Лиза Клейпас - Соблазни меня в сумерках
— Что американцы понимают в строительстве империй? — насмешливо осведомился сэр Джеральд.
— Должен напомнить вам, — промолвил Гарри, — что по рождению я американец.
Последовало молчание.
— И кому принадлежит ваша лояльность? — спросил сэр Джеральд.
— Никакой стране конкретно, — отозвался Гарри. — Это создает проблему?
— Нет, если вы передадите нам права на конструкцию ружья. И лицензию на производство Кинлоху.
— Ратледж, — нетерпеливо произнес Кинлох, — сколько времени вам понадобится, чтобы развить эти идеи и создать образец?
— Не представляю, — сказал Гарри с легкой иронией, явно забавляясь энтузиазмом своих собеседников. — Я поработаю над ним в свободное время. Но не обещаю…
— В свободное время? — Теперь возмутился Кинлох. — Это сулит огромные деньги, не говоря уже о будущем империи. Клянусь Богом, будь у меня ваши способности, я не сомкнул бы глаз, пока не довел бы идею до воплощения!
Поппи стало дурно от откровенной алчности, прозвучавшей в его голосе. Кинлох хотел денег. Сэр Джеральд хотел власти.
А Гарри шел им навстречу…
Мужчины продолжили разговор, а Поппи, не в силах слушать дальше, бесшумно удалилась.
Глава 18
Попрощавшись с сэром Джеральдом и Эдвардом Кинлохом, Гарри закрыл за ними дверь и прислонился к ней спиной, В обычной ситуации разработка нового образца ружья явилась бы для него увлекательным вызовом.
Но сейчас это было не более чем досадной помехой. Существовала только одна проблема, в решении которой он был заинтересован, и она не имела ничего общего с его талантами изобретателя.
Устало потирая затылок, Гарри направился в свою спальню в поисках ночной рубашки. Обычно он спал голым, но сомневался, что это будет выглядеть уместно на диване в гостиной. Перспектива провести там еще одну ночь заставила его задуматься о собственной вменяемости. Перед ним стоит выбор: спать в удобной постели со своей обольстительной женой или одному на узком диване. И он собирается выбрать последнее?
Жена встретила его обвиняющим взглядом, лежа в постели.
— Не могу поверить, чтобы ты даже помыслил об этом, — заявила она без всякой преамбулы.
Ему понадобилось мгновение, чтобы понять, что она имеет в виду не то, где он будет спать, а встречу, которая только что закончилась. Не будь Гарри таким усталым, он сказал бы своей жене, что ночь неподходящее время для споров.
— Что ты слышала? — спокойно спросил он, роясь в одном из ящиков комода.
— Достаточно. Тебе предложили разработать новый тип ружья. Если ты согласишься, будешь ответственным за кровопролитие и страдания…
— Нет, не буду. — Гарри стянул галстук и сюртук и бросил их на пол, вместо того чтобы аккуратно повесить на спинку стула. — Ответственность лежит на военных, которые стреляют. И политиках, которые посылают их на войну.
— Не надо лицемерить, Гарри. Если бы такие, как ты, не изобретали оружие, никто бы из него не стрелял.
Оставив поиски ночной рубашки, Гарри скинул башмаки, присоединив их к куче на полу.
— Неужели ты думаешь, что люди перестанут изобретать новые способы убийства? Если не сделаю я, сделает кто-нибудь другой.
— В таком случае пусть делает другой. Не бери этот грех на душу.
Их взгляды встретились. «Ради Бога, — хотелось взмолиться ему, — не дави на меня сегодня». Усилия, которые требовались, чтобы поддерживать членораздельный разговор, лишали его остатков самообладания.
— Ты знаешь, что я права, — настаивала Поппи, откинув одеяло и вскочив с постели, чтобы встать перед ним. — Ты знаешь, как я отношусь к оружию. Неужели для тебя это ничего не значит?
Сквозь тонкую ткань рубашки Гарри мог видеть контуры ее тела. Он видел даже маковки ее грудей, розовые и напрягшиеся от ночной прохлады. Ему не хотелось думать, что правильно, а что нет. Он не дал бы и ломаного гроша за бесплодное морализирование. Если бы его отказ смягчил Поппи по отношению к нему, он послал бы к черту сэра Джеральда и все британское правительство. В глубине его души зародилось нечто совершенно новое… желание доставить радость другому человеку.
Уступив этому порыву даже раньше, чем он осознал его, Гарри открыл рот, собираясь сказать Поппи, что он сделает так, как она хочет. Завтра он известит военное ведомство, что сделка не состоится.
Но, прежде чем он успел произнести хоть слово, Поппи заговорила:
— Если ты сдержишь слово, данное сэру Джеральду, я оставлю тебя.
Гарри даже не сознавал, что рванулся к ней и крепко схватил за предплечья, пока она не ахнула.
— Ты лишилась права выбора, когда вышла за меня замуж, — заявил он.
— Ты не можешь заставить меня остаться, если я не захочу, — парировала она. — И я не уступлю, Гарри. Либо ты сделаешь так, как я прошу, либо я уйду от тебя.
Внутри у него разверзся ад. Она уйдет от него?
Никогда в жизни.
Она считает его монстром. Что ж, он докажет, что она права. Он будет делать все, на что она считает его способным, и даже хуже. Он резко притянул ее к себе и дернул за ленту, перехватывавшую ее косу.
— Пожалуй, прежде чем принимать решение, — хрипло произнес он, — мне следует попробовать на вкус то, от чего я отказываюсь.
Никогда в жизни Гарри не был так возбужден. Он так отчаянно хотел ее, что забыл о гордости. Зарывшись руками в ее распущенные шелковистые волосы, он набрал полные горсти и поднес их к лицу, вдыхая дурманящий аромат розового мыла и благовоний.
Затем резко, так что оторванные пуговки посыпались на ковер, развел в стороны ворот ее ночной рубашки и стянул ее вниз, обнажив жену до пояса. Поппи вздрогнула, но не оказала сопротивления. Гарри помедлил, пройдясь тыльной стороной ладони по налитым округлостям ее груди, жемчужно мерцавшим в приглушенном свете, и, зажав между пальцами один из розовых бутонов, нежно потянул. Поппи ахнула и прикусила губу.
— Ложись, — произнес он более грубо, чем входило в его намерения, и помог ей опуститься на постель, осыпая обжигающими поцелуями ее грудь. Поппи застонала, беспомощно выгибаясь.
Избавив ее от одежды, Гарри окинул ее взглядом, в котором смешались голод и восхищение. Она была невероятно красива, раскинувшись перед ним, возбужденная и неуверенная. Ее взгляд казался отсутствующим, словно она пыталась переварить слишком много эмоций.
Сорвав с себя остатки одежды, Гарри опустился на постель, нависнув над ней.
— Коснись меня, — взмолился он, чего не делал никогда раньше.
Ее руки медленно поднялись, скользнув ему на шею, и зарылись пальцами в короткие завитки у него на затылке. Это осторожная ласка вызвала у него стон наслаждения. Он лег рядом с ней и просунул руку между ее бедрами.
