Джоан Смит - Босоногая баронесса
– Я слышала, вы отдали леди Деверу ее портрет – сказала Лаура, бросая на Хайятта многозначительный взгляд. – Не сомневаюсь, это тоже было сделано ради моего благополучия
– Ну конечно1 – воскликнул Хайятт обрадованно. – Из-за этого я и заходил к ней! Сказать, что она может забирать свой портрет Я решил, вы правы! Только так можно отвязаться or нее! Тальман не зря считает, что она "неизбежная неприятность"1 Вы сами видели ее в Кастлфильде Я боялся за вас, Лаура.
– Это ваш обычный наряд – одни чулки на ногах? Разве вы всегда снимаете туфли, когда наносите визит даме?
– Только когда опасаюсь подслушивающих старых сплетниц… А кто меня видел? Мисс Кампбелл?
– Я узнала от мисс Тремур. Все в Кастлфильде слышали о вашем ночном визите, – добавила Лаура.
Она пыталась понять, говорит ли Хайятт правду. Как и остальные, она предполагала, что настойчивость леди Деверу одержала верх, и она добилась и Хайятта, и портрета. Но припоминая прошедшую неделю, Лаура должна была признать, что ни разу не видела их вместе.
– Ваше поведение подтвердило слух, если у кого-то еще и оставались сомнения, – сказал ей Хайятт.
– Не обвиняйте меня! Что еще вы могли от меня ожидать?
– Я надеялся, что девушка, на которой я собираюсь жениться, доверяет мне и, по крайней мере, выслушает рассказ о происшедшем в моем изложении.
– Так или иначе у вас не было искреннего желания жениться на мне, – сказала Лаура.
– Совершенно верно! Именно поэтому я и сделал вам предложение!
– Мы приехали, – сказала Лаура, потому что карета остановилась, их спор мог подождать.
Хайятт открыл дверцу, не дожидаясь услуги кучера. Он взглянул в сторону Пантеона и увидел трех франтов, в стельку пьяных.
– Вам лучше подождать в карете, – сказал он Лауре.
– Так вот он каков, Пантеон! – Лаура оглядела здание. Ее охватило страстное желание войти. Слишком уж много она слышала о Пантеоне, чтобы не желать взглянуть собственными глазами! В ее воображении он сиял очарованием сладкого запретного плода. Но лишь самые отчаянные леди переступали его порог, и Лаура слегка упрекала себя за то, что никогда не пыталась совершить какой-либо невероятный шаг. Может, Ливви права – тайные встречи с джентльменами, презрение к поклонникам, подобным Тальману, посещение Пантеона… – может, стоит поступать именно так?
– Мне хотелось бы посетить Пантеон, Хайятт, – сказала Лаура
Хайятт обратил внимание, что она по забывчивости опустила слово "лорд", которое беспокоило его весь вечер, и он не смог не заметить также выражение отчаянного желания на се лице.
– Пантеон – не подходящее место для леди. И кроме того, у вас нет маски и домино
– Я могу понадобиться Ливви, – попыталась ухватиться Лаура за любой, даже столь неубедительный, предлог.
Она с надеждой ожидала решения Хайятта. Он нахмурился.
– Я должна хоть разок взглянуть на Пантеон, – созналась Лаура в истинной причине своей настойчивости.
– Мисс Харвуд, беру на себя смелость заявить, что вы обманщица! Под вашей чопорной внешностью бьется сердце распутной женщины. Вы уже совершеннолетняя, и, если вы желаете войти в Пантеон, не имея даже маски, чтобы скрыть свою распущенность, я не могу помешать вам. Но если к вам пристанет компания расхлябанных повес, виноваты будете только вы сами, меня тогда не вмешивайте, я убегу, ведь я крайне недоброжелательно отношусь к подобным нескромным увеселениям, – сказал Хайятт, но его улыбка не оставляла сомнений, что он согласен провести Лауру в Пантеон и защитить ее от расхлябанных повес.
Хайятт удивленно наблюдал, как ее губы раскрылись в ответной смелой улыбке:
– Еще один грех будет не слишком уж заметен в вашем багаже, Хайятт, а обо мне не беспокойтесь! Будьте до конца рыцарем и проводите меня.
– Вот как мужчина из-за женщины теряет свою репутацию, мисс Харвуд, – пошутил Хайятт, беря ее под руку и направляясь к главному входу. – Джентльмен становится жертвой любой смазливой кокетки, соизволившей подмигнуть ему! Будьте осторожны, а то я однажды постучу в дверь вашего будуара поздней ночью, и на мне будут один чулки!
– Наверняка, вы можете подыскать кого-нибудь получше, нежели жеманную лицемерку вроде меня. В Пантеоне, говорят, полно женщин легкого поведения.
– Они моя обычная участь, – вежливо заметил Хайятт, – но каждому человеку хочется время от времени изменить жизнь.
– Я же шучу! – возмутилась Лаура серьезности, с которой ответил Хайятт, но Хайятт уже смеялся.
Он придержал дверь, пропуская Лауру, и она вошла в Пантеон. В вестибюле не было никого, кроме привратника и двух дам, у которых не хватило денег, чтобы заплатить за вход. Они хотели к кому-нибудь пристать, чтобы попасть в зал.
– Вам лучше остаться здесь, – сказал Хайятт. – Держитесь поближе к привратнику, пока я осмотрю залы.
– Я не могу остаться одна! – возразила Лаура, цепляясь за его рукав, так как в вестибюле появилось несколько подвыпивших мужчин, и они переводили оценивающие взгляды с девиц на Лауру.
– Конечно, не можете, – согласился Хайятт. – Что я вам говорил? Хорошо, я отведу вас к карете.
Не успел он договорить, как сверху послышался тяжелый топот, и со стороны лестницы раздался шум голосов.
– Пройдемте, джентльмены. Арестантская ждет вас. Когда протрезвеете, можете послать за поручителем.
– О боже! – воскликнула Лаура, крепче прижимаясь к Хайятту.
Среди нарушителей порядка, которых выводили из зала полицейские, Лаура заметила Ярроу, у него был разбит нос, пьяные глаза остекленели. Она взглянула на Хайятта, и тот приподнял бровь, давая понять Лауре, что тоже узнал Ярроу.
– Ливви наверняка здесь, – прошептала Лаура. – Слава богу, она, кажется, избежала тюрьмы!
– Именно джентльмены принимают, как правило на себя главный удар, хотя во всем всегда виновны дамы, – с притворной досадой произнес Хайятт.
– Удалось ли мистеру Медоузу разыскать Оливию? Мы должны узнать это, прежде чем покинем Пантеон!
– Вам не терпится проникнуть в зал, Лаура? Увы, я не возьму вас с собой и поднимусь наверх один, пока полицейские здесь. Они защитят вас в случае чего.
Лаура так и не успела решить, всерьез ли хочет покинуть ее Хайятт, или он опять шутит, как увидела мистера Медоуза Он сходил по лнстнице, держа за одну руку совершенно подавленную баронессу, а за другую мисс Карстерс. Оливия хлюпала носом в платочек, Анжела Карстерс старалась выглядеть равнодушной.
– Я нашел ее! – объявил торжественно Медоуз. – Она жива и невредима, но очень потрясена.
Оливия, оторвав от лица платочек, сквозь хлюпанье произнесла:
– Все было ужасно! Мне следовало слушать тебя, кузина. У него не хватило денег на шампанское. Ты не скажешь ведь тете Хетти?
