Джессика Трапп - Властелин наслаждений
– Пойдем. И больше никаких разговоров о твоем отъезде.
Мейриона вложила руку в его ладонь, позволив ему помочь ей.
Ну почему мужчины столь упрямы? Если бы только она могла поговорить с отцом или дядей Пьером!
– Одевайся. Нам очень многое предстоит сегодня. Мейриона вздохнула. Она понимала, что спорить с Годриком бесполезно, поэтому схватила одно из новых платьев, которые принесли швеи, и надела его. Это было голубое платье с красивыми длинными рукавами и замысловатой вышивкой по подолу. Мейриона посмотрела на свое отражение и улыбнулась, ощущая себя избалованной принцессой.
– Куда мы идем?
– В конюшни.
Она удивленно подняла брови:
– Ты все-таки решил отвезти меня домой?
– Конечно же, нет. – Годрик шагнул к ней, взял за руку и мягко подтолкнул вперед.
– Повернись, я зашнурую платье.
Мейриона повиновалась. Его руки были теплыми и чувственными. Она ощутила покалывание в сосках. Боже, этот мужчина лишает ее рассудка!
Его руки скользнули по ткани платья, обхватили талию. Повернув ее к себе, Годрик наклонился… Мейриона отклонилась назад и, застенчиво улыбнувшись, сделала шаг назад. Он последовал за ней, и это продолжалось до тех пор, пока она не уперлась спиной в гобелен. Теперь Годрик был так близко, что она могла коснуться его губ. От него пахло сандаловым деревом, кожей и дымом.
Его губы изогнулись, они были совсем рядом, но он не коснулся ее губ.
Мейрионе захотелось привлечь его к себе… и вдруг ее охватило раздражение.
– Ты собираешься меня поцеловать? – резко спросила она.
– А ты хочешь этого?
Она сердито взглянула на него:
– Допустим, что да. Годрик улыбнулся:
– Наконец-то миледи говорит правду.
Все ее тело горело. Между ними нельзя было просунуть даже лист пергамента, но и это расстояние казалось ей слишком большим.
– Я… – Она подалась вперед, ее грудь коснулась его груди.
Ее разгоряченное лоно увлажнилось, и Мейриона вздохнула.
Годрик слегка коснулся ее щеки:
– Ты дрожишь.
– Вовсе нет.
– Не лги мне!
Она открыла рот, чтобы возразить, но его губы заставили ее замолчать, а язык слегка коснулся ее зубов и десен. Он поглаживал ее язык, вовлекая его в какой-то исступленный первобытный танец. Это был их первый настоящий поцелуй, который они разделяли ради чистого удовольствия. В часовне он целовал ее, бросая вызов отцу, она – чтобы прикрыть Демьена, но этот поцелуй был необычайно восхитительным и чувственным.
Годрик прижал Мейриону к стене, и ее соски затвердели. Она почувствовала, как сильно бьется ее сердце.
– Годрик, – прошептала она. Он резко отстранился.
– Скажи это снова. Мейриона глубоко вздохнула.
– Сказать что?
– Мое имя.
– Хорошо. Годрик.
Его пальцы погладили ее ключицу.
– Нет, скажи это так, словно просишь целовать тебя вечно.
Ее щеки вспыхнули.
– Я не…
Его губы склонились к ее губам, язык снова проник внутрь. Мейриона задрожала и крепко прижалась к нему. Поцелуй все длился, и она таяла рядом с ним. Когда Годрик оторвался от нее, она открыла рот, чтобы прошептать его имя.
– Ш-ш. – Он приложил палец к ее губам. – Не говори сейчас ничего, или мы в самом деле никогда не дойдем до конюшни.
Мейриона увидела его руки: он словно хотел что-то содрать со стены.
– Пресвятая Мария! Ты тоже дрожишь.
– Да, – коротко ответил он. – Ну а теперь пойдем. – Бросив взгляд на кровать, Годрик поспешно отвернулся, схватил Мейриону за запястье и потащил за собой из комнаты.
Мейриона чувствовала себя усмиренной и одновременно могущественной. Поцелуй заставил ее дрожать, и, о Боже, Годрик прав – все, что происходит между ними, это правильно. Она постарается заставить отца все понять. Чума и на короля Генри, и на короля Эдуарда за эту войну между ланкастерцами и йоркистами.
Годрик повел ее по узкой лестнице вниз во двор, откуда доносился грохот металла и раздавались крики воинов.
Когда они приблизились к конюшням, Мейриону охватило волнение: кажется, Годрик что-то замышляет, и вряд ли это придется ей по вкусу.
– Мы что, уезжаем из Монтгомери?
Не отвечая, Годрик продолжал двигаться по направлению к конюшням.
– Ты должна преодолеть свой страх перед лошадьми, – наконец произнес он.
Мейриона остановилась как вкопанная.
– Что это ты задумал?
– Ты должна победить его.
– Но я прекрасно могу обойтись и без верховой езды.
– Нет. – Он снова потянул ее за руку. Мейриону охватило раздражение.
– Сэр, я сама знаю, что мне нужно. Годрик искоса посмотрел на нее.
– Ты безумно испугалась, когда впервые увидела Мстителя.
– И тем не менее у меня все получилось.
– Да, но лишь потому, что ты была со мной. Ты должна научиться ездить сама.
Святые угодники! Он хочет заставить ее. Так всегда делал ее отец.
Ноги Мейрионы словно налились свинцом, руки заледенели.
– Нет!
Годрик не спеша повернулся к ней, его лицо выражало мягкую, но непреклонную решимость.
– Сегодняшний день не станет повторением истории с твоим отцом.
Мейриона опустила голову, чувство стыда переполняло ее. Ей вспомнился голос отца: «Глупая девчонка! Как может мой ребенок бояться лошади!»
Годрик провел большим пальцем по ее щеке, и Мейриона почувствовала, как ее сердце начало оттаивать.
– Здесь ты в безопасности: никто за тобой не наблюдает и никто не принуждает тебя. Если хочешь, я расскажу тебе историю о корабле, на котором перевозили рабов.
Мейриона кивнула.
– Я одолел двух охранников, одному сломал нос, но меня поймали другие. Они засунули мне в рот кляп, скрутили меня и, избивая ногами, сорвали с меня одежду.
Мейриона в ужасе отпрянула, но Годрик крепко держал ее за плечи, не позволяя двигаться назад.
– Я вырывался и кричал, но они были слишком сильны, и их было слишком много. Они затолкали меня в тесный деревянный ящик, где стояла страшная вонь. Там я был не один – вместе со мной находился труп, совершающий последнее путешествие к месту своего упокоения. Возможно, в других обстоятельствах мне удалось бы вынести этот ужас, но я был голоден, изможден и начал кричать, а затем плакать. Я потерял контроль над собой, меня охватила паника. Ища успокоения, я свернулся калачиком, как ребенок, и стал жевать свой палец.
Мейриона смотрела на него, представляя, как этого гордого воина превратили в беспомощного ребенка. Ком поднялся к ее горлу при мысли о тех ужасах, которые пришлось испытать Годрику.
– Потом наступил момент, когда меня, предварительно избив, бросили в подземелье. В тот день я понял, что они не могут меня одолеть. Клянусь ранами Господа, это был настоящий ад, но они не смогли победить меня. Я мог кричать, плакать, я мог снова начать сосать палец, но теперь у них не было пути в мою душу. Надеюсь, ты меня понимаешь? – Мейриона ничего не ответила, и он продолжил: – Как только я признал, что мой страх является естественной частью меня, его власть надо мной стала слабее. Мне никогда не приходилось больше вести себя по-детски, и я смог вынести гораздо худшие унижения, чем этот ящик.
