Элизабет Чедвик - Сокровища короля
В темноте завязалась драка. Мириэл кусалась и царапалась, отбиваясь, словно дикая кошка, но Найджел не сдавался. Одной рукой он нащупал ее горло и стиснул его.
– Мать честная! – воскликнул от двери Герберт, когда роговой фонарь в его руке высветил из темноты ужасную сцену. Подняв тревогу, он кинулся на помощь жене, хватая с крюка на стене ножницы для стрижки ворса.
Найджел отшвырнул Мириэл в сторону и повернулся лицом к новому противнику. Она отлетела на один из ткацких станков и, ударившись головой о деревянную раму, рухнула на пол как подкошенная.
– Грабят, убивают! – крикнул Герберт и ткнул ножницами в темный силуэт перед ним. Острые концы продырявили Найджелу сюртук и рубашку, полоснув его по боку, но рана оказалась пустяковой. Найджел пнул коленом Герберта в живот и, когда тот согнулся, тяжело пыхтя и отдуваясь, бросился прочь из мастерской и растворился в сгустившихся сумерках.
Мириэл с трудом встала на четвереньки. Ее тошнило, на затылке вздулась шишка размером с гусиное яйцо. Где-то рядом стонал Герберт. Потом он вдруг издал странный булькающий звук. Ее ослепил яркий свет, чья-то сильная рука обхватила ее за плечи. Она взвизгнула и попыталась вырваться, но движения ее были вялые, как скрученная пряжа.
– Успокойся, все хорошо, помощь подоспела. Никто тебя не обидит, – увещевал ее звучный голос Роберта Уиллоби. – Что здесь произошло?
Мириэл качнула головой, тут же загудевшей, словно там скопился рой пчел.
– Он пытался поджечь мастерскую и убить меня, – медленно произнесла она. Собственный голос донесся к ней будто издалека. Слова давались с трудом. Лицо Роберта расплывалось перед глазами, в животе крутило.
– Кто, кто пытался тебя убить?
Ее губ коснулся холодный край какого-то сосуда, и в саднящее горло полилась обжигающая терпкая жидкость. Она подавилась и закашлялась.
– Мой отчим. Он меня ненавидит.
– Твой отчим? Мириэл поджала губы.
– Это личное дело, – сказала она и смежила веки, одолеваемая одновременно тошнотой и усталостью. – Долго рассказывать.
Роберт Уиллоби, чуть прищурившись, задумчиво посмотрел на нее.
– Но, возможно, стоит попробовать, – пробормотал он.
Его голос, неясный и приглушенный, прозвучал как будто издалека. Она не хотела его слушать и стала искать спасения в темноте, погружаясь в ее бездонные глубины. Роберт похлопала Мириэл по лицу, пытаясь привести ее в чувство, но она лишь застонала и обмякла в его руках.
– Отнесите их обоих домой, – распорядился Роберт, обращаясь к старшему ткачу. Тот стоял рядом, в волнении потирая свою бороду, – Возможно, госпожа Вулмэн, когда придет в себя, сумеет нам объяснить, что произошло, но сейчас нам остается только позаботиться о том, чтобы здесь ничего не пропало, и предупредить стражу.
– Да, сэр, – ответил ремесленник, явно испытывая облегчение от того, что нашелся человек, не растерявшийся в этой ситуации. – Я перенесу сюда свой матрас и останусь здесь на ночь, – на тот случай, если негодяй решит вернуться.
– Госпожа поправится? – спросила жена ткача в наскоро накинутом на голову платке, обрамлявшем ее побледневшее лицо.
Роберт взглянул на Мириэл, которую держал на руках. На ее гладкой коже проступали синяки, ресницы в свете фонаря отбрасывали на лицо бархатистые тени. – Думаю, да, – с заботливой нежностью тихо сказал он.
Очнулась Мириэл от шума ветра, гудевшего в трубе и стучавшего ставнями. По комнате гулял холодный сквозняк, теребивший драпировку на стенах и грозивший затушить пламя ночной свечи.
Она села и тут же ощутила в затылке острую боль, вызвавшую у нее тошноту. Сглотнув слюну, она осторожно приложила ладонь к ушибу, проверяя, велика ли шишка. В горле болело, будто она пила огонь. Руки и ноги были как чужие; казалось, их сначала оторвали, а потом кое-как пришили. Она была в нижней рубашке, но без платка. Ее верхнее платье аккуратно висело на вешалке, под ним стояли башмаки.
В сознании, словно рыбки в мутном потоке, замелькали обрывки неясных воспоминаний – короткие серебристые вспышки, перемежаемые пустотой. Она была в мастерской. Увидела отраженные в золоте отблески огня, потом, откуда ни возьмись, появился Найджел и…
– Святая дева Мария, – охнула она и кинулась к ночному горшку. Согнувшись над ним, она тужилась вхолостую, содрогаясь от рвотных спазмов. В глазах колыхались пятнышки света, рыбок скопилась целая стая, и она вспомнила все до мельчайших подробностей. Раздался быстрый топот шагов.
– Я же сказал, чтобы ты не оставляла ее одну! – отругал кого-то Роберт Уиллоби.
– Простите, сэр, – ответствовал ему напуганный голос Элфвен. – Я только отошла за новыми свечами.
И опять рука Роберта обхватила Мириэл за плечи.
– Спокойно, спокойно, – увещевал он ее.
Мириэл судорожно вздохнула. Спазмы прекратились, но теперь ее била дрожь; она почувствовала смертельную усталость. Роберт довел ее до постели и напоил пряным медовым напитком.
Мириэл посмотрела на него. От переутомления у него под глазами образовались мешки и резче обозначились морщины, тянувшиеся от ноздрей к уголкам рта. А почему он здесь, в ее спальне? Эта мысль поразила ее словно удар грома.
– Где Герберт? – дрогнувшим голосом спросила она.
Роберт уткнулся взглядом в постельное покрывало, затем глубоко вздохнул и взял ее ладони в свои.
– Мне очень жаль, Мириэл, он умер. В мастерской у него начался приступ. Мы принесли его домой вместе с тобой, но он скончался прямо на пороге. Нам не удалось спасти его. Сейчас он в церкви Святой Марии, лежит перед алтарем. – Роберт стиснул ее пальцы. Его взгляд выражал грусть и сожаление.
– Герберт умер? – прошептала Мириэл. Она увидела его в воображении, словно наяву. Довольный и умиротворенный, он стоял среди тюков шерсти, сложив руки на своем большом животе. Потом она вспомнила, как он, озабоченно хмуря лоб, сказал ей, что бегством она от прошлого не избавится, ибо, куда бы она ни перебралась, оно всегда будет следовать за ней. – Не может быть, – выдохнула она.
– Мне очень жаль, – повторил Роберт.
Мириэл высвободила из его ладоней свои руки и с трудом встала с постели. Комната перед глазами запрыгала и закачалась, но она храбро просеменила к вешалке и взяла свое верхнее платье.
– Что ты делаешь? – изумился Герберт.
– Пойду к Герберту. Преклоню колена у его тела, – отвечала она слабым, но решительным голосом.
– Но ты же больна. Тебе нельзя вставать с постели!
– Пойду. Это мой долг.
Роберт хотел было возразить и осекся, когда она обратила к нему свое лицо. Взгляд ее был затуманен от боли, но лицо выражало непреклонную решимость.
