ее не видела, хотя раньше были очень близки.
Беседовать с Тоби было легко. Я рассказала ему о том, как умерла мама, и о той страшной ночи, когда мы обнаружили, что окна ее комнаты распахнуты настежь, по комнате гуляет зимний ветер, а сама она мечется в горячечном бреду. Это был грустный конец блестящей актрисы.
— Она была такая красивая, — прошептал Тоби.
— Ты ее обожал. Но ты очень отличался от всех остальных… Ты был согласен восхищаться ею издалека и всячески помогать ей… Например, заботясь об образовании ее растяпы-дочери.
— Забота о тебе доставляла мне огромное наслаждение, — очень серьезно произнес он. — Разве ты забыла, как нам было интересно вдвоем?
Мы начали перебирать смешные эпизоды, вспоминать наши шутки и смех.
— Это было счастливое время, — вздохнул он. — Я не понимал, как много для меня все это значило, пока не уехал.
— Как твой бизнес, Тоби?
— Ты знаешь, неплохо. Похоже, я вошел во вкус. Отец приятно удивлен.
— Полагаю, что ты тоже.
— Я никогда не думал, что из меня получится делец.
— Наверное, было очень приятно осознать, что у тебя имеются скрытые резервы и способности.
— О да, — рассмеялся он.
— И ты приехал в Англию впервые после отъезда в Индию?
— Видишь ли, это очень неблизкий путь. Кроме того, я не мог бросить дела.
— И ты приехал сюда… как делают все мужчины?.. Чтобы подыскать себе жену?
Это был очень неуместный вопрос, и я поняла это, как только он сорвался у меня с губ. На его лице опять появилось уже знакомое мне горестное выражение, и внезапно он произнес, как будто застигнутый врасплох:
— Сэйра, ну почему ты была еще такой маленькой, когда я уезжал?
Я молчала. Эти слова сказали мне так много, хотя я должна была догадаться обо всем значительно раньше.
