Лаура Гурк - Она не принцесса
Ее прервал звук открывшейся двери. Появился Йен. Он остановился у двери, и Честерфидд, обойдя его, вошел в комнату.
– Простите. – Йен взглянул на Лючию и надел шляпу. – Мы должны уехать.
Она не пыталась возразить, ибо понимала, что он рисковал многим, привезя ее сюда. Она встала, надела туфли и набросила на плечи накидку. Затем с глубоким вздохом посмотрела на мать.
– Еще одно «прощай», мама.
– Но всегда бывает еще одно «здравствуй». Лючия, помни об этом и не горюй.
– Я постараюсь, – пообещала она, поцеловала Франческу и попрощалась с Честерфилдом.
В сопровождении Йена она вышла из дома, даже не оглянувшись. Йен помог ей подняться в карету, приказал кучеру ехать на Портмен-сквер и тоже сел в экипаж.
– Вы довольны, что навестили вашу мать? – спросил он, устраиваясь в углу напротив Лючии.
– Да, очень. – Она откинула капюшон накидки и смотрела на него, но внутри было так темно, что она не могла его разглядеть. – Я знаю, чего вам стоило привезти меня сюда, и я... – Она замолчала, ее сердце было наполнено признательностью, что ей трудно было говорить. – Благодарю вас. Это был чудесный подарок к дню рождения.
– Я рад, что доставил вам удовольствие.
Она услышала, как он стукнул кулаком в крышу экипажа, давая знать кучеру, что они могут отправляться. Карета тронулась.
Лючия смотрела в угол кареты, где он сидел, и жалея, что не может видеть его. Лунный свет, пробивавшийся между занавесками, падал серебряным лучом только туда, где устроилась она, а противоположная сторона оставалась в темноте. Она могла едва различить его шейный платок, как серовато-белое пятно, но больше ничего. Его плечи оставалось в тени, но если бы она и могла разглядеть, его выражение, оно ничего бы ей не сказало. Как и всегда. Лишь изредка его глаза что-то говорили ей, но теперь она их не видела.
Никогда еще она не встречала человека, подобного ему. Его неизменное соблюдение приличий сбивало ее с толку. Его самообладание и сдержанность поражали ее. Смех очаровывал. Поцелуй восхищал. Он был захватывающей тайной, и она хотела разгадать ее.
– Мне хочется кое о чем спросить вас, – сказала она, – о чем я думала с той самой ночи, когда мы играли в шахматы. Откуда у вас этот шрам? И как вы сломали нос? Вы, должно быть, участвовали в драке?
– Да.
– Что произошло?
– Я вышел из себя. – Он заерзал. – Мне не хочется говорить об этом.
– Понимаю. Поскольку вы такой сдержанный, так хорошо владеете собой, вы не желаете говорить о временах, когда вы таким не были.
– Да.
Она подождала, не промолвив больше ни слова, и, кажется, ее молчание заставило его пуститься в объяснения.
– Это случилось в Харроу. Там был парень, который изводил меня насмешками над моим братом, и когда оскорбительно отозвался о музыке Дилана, я просто взорвался. Бросился на него. Он сломал мне нос, это правда, и кольцом рассек лоб, но ему досталось от меня больше. – Йен вздохнул. – Я сломал ему челюсть и три ребра, только тогда взял себя в руки и ушел.
– Вас пугает ваш собственный гнев, не так ли, что он овладевает вами?
– Да. – Он на мгновение сжал губы. – Пугает.
– Напрасно. Потому что вы сами остановились и ушли. Это все меняет. – Она некоторое время смотрела на него. – В ту ночь в доме вашего брата, когда я увидела вас в гневе, вы произвели на меня большое впечатление. А когда вы разбили бокал о камин, тоже поразило меня.
– Не понимаю почему.
– Это показало мне, сколько в вас страсти. – Она замолчала, затем соскользнула на краешек своего сиденья. Ее колени коснулись его ноги, и он дернулся, как будто она обожгла его. – Кроме гнева, какие еще страсти владеют вами, англичанин?
Он не ответил. Придвигаясь к нему в темноте, она наклонилась над ним и свободной рукой стащила с него шляпу.
– Лючия, что вы делаете?
Это было игрой с огнем. С огнедышащим драконом. Она все понимала, но не могла остановиться. Он притягивал ее, как пламя привлекает мотылька, и ей хотелось понять почему. Она собиралась еще раз поцеловать его, и надеялась, что поцелуй раскроет ей тайну этого загадочного человека и объяснит, почему ее так влечет к нему.
Она закинула его шляпу за спину и запустила руку в его волосы. Они были как шелк под ее пальцами.
– Лючия, прекратите!
– Вы всегда во всем так совершенны, что мне немного хочется испортить ваш внешний вид, – тихо сказала она. – Если бы я могла, я бы затащила вас в пруд и намазала грязью с головы до ног.
У него вырвался какой-то приглушенный звук. Возможно, это дала трещину стена его самообладания.
Ее глаза привыкали к темноте, и она уже различала его лицо. В тусклом свете худощавые, словно высеченные из камня черты были настолько неподвижными, застывшими, что могли бы принадлежать статуе. Шрам над бровью проходил по лбу тонкой белой линией. Она дотронулась до него губами.
Йен закрыл глаза, глубоко вдохнул, но не шевельнулся. Она положила руку ему на грудь и ощутила сквозь одежду твердость его мускулов. Возбуждение охватило ее. Она наклонилась и поцеловала шрам на его подбородке, затем не столь классические линии его носа. Затем прикоснулась губами к уголку его рта.
– Это что? – резко спросил он, так и не шелохнувшись над ее телом. – Еще один эксперимент с поцелуями?
– Да, – шепотом ответила она и слегка провела губами по его щеке.
Ему следовало побриться, догадалась она, его кожа царапала, как наждачная бумага.
– Видит Бог, вы всегда делаете то, чего хотите.
– А вы вечно поступаете так, как считаете правильно. – Она поцеловала его ухо и почувствовала дрожь, пробежавшую по его телу. Еще трещина. – Я чувствую, этоочень подходит для меня, Йен.
– Лючия, ради Бога...
Она целовала его щеку, получая наслаждение от ее шероховатости. Подняв голову, она запечатлела последний поцелуй на другой стороне его рта и отстранилась.
Ее губы были совсем близко от его губ, и она ждала затаив дыхание, надеясь и зная, что она сделала свой шаг. Теперь была его очередь.
Он оставался совершенно неподвижным.
Лючия все ждала, так близко от него, что их дыхание смешивалось. Прошла секунда. Две. Три.
Растерянность овладевала ею, сливаясь с возбуждением в какое-то непонятное чувство. Никогда еще мужчина не действовал на нее так, не заставлял ее проявлять инициативу и вести себя столь дерзко. Ждать, как сейчас. Всегда было наоборот. Мужчины ухаживали за ней, угождали, оказывали услуги, пытались поцеловать ее. Но Йен не был похож ни на одного из них.
«Поцелуй меня».
Она все еще ждала, а он никак не проявлял желания целовать ее.
Горькое разочарование охватило ее. Стена оказалась очень крепкой. Ничто не могло ее пробить. Лючия сделала движение, чтобы отстраниться.
