Джоанна Линдсей - Ангел
Дороти смутилась:
— Это не важно…
— Неужели? Ведь это была ты, не правда ли?
— Дженни…
Но Дженни уже перешла в наступление:
— Я хочу знать, почему я не имею права жить со своим мужем, мама. Ты придумывала разные отговорки всякий раз, когда я спрашивала об этом, но теперь не выйдет. Это была ты, не правда ли? И именно из-за этого началась ваша вражда?
Дороти обратила к Маккейли-старшему взгляд, полный мольбы о помощи. Заметив это, Дженни взорвалась:
— Черт возьми, я имею право знать! Мой ребенок имеет право знать!
— Твой ребенок?
Три человека одновременно задали этот вопрос. Клейтон издал сдавленный возглас и бросился к Дженни, заключив ее в объятия. Та не имела ничего против. Временами ей уже казалось, что она так и не сумеет рассказать мужу о грядущем событии. И в его радости растворились все ее страхи — теперь она не беспокоилась о том, как к этому отнесутся их родители.
— Ребенок, — пробормотал Маккейли-старший и опустился на деревянный ящик, переваривая новость. — Это все меняет.
Тут он заметил испуганный взгляд Дороги и улыбнулся:
— Ты слышала, Дороги? Теперь у нас будет общий внук. Дороги прищурилась:
— А кто сказал хоть слово про то, что он будет общим? Твоему внуку придется жить у нас.
— Как бы не так! — вскочил на ноги Маккейли-старший. — Твоя дочь родит ребенка в моем доме, либо я…
Он замолчал, не находя угрозы, достаточно веской в данных обстоятельствах.
Дороти не преминула воспользоваться паузой:
— Таково-то твое гостеприимство? Маккейли-старший пропустил эти слова мимо ушей и заявил:
— Место жены рядом с ее мужем.
Дороти приблизилась к нему и так сильно ткнула пальцем ему в грудь, что он отшатнулся и снова опустился на деревянный ящик.
— Вовсе нет, если она с ним разведена.
— Черт возьми, Дотти, ты же не сможешь…
— Это я-то не смогу?
— Помолчите-ка оба, — сказала Дженни, чуть отстраняясь от Клейтона, который все же не убрал руку с ее талии, явно давая этим понять, что теперь они выступают единым фронтом. — Где я буду рожать моего ребенка — это мое дело, я могу и не захотеть рожать его в Техасе, если не получу ответов на кое-какие вопросы. Скажи мне правду, мама, и не пытайся больше отделываться отговорками.
Дороти повернулась к дочери. Маккейли-старший бурчал за ее спиной:
— И где только она набралась таких слов?
— А как ты думаешь? — спросила Дороти так тихо, словно хотела, чтобы слышал только он один. Она расправила плечи и мучительно подыскивала слова для объяснения. — Мы любили друг друга, этот старый олух и я.
Это оказалось чересчур даже для Фрейзера: судя по выражению его лица, теперь ему было не до смеха — он громко выругался. Морган, подавшись вперед, ткнул брата кулаком в грудь, чтобы тот замолчал. Но это не помогло, поэтому Клейтон повернулся и добавил ему от себя.
Фрейзер на время успокоился. И тут Дженни воскликнула:
— Только не ты и он!
— Да, именно я и он, — печально ответила Дороги. — Так вы хотите слушать или нет?
— Я больше не буду тебя перебивать, — заверила Дженни.
— Мы собирались пожениться…
— Ты и он?
— Дженни!
— Ой, мама, я не могу удержаться! Ты же ненавидишь этого человека.
— Так было не всегда, — возразила Дороти. — Когда-то я застрелила бы этого сукина сына, если бы он только взглянул на другую женщину. Но к несчастью, он ревновал меня еще сильнее, чем я его. И вот однажды он пришел к нам и увидел, что я сижу на лавочке с одним из наших надсмотрщиков. Недом Кэтлином. А я как раз погладила его по руке, потому что он рассказывал мне о смерти своей матери и чуть ли не плакал. Маккейли тут же пришло в голову невесть что, он отправился в город и так напился, что, вернувшись вечером, силой привел нас с Недом в церковь, где заставил обвенчаться. Он вбил себе в башку идиотскую мысль сделать меня в один день женой и вдовой, но потом, закончив связанную с женитьбой часть своего плана, протрезвел. К тому же Нед оказался вовсе не против жениться на мне. Вскоре он стал управляющим и получил долю в доходах с ранчо. Он не хотел давать мне развод, хотя и знал, что я не люблю его и никогда не любила. Но этим дело не кончилось. Маккейли непрерывно пил — месяца два, а потом, когда повстречался с Недом в городе, выстрелил в него. Конечно, будучи пьяным, он не попал бы и в стену амбара. Но Нед с перепугу тоже выстрелил. Ему повезло больше, и он не промахнулся.
— Ты считаешь везением, что он ранил меня в ногу? — перебил ее Маккейли-старший.
Дороги, не обращая на него внимания, продолжала:
— Маккейли, протрезвев, стал думать об убийстве моего мужа уже всерьез. Нед к тому времени понял, что, поскольку я не желаю жить с ним, ему лучше убраться отсюда. Поэтому, прежде чем уйти, он вытянул из моего отца кучу денег — вполне достаточно для того, чтобы привлечь Маккейли к суду. Но это еще больше разозлило упрямца Маккейли. Вот он и женился на моей лучшей подруге, думая досадить мне. И должна признаться, это ему удалось. Я пришла в ярость, когда узнала, что молодая жена тут же забеременела от него. У меня был муж, который не хотел давать мне развод, а у Маккейли начала складываться настоящая семья. Именно тогда я возненавидела его. Что же до Неда, то он показывался домой только тогда, когда у него кончались деньги. И никогда надолго не задерживался, потому что, сделай он это, о нем тут же узнал бы Маккейли и снова началась бы стрельба.
— Я помню, как он всегда торопился уйти, — сказала Дженни, на этот раз гораздо спокойнее. — Но почему же ты никогда не рассказывала нам, что он был таким подлецом?
— Потому что у меня имелись причины быть благодарной ему, Джен. Да, он не часто появлялся здесь, но каждый раз, уходя, оставлял меня с ребенком. А это ранчо и вы, мои дети, — это все, что у меня осталось в жизни. Кроме того, он никогда не стал бы таким алчным, если бы не видел перед собой пример — я говорю про Маккейли. До этого он был отличным работником.
Когда она закончила, воцарилось тягостное молчание. И первым его нарушил Маккейли-старший:
— Боже, а я помню все по-другому. Дороги. Она взглянула на него с презрением:
— Меня это ничуть не удивляет. Ты почти все время был пьян и вряд ли что запомнил.
— Ну, если все и в самом деле было так, как ты говоришь, то, думаю, мне надо бы извиниться перед гобой. Нисколько не удивившись, Дороги спросила:
— Ты это серьезно?
Было заметно, что Маккейли-старший чувствовал себя очень неловко.
— Тебе не кажется… э… может быть, мы могли бы забыть все это и начать сначала?
— Нет.
Он вздохнул:
— А я другого мнения.
— Но ты мог бы пригласить меня завтра вечером поужинать в городе, и там мы бы все обсудили.
