Анна Грейси - Идеальный вальс
– А вот и мы! – раздался в дверях громкий жизнерадостный голос. Все присутствующие подпрыгнули от неожиданности. Лили суетливо внесла большой поднос, на котором умостились покрытая салфеткой корзинка, тарелки, столовые приборы и чашки. Следующий за ней лакей внес большой чайник с шоколадом и связку длинных вилок для поджаривания хлеба.
– Замечательный шоколад, еще горячий, пейте осторожно, девочки, – предупредила она, ставя поднос на стол. – И кексы, все готово, чтобы их подрумянить на огне. А тут масло, мед и клубничный джем. Мисс Грейс, вы можете взять вилки у Джеймса и с другими маленькими мисс поджарить кексы.
Все встали, Касси подошла поближе к Себастьяну. Рассматривая его, прищурив глаза, она медленно произнесла:
– Так ты на самом деле наш собственный брат, который потерял нас, когда мы были маленькими?
Себастьян кивнул. Признание все еще нервировало его.
– Да.
– И сейчас ты нас нашел.
– Да.
– И ты хочешь, чтобы мы были как семья.
– Мы и есть семья, – почти прорычал он. – У тебя нет выбора, Касси. Вы мои сестры, а я ваш брат, и я никогда не потеряю вас снова.
Касси фыркнула, будто было нечто, что ей следовало еще обдумать. Ее следующие слова удивили его.
– Ты рассказывал обо мне, какая я была маленькой. А на что была похожа Дори? – спросила она с настороженным выражением на лице.
Она устроила ему подобие проверки, поняла Хоуп, и Себастьян это тоже знал.
Себастьян посмотрел на Дори, которая повернулась к нему, пристально за ним наблюдая. Он сказал:
– Она была маленькой и нежной, и не столь шумной, как ты. Она не очень много плакала. Но Дори, все же, плакала. Хорошо и громко, если был повод.
Хоуп сделала выводы. В те дни у Дори был голос.
Касси кивнула, явно удовлетворившись. Она отвернулась, но Себастьян поймал ее за руку и тихо повторил:
– Мы семья, Касси. И хотя я не очень хорошо смог позаботиться о вас первые двенадцать лет, в будущем все изменится. Обещаю.
Она одарила его долгим задумчивым взглядом, затем передернула плечиком в присущей ей манере «мне на все наплевать» и поспешила к чайному столику за своей долей кексов и вилкой для поджаривания хлеба.
Комната вдруг наполнилась атмосферой веселья. Девочки суетились, нанизывали кексы на длинные вилки и поджаривали их на огне, мило болтая, как ни в чем не бывало.
Себастьян почувствовал себя изнуренным и измученным. Пересказ истории всколыхнул все старые горести и ощущение вины, которое он так долго подавлял.
Он наблюдал, как Касси передала Дори кекс. Она так заботилась о своей маленькой сестренке. К ее чести, конечно, но он не мог перестать удивляться причине этого. От кого или от чего Касси нужно было защищать Дори? Когда и почему Дори перестала говорить? И кто-нибудь защитил саму Касси?
Хоуп Мерридью легко коснулась его руки, прерывая думы.
– Не беспокойтесь. Им нужно время все это принять. Вы только что перевернули весь их мир с ног на голову.
Он покачал головой.
– Я так не думаю.
И кивнул в сторону сестер.
– Они выглядят, как и прежде. Не думаю, что их это озаботило.
Запах поджаренных кексов наполнил воздух.
Хоуп потрясла головой.
– Поверьте, им есть до этого дело. Только гордость их сдерживает. И, возможно, немного страх.
– Страх? – он нахмурился. – Но я никогда, никогда не буду...
Девушка прервала его, сжав руку:
– Не тот страх. Они боятся, что вы слишком хороши, чтобы быть правдой. Это так удивительно, знаете ли, думать, что кто-то сильный и добрый, вроде вас, заявляет на них права, объявляет, что они ему нужны, и что он будет защищать их, в бедности и богатстве.
Глаза ее блестели от непролитых слез.
– Эта история, что вы рассказали, никого не оставит равнодушным. Они хотят поверить, что они снова часть семьи, но глубоко внутри сражаются с верой. Но эти девочки знают, что вы сделали для них. Понимают, что вы были всего лишь мальчиком только чуть старше, чем Касси, и несли бремя всего мира на своих плечах. Неудивительно, что они такие прямодушные и сильные.
Хоуп перевела дыхание, и голос ее сорвался, когда она прошептала:
– Эти девочки знают, как и я, что брат их настоящий герой, из тех, кого иногда мы встречаем в этой жизни.
Он махнул в знак протеста, но она продолжила:
– Если хотите понять, как трудно Касси и Дори показать, что им есть до этого дело, только вспомните, как трудно вам простить себя. Потому что вы все еще себя осуждаете, не так ли?
Себастьян уставился на нее, потрясенный, что прочли его мысли.
Низким напряженным голосом она сказала:
– Вы обвиняете себя за смерть Джонни, осуждаете себя за потерю девочек, берете на себя вину за то, через что им пришлось пройти, и мучаетесь, что им довелось узнать.
Хоуп приложила ладонь к его сердцу и продолжила:
– Здесь, внутри, вы верите, что одинокий несчастный четырнадцатилетний подросток должен был управиться каким-либо образом лучше.
Девушка сделала паузу, позволяя ему осмыслить, что она сказала. Так и было. Он, в самом деле, думал, что ему следовало лучше со всем справиться. Но когда она выразила это таким образом, упомянув про «одинокого несчастного четырнадцатилетнего подростка», ладно, это прозвучало совсем по-другому, чем всегда представлялось ему.
– Вы ошибаетесь, мистер Рейн. Тот мальчик – герой. И он вырос и стал прекрасным сильным героическим человеком. И эти девочки полюбят вас. Они, возможно, уже любят вас в душе. Вам нужно простить себя самого, как они, я уверена, уже простили вас.
Себастьян проглотил ком в горле и накрыл ее руку своей. На лице его отражались различные чувства, но он не мог с ними справиться, и почему-то, казалось, это не имело значения. Она понимала. Из всех людей, увидевших, что твориться в его сердце, понявших чувства, которые он с таким трудом объяснил сестрам... была именно она. Его невинный нежный эльф... женщина из плоти и крови, которая могла заглянуть в сердца и читать в них.
Хоуп тихо промолвила:
– То, как вы сказали Касси сейчас, что такое семья, было просто совершенным. В точности, что им нужно было услышать.
– Вы так считаете? – его голос слегка охрип. Он чувствовал ее нежное тепло. Ему хотелось впитать его.
– О да, – ласковый голос девушки был полон одобрения. – Вы объявили это не в двусмысленных выражениях. Всем людям, но особенно маленьким девочкам, нужно кому-нибудь принадлежать, чувствовать, что в них нуждаются и любят.
Себастьян с сомнением глянул на нее. Это так... для некоторых.
– Все-таки, я не уверен, что это то, что чувствуют Касси и Дори.
