Хизер Гротхаус - Рыцарь её сердца
— О нет… Она ждала все эти годы… Это несправедливо, несправедливо…
— Сибилла, — осторожно произнес Оливер, — я не знаю, как это произошло между тобой и человеком, которого ты знаешь без году неделю, не говоря уж о любви. Я знаю, что ты всегда проявляла осмотрительность и была осторожна. Я… Я просто не могу понять. Но ты должна кое-что знать о Джулиане Гриффине до того, как решишься открыться ему во всем. То, что я слышал от его рыцаря тем утром, когда армия Гриффина подошла к Белмонту…
— Не нужно, Оливер, не говори ей! — Руки Сесилии еще судорожно прикрывали рот, поэтому ее слова прозвучали чуть слышно.
— Я должен это сделать! — жестко настоял Оливер. — Сибилла, король. Эдуард обещал щедрую награду Гриффину за это дело, а именно — Фолстоу.
Рыдания Элис продолжали сотрясать холодный воздух в зале. Сибилла взглянула на Оливера Белкоута так, словно он уведомил ее, что солнце больше никогда не взойдет на небо. Сохранив способность думать, она лишилась дара речи. Она не желала слышать этих слов еще раз.
Бесконечные расспросы Джулиана… Его неподдельный интерес к землям и хозяйству. Его отношение к замку, как… как будто он уже был здесь хозяином.
Действительно, по сути, Фолстоу уже стал его домом.
Гриффин ее обманул. Обманул, чтобы влезть в душу и выяснить то, что хотел знать. Обманул в постели. Обманул, заставив полюбить.
Все время он занимался лишь тем, что шаг за шагом овладевал Фолстоу.
Медленно встав, Сибилла спокойно проговорила:
— Спасибо, Оливер, за ценную информацию. — От ее голоса повеяло холодом. Внезапно она поняла, что ей необходимо вернуться обратно прямо сейчас, словно она отсутствовала дома много недель.
Оказывается, и люди, которым открываешь душу, способны на предательство. Теперь она снова будет находиться в близком окружении этих людей. О каких сердечных влечениях после этого можно говорить?
— Думаю, вы понимаете, что я должна немедленно возвращаться назад. Мне предстоит еще многое сделать.
— Сибилла, — сказала Сесилия, выступая вперед и протягивая к ней руки, — не уезжай прямо сейчас. По крайней мере останься в Белмонте хотя бы на ночь. Дай себе время подумать, составить план, что делать дальше. Сейчас ты не в том состоянии, чтобы возвращаться обратно. Еще наломаешь дров!
— Я не хочу терпеть его в своем доме, — тихо ответила Сибилла сквозь стиснутые зубы.
— А ведь Сесилия права, — поднялся с места Пирс, — не следует в таком состоянии ездить верхом. Это слишком опасно.
— Пожалуйста, прошу тебя, не уезжай, — вступила Элис, тихо всхлипывая, — я боюсь за тебя.
— Оставайся. Мы сможем тебя защитить, — добавил Оливер.
— Мне не нужна защита.
— Никуда ты не уедешь, я не позволю тебе этого сделать. — Сесилия топнула ногой.
Сибилла позволила себе пристально взглянуть на сдвоенные двери зала, и они с грохотом распахнулись, словно под внезапным порывом ветра. Головы присутствующих потрясенно повернулись на стук тяжелых копыт, гулким эхом отдававшийся в каменном помещении.
В ту же секунду могучее мускулистое тело серой масти внеслось через дверь. Октавиан, грохоча копытами по каменным ступеням, с развевающейся гривой галопом пронесся к Сибилле.
Сесилия вскрикнула, когда Оливер оттолкнул ее с пути несущегося коня, но эта предосторожность оказалась напрасной. Октавиан остановился перед Сибиллой, отгораживая ее от всех присутствующих в зале. Его грудь тяжело вздымалась и издавала свист, когда из нее вырывался горячий воздух.
В один миг Сибилла уже находилась в седле с поводьями в руках. Заставив Октавиана кружиться на месте, она окинула взглядом сестер, которые в страхе вцепились в своих мужей.
— Я всех вас очень люблю, — громко проговорила Сибилла, осознавая, что ее бесстрастный тон не соответствует теплоте произнесенных слов. — Когда все закончится, вы непременно узнаете об этом.
Она пришпорила боевого коня, и Октавиан вынес ее из зала раньше, чем кто-нибудь из сестер успел запротестовать. Конь в два прыжка преодолел ступени и пронесся мимо двух девчушек, которые, застыв от изумления, смотрели, как, вылетев из входных дверей, Сибилла и Октавиан понеслись к крепостным воротам.
Сибилла что есть мочи гнала коня к закрытым воротам, склонившись к его шее.
— Давай, мой мальчик, — нашептывала она Октавиану, — вперед.
По мере ее приближения к тяжелым запертым створкам в крепости раздался пронзительный визг. Деревянные створки вдруг выпучились, вздрогнули и слетели с петель, подняв целую пыльную бурю, заставившую королевских солдат разбежаться в разные стороны, и Октавиан с громом пронесся через сломанные ворота.
Ее конь еще никогда не летел так быстро. Возможно, ни один его сородич в мире не был способен на такое. Потом, как рассказывали королевские солдаты, они не видели ничего, кроме пыльного облака и ослепительного белого сияния, несущегося прочь от Белмонта, словно падающая звезда.
Умирающая звезда с яркой собственной судьбой, несущаяся к земле.
Весь день Джулиан потратил на отдых, находясь вместе с Люси на верхней террасе. Он отослал временную няньку и сам ухаживал за дочерью, кормя и играя, сам взбивал ей пышные диванные подушки, укладывая спать. Он бродил по комнате, до мелочей изучая ее убранство: щит и два перекрещенных меча, висящие над очагом, — наследие Мориса Фокса, блестящие чеканные вазы, резные подлокотники на креслах, цветные гобелены на сотни библейских тем, дорогие ковры, плотные и многокрасочные, ценнейшие зеркала в тяжелых рамах. Это были предметы, окружавшие Сибиллу всю ее жизнь.
Наконец вернувшаяся нянька мягко напомнила Джулиану о позднем часе и о том, что, возможно, юной леди пора отойти ко сну. Гриффин покосился на темноту за окном, едва ли осознавая, что не так уж много времени прошло с того часа, как разгорелся всепожирающий пожар в его сердце. Поцеловав дочь, он прижал Люси так крепко, что она издала возмущенный писк, а затем передал ее под всевидящее око почтенной матроны.
Оставшись в одиночестве, Джулиан встал перед согревающим пламенем и, сцепив руки за спиной, продолжил разглядывать коллекцию оружия Мориса Фокса, висящего над каминной полкой, прекрасно сочетающегося с застекленным рядом ваз. Тревожные думы одолевали его. Сибилла Фокс — такая прекрасная, ловкая и одаренная — оказалась предателем Короны. Узнав про это, Эдуард, несомненно, предаст ее смерти, в этом Джулиан не сомневался. И королю будет безразлично, осознавала ли девушка свои действия в тот момент. Особенно с учетом тяжести преступления, которое она совершила. Монарх вряд ли примет во внимание, что тот человек, которого Сибилла считала своим отцом, погиб в бою, причем эта смерть стала следствием ее измены. Тяжелейшее преступление было совершено, и преступник получит по заслугам.
