Патриция Грассо - Во власти соблазна
– Расскажи мне о своей семье.
– Мама умерла несколько лет назад, – сказала Фэнси, – а няня Смадж – в прошлом году. Мои шесть сестер и я всю свою жизнь прожили на Сохо-сквер вместе с нашим псом Паддлзом.
Княгиня рассмеялась, услышав кличку собаки.
– А где же ваш отец?
Фэнси заколебалась. Ее смущало то, что эта женщина тоже была когда-то любовницей ее отца. Она посмотрела на князя. Тот заметил ее замешательство.
– Отец Фэнси и ее сестер – Магнус Кемпбелл, – сказал он матери.
– О, Магнус? Так ты сестра Рудольфа? – Она глянула на сына. – Она сестра Рудольфа?
– Да, мама. Рудольф ее сводный брат.
Княгиня, не привыкшая к посетителям, быстро устала и ушла в свою комнату, чтобы отдохнуть после еды. Степан встал, когда мать поднялась со стула. Как только княгиня ушла, он повернулся к Фэнси:
– Позвольте показать вам поместье.
Они вышли из дома и оказались в настоящем английском парке. Яркие краски природы поразили Фэнси, никогда не уезжавшую далеко от Лондона.
Перед ней простиралась зеленая лужайка; стена из булыжника отделяла ее от классического розового сада, в котором росли бесспорные королевы любых цветов – от темно-красных до девственно-белых и нежно-розовых. За розами высились подстриженные деревья, а дальше пологий склон вел к пляжу.
Фэнси втянула в себя смешанный аромат соленого океанского воздуха и чувственных роз. Там, далеко, синее небо сливалось с синим океаном.
– Посмотрите на горизонт! – Фэнси показала на океан. – Небо и вода слились воедино.
Степан прикоснулся к ее плечу.
– Ваша «страна за горизонтом» находится там.
Она улыбнулась.
– Значит, Англия и есть моя волшебная страна за горизонтом?
– Каждый человек должен сам найти свою Утопию.
– Что это такое?
– Утопия – это идеальная страна, – ответил князь, – которой никогда не существовало.
Фэнси внимательно посмотрела на него.
– Не понимаю, почему я считала вас легкомысленным.
– Я одновременно легкомысленный и чуткий, великодушный и верный… и еще много-много всего. – Степан взял ее руку в свои. – Пойдемте, я хочу, чтобы вы увидели все остальное.
Они завернули за угол особняка. Вьющаяся зелень смягчала каменные стены, рядом с домом цвела глициния.
Степан повел Фэнси через лужайку к строению из стекла и открыл дверь. Фэнси вошла внутрь. Куда ни кинешь взгляд, повсюду в горшках росли кусты и самые разные растения. Воздух здесь был более влажным, чем в самый жаркий день в Лондоне.
Фэнси посмотрела на князя, стоявшего рядом с ней. Исходивший от него аромат сандалового дерева дразнил ее чувства.
– Что это за место?
– Оранжерея моего брата, – ответил князь. – Когда я приезжаю сюда, то работаю в ней по утрам.
– А, садовником?
– Садоводство успокаивает. Вам тоже следует попробовать.
Фэнси озорно улыбнулась:
– Любое растение, попавшее мне в руки, погибает.
Выйдя из оранжереи, они попали в сады позади дома, и Фэнси узнала вид из своего окна. На краю лужайки гордо стоял огромный дуб. Высоко на нем, на прочных ветвях, размещался домик. К нему вела изогнутая лестница – все вверх, вверх, прямо в надежные объятия громадного дуба.
– Домик на дереве! – воскликнула Фэнси, и ее фиалковые глаза засверкали от возбуждения.
– Пойдемте. – Степан взял Фэнси за руку и повел вверх по лестнице.
Домик для детей Казановых оказался роскошным. Крыша обеспечивала тень; при плохой погоде можно было закрыть ставни. У одной стены стояла кровать, достаточно большая, чтобы на ней уместились несколько детей. У другой стены располагались прочные на вид стол и стулья.
– Старшие дети спали здесь жаркими ночами. – Степан сел на кровать и похлопал рукой рядом с собой. Фэнси, откликнувшись на безмолвное приглашение, тоже села. Князь обнял ее за плечи.
– Ваша нежность к матери потрясла меня. – Фэнси бросила на него испытующий взгляд, надеясь, что он расскажет ей всю историю.
– Значит ли это, что я вам теперь немножко нравлюсь? – поддразнил ее Степан.
Фэнси кокетливо улыбнулась:
– Ваша нежность убеждает, что к вам можно относиться терпимее.
Степан заглянул в эти обезоруживающие фиалковые глаза и чмокнул Фэнси в висок.
– Надо полагать, вам хотелось бы узнать все о моей матери?
– Если вы захотите рассказать.
– Мать была беременна Рудольфом, когда вышла замуж за Федора Казанова, – начал Степан. – Отец знал, что она носит ребенка от другого мужчины, и не давал ей забыть, что она вышла за него запятнанной. Перед людьми отец делал вид, что Рудольф – его сын, но сам его терпеть не мог. Хотя мать любила Магнуса Кемпбелла, она была покорной женой и родила отцу четырех сыновей. Владимир – близнец Виктора, старший в паре.
Значит, мать Фэнси не единственная жертва герцога Инверари. Сколько же еще жизней загубил ее отец, не умевший сдерживать свои порывы?
– А почему ваша мать не любит Владимира?
– Отец настроил Владимира против матери. – Степан смотрел в пустоту. Мыслями он был в далеком прошлом. – Он назвал Владимира своим наследником, а всех нас просто игнорировал. Когда детородный возраст матери подошел к концу, отец запер ее в сумасшедшем доме. Она провела там пятнадцать лет, пока Рудольф не освободил ее и не привез в Англию. Мы с братьями последовали за ними.
Потрясенная Фэнси потеряла дар речи. Она в ужасе смотрела на князя, глаза ее наполнились слезами. Степан вытер слезинку со щеки Фэнси.
– На Сарк-Айленд мама просто расцвела. Незнакомых людей она боится, зато очень радуется визитам внуков.
Фэнси потрясенно молчала. Чем она может утешить князя, человека, видевшего, как страдает его мать? Ее отец все-таки оберегал их маму и послал к ним няню Смадж.
Степан нежно повернул ее лицо к себе.
– Слезы не изменят прошлого.
Фэнси смотрела в его темные глаза, в горле стоял комок.
– В жизни есть более ужасные вещи, чем быть брошенной незаконнорожденной дочерью.
Лучше умирать зимой, чем в такой день.
Александр выпрыгнул из экипажа и пошел к мужчинам, собравшимся на берегу Темзы. Солнышко пригревало, но холодное, мрачное выражение лица Боулда в точности отражало его настроение.
В это воскресенье в Лондон пришло настоящее лето. Воздух был жарким и влажным, в почти безоблачном небе сияло солнце, согревая землю и ее обитателей. Вонь реки смешивалась с соленым запахом прилива.
Мужчины, стоявшие около накрытого одеялом тела, разговаривали приглушенными голосами. Чуть дальше толпились зеваки, их становилось все больше. Барни, как всегда, осматривал землю в поисках улик.
Александр понимал, что ему следовало сначала съездить на Парк-лейн и привезти Рейвен Фламбо, но решил дождаться распоряжений констебля, потому что не находил в себе сил второй раз за день увидеть ее.
