Элизабет Торнтон - Если полюбишь графа
– Увидимся на балу у герцогини Ричмонд, – проговорил Рэтборн тихо, но вполне отчетливо. – Я оставил О'Тула приглядывать за тобой. Будь хорошей девочкой до моего возвращения.
Дейрдре тут же вскипела от ярости. Рэтборн поднес руку миссис Дьюинтерс к губам, и Дейрдре заметила на актрисе просторный пеньюар, не скрывавший ее восхитительной фигуры. Миссис Дьюинтерс принимает графа в ночном одеянии! Близость их отношений теперь стала еще очевидней.
Она вышла из своего укрытия и, злорадно усмехнувшись, заговорщически подмигнула графу:
– Не забудь сказать, чтобы она оставила для тебя все вальсы.
На лице Рэтборна отразилось чувство, весьма похожее на ужас, а глаза миссис Дьюинтерс сделались огромными.
– И, разумеется, именно ты поведешь ее ужинать, – бросила Дейрдре через плечо и медленно двинулась по коридору.
Дойдя до своей двери, она обернулась и погрозила графу пальчиком:
– Счастливого пути, Рэтборн, и не делай ничего такого, чего не хотел, чтобы сделала я.
Дейрдре больше не хотелось видеть Рэтборна, поэтому она вышла на улицу, спустившись по черной лестнице, и во весь дух помчалась прочь от отеля, а вернулась уже затемно. Сказав тетке, что утреннее недомогание так и не прошло, она отказалась от предложения послать за доктором, хотя и приняла бренди по его совету.
Врач смог бы с первого взгляда определить, что Дейрдре страдает от переутомления и шока. Леди Фентон это было невдомек, и она никак не могла бы об этом узнать, потому что Дейрдре очень мало говорила до того, как удалиться в свою комнату. Было неясно, слышала ли она слова тетки о том, что лорд Рэтборн целый час ждал ее возвращения и, не дождавшись, отбыл.
Оказавшись в своей комнате, Дейрдре достала из-за корсажа письмо, которое передала ей консьержка в доме, где жил Арман, и перечитала его в сотый раз. Она нашла в нем не больше смысла, чем в тот момент, когда читала его впервые.
«12 июня 1815 года
Дейрдре!
Можешь ли ты этому поверить? Я беглец! Пожалуйста, попытайся понять и простить меня. И не беспокойся. Теперь я взрослый. Думаю, Рэтборн сообщил тебе, что Каро вот-вотобручится? Надеюсь увидеть тебя, когда все будет кончено. Если же нет, то благослови тебя Боже. С любовью, Арман».
Дейрдре перечитывала письмо медленно, вникая в каждое слово, разделяя на отдельные фрагменты и анализируя каждую фразу и вкладывая в них собственный смысл и интерпретируя по-своему. Кое-что из прочитанного наконец дошло до ее сознания. Известие о том, что Каро, сестра Рэтборна, собирается обручиться, несколько прояснило намек графа на то, что дома у него происходят события, которые вызывают у него беспокойство, и что это касается Армана. Леди Каро и Арман! Да, Дейрдре помнила, как они смотрели друг на друга, когда она увидела их вместе в Лондоне. И это повторялось каждый раз. Странно, что ей ни разу не пришло в голову спросить Армана о Каро с тех пор, как они приехали в Брюссель. Дейрдре терялась в догадках. Неужели они затеяли переписку? Она легко могла представить, как известие о помолвке Каро подействовало на Армана. Это вполне могло толкнуть его на какой-нибудь отчаянный поступок. Но на какой?
На следующий день в надежде узнать хоть что-то от друзей Армана, Дейрдре вышла из отеля вскоре после полудня. Поиски сведений не принесли успокоения, хотя друзья брата убеждали ее не беспокоиться и говорили, что Арман появится через день-другой. Дейрдре ни словом не обмолвилась о письме, оставленном ей братом. Она чувствовала, что это письмо представляет опасность для него, хотя не могла бы объяснить, чем именно.
Дейрдре забылась на время беспокойным сном. Проснувшись среди ночи, она вдруг осознала, что все части головоломки встали на свои места. Она зажгла свечу, взяла письмо и снова перечитала его. Теперь только она поняла его суть. Дейрдре смертельно побледнела, каждое прочитанное слово молотком ударяло ей в виски.
Арман перешел на сторону врага! Новость о помолвке Каро толкнула его на крайний шаг. Не случилось ли так, что Рэтборн задал ему трепку, как умел это делать только он, предположив, что Арман завладел чувствами его сестры? Ну до чего же непостоянны эти Кавано! Должно быть, Арман впал в отчаяние, узнав о том, что Каро его бросила.
О, Арман, Арман! – думала Дейрдре с горечью, не зная, как можно оправдать поступок брата. Наказанием за такие действия была смертная казнь. Она вспомнила, как Арман говорил ей, что Рэтборн ненавидит французов и что двое молодых людей были повешены за то, что перебежали на сторону врага. А Рэтборн приставил соглядатаев к Арману! Он сказал ей об этом вчера днем. «Господи, сделай так, чтобы Армана не нашли!» – в отчаянии молила Дейрдре. Она не знала, к кому обратиться. Рэтборна просить о чем-либо ей хотелось меньше всего, хотя она помнила, в какой безопасности чувствовала себя в его объятиях после ночи любви. Но, конечно, виной тому было ее воображение. Он лишил ее невинности, растоптал ее честь, сделал посмешищем, а она была так глупа, что вообразила, будто он принимает ее интересы близко к сердцу. Идиотка! – бранила себя Дейрдре.
Она поднесла письмо Армана к свече и стала смотреть, как языки огня лижут его, превращая в черный пепел. Она бросила обуглившуюся бумагу на решетку незажженного камина. Теперь помочь Арману было не в ее силах. Но Дейрдре знала, что будет защищать брата до последнего вздоха, и если это вынудит ее стать предательницей, она пойдет и на это.
Глава 20
В день бала у герцогини Ричмонд небо было ясным, солнце светило ярко. Этого с одинаковым удовольствием ждали и госпожа, и ее горничная. Казалось, весь город охвачен радостным возбуждением.
Слуги вынимали из тонкой упаковочной бумаги, разворачивали и встряхивали великолепные бальные платья. Плоские утюги грелись в черных железных печах, чтобы тщательно разглаживать пышные складки элегантных творений из атласа и газа. В огромных котлах кипела вода для ароматических ванн тех леди, которые оказались настолько удачливыми, что получили пригласительные билеты – карточки с золотым краем, обещавшие самое блестящее и волнующее событие этого сезона.
Дейрдре проснулась с ужасной мигренью, почти лишившей ее зрения. Первая ее мысль была об Армане. Она испытала ставший уже привычным ужас, лишавший ее способности мыслить здраво. Дейрдре снова опустила голову на подушки и попыталась отвлечься, внимательно прислушиваясь к звукам пробуждающегося отеля.
Вскоре в комнату вошла Соланж и, тихо сказав: «Бонжур», – принялась гладить бальное платье из газа цвета морской пены, но Дейрдре остановила ее.
