Кэтрин Коултер - Ночной огонь
Берк поперхнулся бренди, но ухитрился при этом выбросить трех дам.
«Насколько я понимаю, — насмешливо протянул Найт, пристально изучая даму червей, — это добрый знак для тебя. Но не знаю, Берк, не знаю. Женщины иногда могут быть хуже самого дьявола».
Пожелав другу удачи, он, посвистывая, отправился к очередной любовнице.
И теперь Берк нежно улыбался своему спящему ангелу. Она любила его когда-то и полюбит снова.
Вечером Ариель тщательно оделась к ужину, выбрав простое платье из зеленого муслина, ее собственное, не купленное Берком. Доркас застегнула последнюю пуговицу и отступила.
— Ворот доходит едва не до подбородка, — заметила она, деловито приглаживая складки. — Надеетесь удержать его на расстоянии?
— Да, — призналась Ариель.
— Выглядите совсем как школьница, так что любой порядочный человек и близко не подойдет.
Но Ариель совсем не была уверена, насколько порядочен Берк, и поэтому ничего не ответила.
Когда она полчаса спустя появилась в столовой, выражение лица Берка сказало, что Ариель могла бы нарядиться в лохмотья, и тем не менее он все-таки хотел ее. Отчаянно хотел.
Берк улыбался нежной доброй улыбкой, от которой по телу почему-то разлилось странное тепло. Но Ариель постаралась взять себя в руки. Как он будет смотреть на нее через месяц? Через год? Через пять лет? Эта мысль ознобом напомнила о пустом одиноком будущем, ожидавшем впереди.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, и прежде чем она успела шевельнуться, поцеловал в запястье, а потом в губы. — Готова превратиться в обжору?
Ариель кивнула и быстро отступила от него:
— Ты очень красивый мужчина, Берк. Я всегда так считала, но…
— Давай ужинать, Ариель. И спасибо за комплимент.
За супом из свежих грибов Ариель спросила:
— Что теперь будет с Рендел-холлом?
— Не знаю и не очень стремлюсь узнать.
— Но ты хотел купить его, Берк. Дом, поместье, землю — все.
— Только потому, что хотел получить тебя любой ценой. — Он улыбкой смягчил невольную угрозу, которой, прозвучали его слова для Ариель. — Но теперь, по зрелом размышлении, признаю, что план был не очень умным: как я мог завладеть тобой, когда у тебя оказалось бы так много денег?
— То, что ты сделал, — не смешно, Берк.
— Нет, но поверь, мои намерения были совершенно серьезными.
В комнату вошел Монтегю, сопровождаемый двумя лакеями с маленькими серебряными подносами в руках. Берк молчал, пока они не подали блюда, потом кивком отпустил слуг и тут же сообразил, что это должна была сделать Ариель: в конце концов в обязанности хозяйки входит отдавать приказы челяди. Придется поговорить с ней: Берк не желал, чтобы Ариель чувствовала себя гостьей в собственном доме. Пусть сознает себя настоящей госпожой Рейвнсуорт Эбби.
Супруги воздали должное шедевру повара — бараньим котлетам с зеленым горошком. Ариель взглянула на поданный на десерт лимонный крем и с сожалением вздохнула.
— Выглядит восхитительно, но боюсь, что не смогу съесть ни кусочка.
— Ты должна обязательно уведомить об этом Монтегю, чтобы тот порадовал кухарку.
Ариель кивнула и оглядела стены, обитые строгими панелями из потемневшего дуба. Если люстра, висевшая над столом, не дай Бог упадет, она придавит сразу человек двадцать. Кроме того, она вся в пыли.
Ариель уже хотела сказать что-то, но мысленно покачала головой. Какое ей дело до всего этого? Она взглянула на ряд окон, занавешенных портьерами из густо-синего бархата, лоснящегося от времени. Слишком темные, и комната выглядит мрачно. Ариель представила бледно-желтые гардины, которые могут придать столовой веселый нарядный вид, но снова одернула себя. Пусть здесь будет уныло как на кладбище, ей что до этого?!
Она повернулась к Берку и заметила, что муж пристально глядит на нее.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — осведомилась она, довольная, что голос звучит холодно и спокойно, как вода в лесном озере.
— Увидишь, — пообещал он.
Ариель побледнела, но Берк и глазом не моргнул.
Он не спешил уйти в спальню и попросил Ариель поиграть для него на пианино. Она спела несколько итальянских баллад, нежных и печальных.
Когда Монтегю принес чай, Берк невольно встрепенулся — он не ожидал, что время пройдет так быстро. Кивнув дворецкому, он громко сказал:
— Это было восхитительно, дорогая. Я получил огромное удовольствие. Спасибо. Иди сюда, выпьем чаю перед тем, как идти спать.
Но Ариель не хотела идти спать. Вообще. Никогда. Она бесцельно возилась с чашкой, раздавила кусочек малиново-смородинового торта на тарелке с золотой каемкой…
— Мой отец хорошо пел, — выпалила она внезапно.
— И научил тебя?
— Да.
— Я тоже пою. Может, мы составим неплохой дуэт.
— И играешь тоже?
— Теперь уже не так хорошо. Когда на семейном совете было решено, что я стану военным, отец сказал, чтобы я больше не забивал себе голову подобной чепухой. Жаль. Мне нравились занятия музыкой.
— Ты можешь снова начать играть.
— Да, — весело сказал он. — подумать только, вот мы здесь, вдвоем, представляем картину настоящего семейного счастья. Только один из нас в ужасе ждет, что другой сейчас сорвет с него одежду и начнет издеваться, и проделывать с ним всяческие мерзости. Картина не такая уж веселая, Ариель.
Не слушая мужа, Ариель поднялась:
— Мне пора отдохнуть, Берк. Могу я переночевать в своей комнате?
— Нет. Пожалуйста, не проси об этом, Ариель. Следующие пятьдесят лет мы будем спать в одной постели.
— Спокойной ночи, — пробормотала она и поднялась.
— Подожди меня, дорогая. Я пойду с тобой.
Оказалось, что она успела поставить в комнате китайскую ширму, на взгляд Берка совершенно отвратительный предмет обстановки, но он надеялся, что через месяц сможет убедить Ариель избавиться от этого «произведения искусства» без особых угрызений совести с ее стороны.
Когда Ариель появилась из-за ширмы, закутанная с ног до головы в белую батистовую сорочку, Берк уже лежал в постели, по-видимому погруженный в занимательную книгу о семействе Борджа. Он был обнажен и полон решимости следовать этой появившейся недавно привычке.
— Подойди сюда, — попросил он, похлопав по краю кровати рядом с собой и кладя книгу на ночной столик.
Ариель медленно, едва волоча ноги, приблизилась к кровати. Берк сжал ее руку.
— Очень хорошо. А теперь, Ариель, я хотел бы, чтобы ты сняла сорочку.
Голова девушки резко дернулась, в глазах промелькнуло паническое выражение. Лицо словно застыло и осунулось.
— Тебе помочь?
Девушка покачала головой и быстро, лихорадочно, почти отрывая ленты, развязала бант у горла и расстегнула бесчисленные пуговицы. Он молча, не сводя с нее глаз, наблюдал, как она поднимает сорочку над головой, как батист ложится белым кругом у ее ног.
