Маргарет Мэллори - Грешник
— О, Глинис! — Его дыхание опалило ее ухо жаром. — Если бы ты заставила меня выполнить обещание и мне пришлось бы ждать, я бы, наверное, умер.
Он царапнул зубами ее плечо, одновременно запуская руку под рубашку, которая еще держалась на ее бедрах. Когда его рука оказалась между ее ног, он застонал. Его пальцы ласкали, исследовали ее тело. Глинис захлестнула волна удовольствия. У нее ослабели ноги, внизу живота разливался жар, она бессильно повисла на Алексе. Но тот стал двигаться, его восставшая плоть упиралась в нее, и Глинис напряглась. Она повернулась к нему лицом, жаждая поцелуя. Шершавая ткань одежды Алекса задевала ее чувствительные соски. Он припал к ее губам в глубоком долгом поцелуе и одновременно прижал ее к себе, взяв за бедра.
Глинис оторвалась от его рта.
— Алекс, мне нужно лечь.
Он одной рукой откинул с кровати покрывало, потом подхватил Глинис на руки и легким движением уложил ее на кровать. Она и глазом моргнуть не успела, как он уже развязал свой плед и стянул с себя рубашку. Потом Алекс наклонился, чтобы снять сапоги, и Глинис увидела, как играют под кожей мускулы его спины и бедер. И вот он выпрямился и встал во всей красе лицом к ней. Он был великолепен! Свет от свечи рельефно обрисовывал все контуры его мускулистых рук и торса. Глинис опустила взгляд на его плоский живот и мужское орудие. Когда она снова посмотрела Алексу в лицо, то ей показалось, что его взгляд обжигает ее кожу. Ее сердце забилось сильнее, дыхание участилось. Алекс лег на кровать и потянулся к ней, и ее охватило предвкушение. Она почувствовала все одновременно: тепло его тела, его вес, безрассудную страсть, охватившую их обоих. Руки Алекса были повсюду, и каждая часть тела Глинис жаждала его прикосновения. Он целовал ее брови, щеки, челюсть, ухо, потом стал прокладывать губами и языком дорожку вниз по ее горлу. Она выгнулась ему навстречу. Потом его руки накрыли его груди и нащупали соски.
— Да, — выдохнула Глинис.
Алекс стал покрывать влажными поцелуями ее кожу вдоль ключицы, одновременно дразня пальцами ее соски. Глинис словно со стороны слышала бессвязные звуки, слетающие с ее губ. Она думала, что умрет от наслаждения. И это было еще до того, как он провел языком по ее груди до соска. Когда Алекс первый раз обвел кончиком языка вокруг ее соска, а потом втянул его в рот, она вцепилась в его волосы. Он сосал ее грудь так, словно все его существо было сосредоточено на том, чтобы извлечь ощущения из глубины ее души. Это было слишком. Глинис вцепилась в его плечи, сама не зная, молит ли она его о снисхождении или, наоборот, просит не останавливаться.
Алекс провел языком под ее грудью и стал целовать ее ребра. Его волосы щекотали ей кожу, посылая по телу огненные искры. Алекс стал опускаться ниже, целовать ее живот, бок над бедром, потом обхватил ее бедро рукой. Наконец он положил ладонь на холмик волос между ее бедер и нащупал подушечкой большого пальца самый чувствительный бугорок. Глинис закружил водоворот ощущений. Что он с ней делает!
Почувствовав тепло его рта там, где только что была его рука, Глинис вся напряглась. Алекс уже делал это раньше, но ей все еще как-то не верилось. Она приподняла голову и, затаив дыхание, увидела, как он убирает руку, чтобы поцеловать ее между бедер. Вдруг он приподнялся и посмотрел на нее таким взглядом, что у нее внутри все сжалось.
— Я знаю, что тебе это нравится, — сказал он низким голосом.
Нравится?! Она это обожает. Глинис снова уронила голову на кровать. Если за это ей нужно провести какое-то время в чистилище, она согласна.
Алекс провел языком по тому самому чувствительному месту. Глинис резко втянула воздух. О Боже! Алекс лизал языком, вбирал чувствительный бугорок в рот, водил языком снаружи и погружал его в ее лоно. Глинис вцепилась пальцами в простыню и целиком отдалась во власть охватившей ее бури ощущений. Она пыталась вести себя тихо, но из ее горла вырывались вздохи, стоны и какие-то звуки, похожие на мольбы. Ее голова металась по подушке из стороны в сторону, но Алекс был неумолим. Когда она почувствовала, что приближается к пику, он стал держать ее тело крепче и не давал ей отодвинуться до тех пор, пока ее тело не начало содрогаться во взрыве наслаждения.
Алекс провел языком вверх по ее животу, едва касаясь кожи, Глинис затрепетала. Он растянулся на кровати рядом с ней, и она повернулась к нему, все еще дрожа от испытанного экстаза, обвила его руками и спрятала лицо у него на груди.
— Я уже несколько дней мечтал это сделать, — признался Алекс, поглаживая пальцами ее спину и бок.
— Это было так хорошо, что наверняка это должен быть большой грех, — прошептала Глинис, не поднимая головы.
Он тихо засмеялся:
— Между мужем и женой нет ничего грешного, но если тебе нравится так думать, не стану с тобой спорить.
Глинис придвинулась ближе и почувствовала, как его твердая плоть упирается ей в живот, напоминая о его желании. И она тоже хотела его не меньше, снова и снова. Она притянула его голову к себе и поцеловала глубоким поцелуем, одновременно поглаживая рукой его мужское достоинство. Алекс застонал. Большего поощрения ему не требовалось. Он перекатил Глинис на спину, она обхватила его ногами и зажмурилась от удовольствия, чувствуя, как он в нее входит. Когда она снова открыла глаза, Алекс держал ее голову между ладонями и смотрел на нее.
— Мне очень этого не хватало, я хотел быть с тобой вот так…
Его признание прозвучало так, будто было вырвано у него против воли.
— Мне тоже тебя не хватало.
Неотрывно глядя ей в глаза, он начал двигаться в ней, лицо его было напряжено, дыхание стало неровным. Глинис знала, что Алекс гордится своей выдержкой, но чувствовала, что сейчас он едва сдерживается, и ей хотелось, чтобы его самоконтроль дал трещину. Она хотела почувствовать его несдерживаемое желание, знать, что все это действует на него так же сильно, как на нее. Алекс двигался все быстрее, входил в нее все глубже, Глинис схватилась за его плечи и еще крепче обхватила его ногами. Эмоции — желание, нежность, надежда — так переполняли ее, что, казалось, ее грудь взорвется. «Я тебя люблю». Она произносила эти слова мысленно и чуть было не произнесла вслух.
Ее захлестывали волны головокружительного наслаждения; выкрикнув ее имя, Алекс вонзился глубоко в нее последний раз и рухнул на нее. Он был тяжелый, но Глинис было приятно ощущать тяжесть его тела. Он принадлежал ей. По крайней мере сейчас он — ее.
Немного погодя Алекс перекатился на бок, увлекая за собой Глинис. Ее руки и ноги ослабели, казалось, если бы она была в море, то изгибалась бы на волнах, напоминая водоросли. Она лежала, положив голову ему на грудь, и его сердце оглушительно стучало прямо под ее ухом.
