Сюзанна Симмонс - Ложе из роз
Едва не соблазнил! У Элиссы создалось впечатление, что слово «едва» здесь уже не к месту. Ей было нечего сказать. Она выпрямилась и затеребила платок в пальцах.
— Вы не должны были доверяться мне.
Элисса покачала головой.
— Напротив, из всех мужчин я доверилась бы только вам.
— Я не могу доверять самому себе, когда речь заходит о вас, Элисса, — его глаза помрачнели. — Буду откровенным: я не могу сдержать свои чертовы руки, и это ставит передо мной некоторую дилемму.
— Какую?
— Если я останусь в аббатстве Грейстоун, ручаюсь, наши отношения будут продолжены безо всякого таинства брака.
Элисса застыла, пораженная, зная, что он говорит правду.
— И если это произойдет, мы оба будем обесчещены, — безнадежно добавил Майлс. — Мы можем выбрать одно из двух: я останусь здесь, и мы поженимся как можно скорее, или же я уеду, дав обещание никогда больше не пытаться увидеться с вами.
«Обещание никогда не видеться?! « — С ужасом подумала Элисса.
— Ни у вас, ни у меня нет родственников, — продолжал он. — Никто из нас не связан никакими обещаниями. Если вы согласитесь стать моей женой, мадам, я предпочту, чтобы наш брак состоялся не позднее, чем через неделю.
— Через неделю?
— Я не вижу другого способа справиться с собой. Всю ночь я пролежал без сна, обдумывая наше будущее. И каждый раз приходил к одному и тому же выводу: мы должны либо пожениться как можно быстрее, либо… расстаться.
Элисса тоже не спала всю ночь, размышляя о собственных чувствах. Она могла назвать добрую дюжину причин, по которым ей не следовало выходить замуж за Майлса, и только одну вескую причину, по которой она должна была стать его женой: она была влюблена в Майлса Сент-Олдфорда.
— Что с вами, миледи? — спросил он несколько минут спустя. Майлс подумал, что за всю свою жизнь ему едва ли случалось произносить столь длинную тираду. Он старался излагать свои мысли логично и убедительно. Теперь он высказался полностью, и ждал, что ответит на его слова Элисса.
— Милорд, я думаю, — Элисса крутила между пальцами выбившуюся прядь волос. — Пожалуй, даже составляю список.
— Список?
— Мне следовало бы записать его, будь у меня бумага и перо, но поскольку я ничего не записываю, надо обойтись другим способом.
— Каким?
— Запомнить.
— Значит, вы запоминаете список, мадам?
— Да, прежде всего — список вопросов.
— А что еще?
— Мои условия — думаю, я вскоре смогу назвать их вам.
— Условия чего?
— Брака с вами.
Черт подери, эта женщина отличалась немыслимым хладнокровием! Майлс почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Несмотря на свои лучшие намерения, он был готов отказаться от них.
— Значит, условия? — повторил он.
Элисса кивнула.
— Я начну с нескольких простых просьб, сэр.
— Прошу вас, мадам.
— Я хочу получить у вас позволение устроить розарий в замке Корк, если только его там нет.
— Пожалуйста.
— Я хочу взять с собой моего кота Тома.
— Согласен, — условия оказались более простыми и легко выполнимыми, чем он предполагал.
— У меня есть кое-какие вещи — книги, несколько предметов мебели и безделушек, и, разумеется, Красотка — с которыми я бы не хотела расставаться.
— Вам совсем необязательно спрашивать об этом разрешения, Элисса. Вы можете оставить при себе что угодно и кого угодно.
— И это заставляет меня напомнить о мисс Пиббл, милорд.
Майлс расстегнул сюртук и положил ногу на ногу. Разговор затянулся дольше, чем он рассчитывал, и жесткий стул стал причинять ему страшные неудобства.
— Мисс Пиббл?
— Эмма была моей учительницей, подругой, компаньонкой большую часть жизни. Я просто не вынесу разлуки с ней.
— Тогда мисс Пиббл отправится с нами, — заключил Майлс. — Она сможет выбрать комнату себе по вкусу в другом крыле дома, рядом с классными комнатами. Впоследствии она, разумеется, если захочет, станет гувернанткой следующего маркиза Корк.
— Благодарю вас. Я также хочу попросить разрешения посещать аббатство Грейстоун, как только у меня возникнет такое желание. Вы должны понять, милорд, что я прожила здесь всю жизнь и здесь похоронены мои родители.
— Как вам будет угодно — при условии, что вы позволите мне сопровождать вас или наша разлука не будет слишком длительной.
— Обещаю.
— Что-нибудь еще?
— Еще один вопрос…
— Да, какой же? — подбодрил он, поскольку Элисса смутилась.
Элисса опустила глаза и принялась рассматривать собственные руки.
— Вы упоминали о свободе, милорд.
— Да.
— Означает ли это свободу для нас обоих?
Он смутился. Она что-то замышляла, и он не мог понять, что именно.
— Да.
— Понятно…
— Я говорил о свободе духа, мысли, занятий, свободе самовыражения, — пояснил он, — Но я не имел в виду то, что мы вольны бесчестить друг друга, причинять друг другу боль, или принимать серьезные решения, не посоветовавшись между собой.
Она по-прежнему о чем-то размышляла.
— А как насчет свободы выбора любовников? — выпалила Элисса.
Майлс побагровел. Он не вынес бы, если бы кто-то другой прикоснулся к его Элиссе. Он собирался стать ее первым и последним любовником.
— Насколько я понимаю, это неизбежно для людей нашего круга, — продолжала она.
— Не для всех, мадам — особенно для маркизы Корк.
— А для маркиза? — Она понизила голос.
— О чем вы говорите, Элисса?
— Подливка для гусыни хороша и для гуся, Майлс.
— Мы опять возвращаемся к дискуссии о еде, дорогая?
— Вы можете шутить, как вам угодно, сэр. Но я говорю серьезно: если маркиза обязана хранить верность, это требуется и от маркиза. Мы же равноправные партнеры, помните?
— Помню. Согласен.
— Тогда можете попросить меня, сэр.
— Просить — о чем, мадам?
— Просить стать вашей женой.
Майлс сделал предложение, и Элисса приняла его.
Они согласились пожениться как можно быстрее и тише — в сущности, почти тайком — как только будет получено особое разрешение. Поздно ночью, когда все в доме уснули, они обменялись клятвами в часовне Богоматери.
Майлсу предстояло сделать необходимые приготовления, и когда все будет готово, сообщить об этом Элиссе.
Ему потребовалось шесть дней.
Глава 21
Лоуренс Гренфелл Уик, восьмой герцог Дикинский, оглядывал маленькую, тускло освещенную свечами часовню, пока она наполнялась гостями. Издав изумленный смешок, он склонился к своему лучшему другу и бывшему боевому товарищу, и понизив голос до шепота, осведомился:
— Кто все эти люди, Корк? Мне казалось, что предполагалось совсем скромное бракосочетание.
