Дженнифер Эшли - Незабываемые ночи
Закончив писать, Изабелла промокнула письмо, сунула его в конверт и отложила в сторону, чтобы позже отправить.
Мак пока еще не вернулся, поэтому Изабелла поднялась наверх проверить Эйми. Мисс Уэстлок, осмотрев разбитую губу Изабеллы, предложила ей сделать травяной компресс, который сама же и приготовила. Изабелла призналась, что после этой процедуры ей стало значительно легче. К тому времени, когда принесли чай, припухлость уменьшилась.
Как давно она не принимала участия в детском чаепитии. Служанка принесла масло и джем, некрепкий чай с сахаром и с большим количеством молока и маленькие кусочки кекса с тмином. Эйми с аппетитом поглощала угощение, и мисс Уэстлок проследила, чтобы и Изабелла тоже перекусила.
В восемь часов Мак так и не вернулся, и Изабелла, чувствуя усталость, забралась в постель.
Спустя несколько часов она проснулась оттого, что услышала, как Мак, раздевшись догола, скользнул к ней под одеяло.
— Что ты делаешь? — села в кровати Изабелла.
— Ложусь спать, — зевнул Мак. — Устал как черт.
— У тебя есть собственная спальня.
— Правда? Наверняка сюда я забрел по ошибке. Не выгоняй меня, любовь моя, я слишком устал, чтобы опять вставать и куда-то идти.
— Тогда это сделаю я.
Изабелла уже почти встала с кровати, когда сильная рука Мака удержала ее на месте.
— Время позднее, чтобы бродить по дому, дорогая. Ты разбудишь прислугу, а она заслужила свой отдых и сон.
Изабелла, смирившись, скользнула назад под одеяло, а Мак лег на спину, положив руки под голову. Изабелле пришлось признаться себе, что ей совсем не хотелось покидать теплую и уютную постель, да и лежавший рядом Мак представлял собой живописное зрелище.
Широкие плечи Мака покоились на подушке, подложенные под голову руки занимали еще больше места, а под мышками виднелись пучки рыжих волос. На подбородке пробивалась такого же цвета щетина, а из-под опущенных век горели медным отливом глаза.
Изабелла хорошо помнила ту ночь, когда Мак впервые привел ее домой и она как зачарованная сидела на краешке кровати, пока он раздевался. Вид постепенно открывавшегося перед ней обнаженного мужского тела почти напрочь заставил Изабеллу забыть о собственном стеснении. До этого дня она никогда не видела раздетого мужчину, даже собственного отца. На тех, кто позволял себе снять сюртук, в доме графа Скрэнтона смотрели неодобрительно.
Изабелла залюбовалась тогда Маком, замерев от восхищения. Удивляясь собственному бесстыдству, она во все глаза смотрела на его обнаженное тело, на затвердевшую плоть. Он не скрывал своего желания овладеть ею и, положив руки на бедра, насмешливо смотрел на нее, нисколько не смущаясь.
В тот момент, скромно сидя на кровати, завернувшись в позаимствованный у него халат, Изабелла поняла, что Мак, как только увидел ее, поставил перед собой цель — залучить ее в свою спальню. Не для того, чтобы немного пофлиртовать, потанцевать или сорвать украдкой поцелуй. Нет, он с самого начала хотел иметь ее в своей спальне. Флирт, танцы, поцелуи и даже свадьба были лишь средства для достижения этой цели.
И Изабелла, как глупая девчонка, с готовностью уступила.
Лежа рядом с ним сейчас, приподнявшись на локте, чтобы можно было изучать его, Изабелла поняла, что никогда не переставала быть той глупой девчонкой. Она все еще восторгалась телом Мака.
— Сейчас уже лучше.
Мак мягко коснулся пальцами ее разбитой губы.
— Мисс Уэстлок приготовила для меня компресс.
— Добрая мисс Уэстлок. — Мак нежно гладил ее лицо, но глаза все еще вспыхивали от гнева. — От обеда и почти до самой ночи я охотился за этим подонком, но он словно испарился.
— Ты искал его? — встревожилась Изабелла и отодвинулась в сторону. — Но ведь он опасен, Мак, будь осторожен.
— Это я опасен, любимая. За то, что он тронул тебя, я намерен убить его.
— А я потом стану свидетелем того, как тебя повесят за убийство? Иди в полицию, и пусть она охотится за ним.
— Я уже был в полиции. Инспектор Уэллоуз знает, кто этот человек и где он находился, только он, к сожалению, не знает, где он сейчас. Инспектор сообщил, что у него есть люди, которые работают над этим, но пока мистер Пейн ускользнул от них.
— Пейн — это имя твоего двойника?
Мак кивнул и поделился с Изабеллой всем, что стало известно ему самому.
— Ты думаешь, он вернется в свои комнаты? — спросила в конце рассказа Изабелла.
— Когда там стоит, прислонившись к стене, здоровенный сержант полиции? Я думаю, он умнее.
— А Уэллоузу известно, почему он выдает себя за тебя?
— Я задал ему тот же вопрос. — Мак опять подложил руки под голову и задумчиво изучал полог над кроватью. — Только сумасшедший станет выдавать себя за меня. Я три года только и мечтал, чтобы я был не я.
— Было бы жаль.
Жаль, если бы Мак перестал быть самим собой, этим огромным шотландцем, вытянувшимся во весь рост у нее на кровати. Он занимал слишком много места, но, с другой стороны, Изабелле трудно было бы придумать лучшую грелку в постели. Нет ничего лучше, чем в зимнюю ночь лежать рядом с ним. Его голос будет убаюкивать ее, как и прикосновения, которые за одно мгновение могут из нежных превратиться в соблазнительные.
Изабелла ждала, что Мак усмехнется в ответ на ее слова, но в его взгляде появилась осторожность.
— Ты и правда так думаешь, любовь моя? — спросил он.
— Ну конечно.
Она как-то сказала Маку, что он ничего не делает вполсилы. Он стремится к крайностям, благодаря чему он интересен, но жить с ним крайне нелегко.
Вся семья Маккензи имеет тягу к крайностям. Харт с его увлеченностью политикой и, по слухам, порочными страстями; Кэмерон с его фанатичной любовью к лошадям; Йен, который помнит каждое слово из разговора, состоявшегося год назад, но при этом не способен понять сразу оттенки смысла этого разговора, не говоря уж о том, чтобы поучаствовать в нем.
Если бы Мак не был таким, какой он есть — обаятельным, неистовым, веселым, соблазнительным, чувственным и непредсказуемым, — Изабелла никогда бы не влюбилась в него. Она немного подвинулась к нему и положила ладонь на его теплую грудь.
— Изабелла, не надо играть с огнем, — предупредил Мак.
Заметив, как потемнели его глаза, Изабелла подвинулась еще ближе, наклонилась и поцеловала его.
Глава 16
В прошлый четверг маркиз Данстан показал несколько картин в своей гостиной, на которых Венеция изображена столь ярко, что зрителю кажется, что он слышит плеск воды и песни гондольеров. Эти тонкие работы принадлежат кисти лорда Мака Маккензи, хотя его светлость удалился в деревню в Шотландии и считается, что с изображением венецианских каналов он покончил.
