Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил
– И теперь вы собираетесь серьезно обдумать такую возможность? Не спешить со свадьбой только ради того, чтобы поскорее освободиться от власти отца? Кстати, как прошла встреча с ним, кроме того, что вы в очередной раз обозлились?
– Прошла в точности как я ожидала. Но если вспомнить прошлые скандалы, должна заметить, что вела себя намного спокойнее. Так что, можно сказать, все было лучше некуда.
А потом поцелуи Рейфа полностью растопили ее гнев, но об этом она не упомянула. Только слегка порозовели щеки при воспоминании о той сцене.
– Не думаю, – продолжала она, – что мне удастся без спешки выбрать себе мужа. Отец полон решимости поскорее сбыть меня с рук и сделает для этого все возможное.
– Я, пожалуй, потолкую с ним.
– Не стоит. Если он вообразит, что я вам небезразлична, тогда его не удержать!
– Ад и проклятие, зачем же ему спешить?
– Неужели еще не поняли? Он мечтал выдать меня замуж едва ли не с пеленок, чтобы самому возвыситься в обществе. Он вообразил, что все устроилось, когда пытался выдать меня замуж за Дункана. И теперь, когда свадьба не состоялась, очень несчастлив. Мало того, злится на меня за то, что я вновь хожу в невестах. Поэтому не удивляйтесь, если теперь он выбрал мишенью вас.
– Простите, но он не в моем вкусе, – заметил Рейф так серьезно, что Офелия разразилась смехом.
Но все же сочла нужным предостеречь его:
– Можете шутить, сколько хотите, но он тверд как скала. И поверьте, он человек целеустремленный. И уже считает вас своим зятем.
Рейф поморщился:
– Боюсь, я сам дал ему повод в своем первом письме. Намек – лучшее орудие для возникновения разного рода предположений.
Рейф продолжал пробираться через толпу к тому месту, где стояла Мэри, с которой, очевидно, хотел оставить Офелию. К сожалению, Мэри по-прежнему болтала с Сабриной и ее тетей Хилари. Дункан тоже был там и стоял позади невесты, учтиво прислушиваясь к беседе.
Кто бы мог подумать, что эти двое так привяжутся друг к другу! Они такие разные: красивый, мужественный шотландец и милая деревенская птичка, которую никак не назовешь красоткой! Но возможно, именно дар Сабрины найти юмор в любой ситуации и поделиться с окружающими завоевал сердце Дункана. Сначала они стали друзьями, потом из дружбы родилась любовь. Жаль только, что Офелия не увидела этого раньше и позволила своему непомерному самолюбию убедить себя, что Дункан всего лишь пытается заставить ее ревновать.
Наверное, стоило бы извиниться и перед ним за то, что подвергла его настоящей пытке, когда бедняга пребывал в полной уверенности, что отныне связан с ней на всю оставшуюся жизнь. Но все могло быть иначе, откройся ее глаза раньше, до того как они вообще повстречались. Возможно, в этом случае они могли бы полюбить друг друга… какая поразительная мысль! И все же такое могло бы произойти, не будь она столь эгоистична и полна решимости избавиться от этой помолвки. И не будь он так обескуражен ее оскорблениями и спесивыми манерами. Значит, извиниться перед Дунканом за то, что восстановила его против себя, – все равно что сказать, как она жалеет, что он нашел истинную любовь в Сабрине, а не в ней.
Нет, она об этом совсем не жалеет.
В этот момент Сабрина ей улыбнулась. Довольная Офелия облегченно вздохнула и ответила улыбкой. Но тут же заметила настороженный взгляд Дункана и попыталась развеять его подозрения.
– Здравствуйте, Дункан, – смущенно пролепетала она. – Удивительно видеть вас и Сабрину в городе, тем более что до свадьбы остается совсем немного.
– Мы всего лишь приехали купить кое-какие вещи, которые мои дамы не смогли найти дома.
Хилари Ламберт просияла, услышав, что она тоже входит в число «дам» Дункана, но разговора с Мэри не прервала. Подружки никогда не упускали случая вспомнить о том, как они росли вместе.
– Поздравляю с великим событием, – продолжала Офелия. – Я очень счастлива за вас обоих.
– Будь я проклят, – недоверчиво пробормотал Дункан. – Похоже, вы не притворяетесь…
На вопрос это не походило, но она все же ответила:
– Мы с вами прекрасно поладили бы, не будь вынуждены познакомиться друг с другом стараниями наших родных, но у меня нет ни малейшего сомнения в том, что Сабрина будет вам лучшей женой, чем я. Она куда больше вам подходит.
Дункан ошеломленно уставился на Рейфа:
– Я сдаюсь, парень. Больше я не нуждаюсь в доказательствах того, что с ней произошло чудо. Офелия действительно изменилась, причем разительно! Это единственное пари, которое я был рад проиграть.
Офелия нахмурилась, но не сразу поняла, что имеет в виду бывший жених. Пока не увидела, как поежился Рейф.
– Это всего лишь комплимент твоим успехам, Офелия, – поспешно заверил он.
Но она словно не услышала.
– Пари? О каком пари идет речь? Вы протащили меня через ад ради проклятого пари?!
– Все было не так, как ты думаешь.
– Не так?
– Именно, – заверил Рейф. – Я знал, что ты способна измениться, как все остальные смертные. Пари было всего лишь моей реакцией на скептицизм Дункана.
Теперь уже Дункан мучительно сморщился, и Офелия это заметила. Сабрина выглядела пристыженной. За своего жениха? Или потому что Офелия слишком громко говорит и может привлечь нежелательное внимание? Люди уже стали оборачиваться. Мэри и Хилари прервали беседу и хором спросили, что случилось. Офелия не ответила: слишком живо представляла, как Рейф и Дункан смеялись над ней, когда заключали пари. Забавлялись на ее счет! Значит, все, что она себе вообразила, все, что сказал ей Рейф, – это ложь?
Она пристально уставилась на Рейфа потрясенным и одновременно убийственным взглядом.
– Значит, все это вы делали ради моего счастья? Оказывается, все дело в деньгах… которые вы ставили на меня. Боже, какой же вы подлый лжец!
– Фелия, даю слово. Я…
Но Офелия уже выбегала из комнаты. Мать поспешила за ней.
– Что случилось? – спросила запыхавшаяся Мэри, пытаясь догнать дочь.
Они даже не взяли свои плащи, и Офелия, не дожидаясь, пока подадут их экипаж, выскочила на улицу. К счастью, экипаж стоял совсем недалеко, и уже через несколько минут они ехали к дому.
– Что случилось? – снова спросила мать.
Офелия не ответила. Да и не смогла бы, как ни старалась: в горле стоял колючий ком, душивший ее. Но слезы, струившиеся по щекам, были достаточно красноречивым ответом. Мэри молча притянула к себе дочь, и душераздирающие всхлипы стали тише, когда та уткнулась носом в плечо матери.
Рейфел стоял в дверях, глядя вслед исчезающему за углом экипажу Офелии. Он опоздал всего на несколько секунд, и то потому, что задержался, чтобы прорычать:
