Элизабет Роллз - Поспешная женитьба
Наконец в полумиле впереди мигнули огни экипажа и скрылись за поворотом.
— Вот они! — крикнул Питер. — Давай помедленнее, надо согласовать действия.
— Что делать мне? — спросил Ричард.
— Ты зайдешь спереди. Здесь дорога очень извилистая. Пройдешь полем, за этим холмом, выйдешь перед ними и выстрелишь. Если повезет, их лошади испугаются. Ты и Джордж зайдете слева и займетесь кучером. Я буду держаться сзади, пока не увижу вас, тогда мы с Гелертом нападем с другой стороны и сдернем кучера. А потом займемся тем, кто внутри.
— Все ясно. Поспешим, — сказал Ричард.
— О! Как раз дыра в изгороди. — И Джордж направил туда коня.
Они промчались по полю, огибая подножие холма, и выскочили на дорогу впереди дилижанса, который сбавил скорость из-за извилистости дороги.
Джордж оглянулся и крикнул Ричарду:
— Если с Пенни что-то случилось, то у Фробишера нет шанса. Таким Питера я не видел.
Ричард покачал головой:
— Ему не только с Питером придется иметь дело, — и тут же крикнул: — Вот они!
Экипаж вывернул из-за поворота, и наряду с цоканьем копыт послышался неистовый женский крик, доносящийся изнутри. Сзади в своей коляске, как обезумевший берсерк, несся Питер. Он уже не помнил план захвата, в соответствии с которым надо было дождаться, чтобы Джордж и Ричард заняли свои позиции. Им овладело холодное бешенство, он стегнул коней, пуская их в галоп. Гелерт услышал голос хозяйки, вскочил на сиденье и громко залаял.
Питер, не глядя на него, скомандовал:
— Пенни! Ищи Пенни!
Гелерт залаял еще громче.
Кони дилижанса испугались скачущих навстречу Джорджа и Ричарда. Кучер сманеврировал, чтобы избежать столкновения, и левое колесо угодило в канаву — экипаж опасно накренился. Коренная лошадь упала, а другие сорвались и умчались прочь. К ним подлетели два всадника. Охранник, полагая, что имеет дело с разбойниками, выхватил пистолет, но Джордж ударил плетью его по руке, и пуля прошла мимо. В этот момент с ними поравнялась коляска Питера. Невезучий охранник обернулся, когда из коляски Питера на него прыгнул Гелерт и сбил на землю. В это время Ричард стащил на землю кучера. Гелерт припадал к земле и лаял на дверь экипажа. Питер резко остановил свою коляску, спрыгнул на землю. Джордж выхватил пистолет из седельной сумки и тоже спешился. Питер с пистолетом в руке подбежал к нему, и они вместе стали ломиться в экипаж.
— Назад, Дарлстон, если хочешь, чтобы она жила! — крикнул Фробишер.
Он сидел в углу экипажа, держа одной рукой бесчувственную Пенелопу, а другой приставляя к ней нож. Питер схватил за ошейник Гелерта.
— Пистолеты на землю, и отойдите назад, но так, чтобы я вас видел! И держи собаку!
Питер и Джордж подчинились и беспомощно наблюдали, как Фробишер вытаскивает Пенелопу из экипажа. Разорванное платье и связанные руки ужаснули их. Она безвольно обвисла в руках Фробишера, и на миг Питеру показалось, что она мертва. Но тихий стон успокоил его, и он держал рвущегося, дико рычащего Гелерта.
— Ты, Уинтон! Приведи коня!
— Сделай, Ричард, — сквозь зубы процедил Питер.
Ричард молча привел своего коня.
— Хорошо. Теперь встань рядом с Дарлстоном и Кастером.
Фробишер положил Пенелопу на загривок коня.
— Погонитесь за мной — пожалеете. Через несколько миль я оставлю ее на дороге. Без нее лошади будет легче. Но если я замечу погоню, она умрет. Мне терять нечего.
Он нагнулся, чтобы поднять пистолеты, и тут Питер отпустил Гелерта. С ужасным рыком собака бросилась на Фробишера, нацеливаясь в горло. Питер прыгнул к Пенелопе и успел поймать ее, падающую с встающего на дыбы коня.
— Назад, Гелерт! — крикнул Ричард, но собака сама увидела опасность и увернулась от копыт перепуганного животного. А крик Фробишера мгновенно прервался, когда кованое копыто опустилось ему на голову. Джордж и Ричард отвернулись.
Питер стоял на коленях, придерживая Пенелопу. В страхе, жива ли она, нащупал пульс, и на глаза навернулись слезы облегчения. Он развязал ей руки, погладил следы на запястьях. Приковылял Гелерт, обнюхал Пенелопу, лизнул Питера в лицо. Из длинной раны на плече собаки текла кровь.
— Заверни Пенелопу, — сказал Ричард, подавая свое пальто, — а то простудится, пока девочки подоспеют. Потом надо ехать в Нью-Хейвен, найти там доктора.
Осторожно они завернули ее, заодно прощупав, нет ли еще каких-нибудь травм. Но все, что они нашли, — большой синяк на левом виске. Пенелопа тихонько застонала, когда Питер пощупал синяк.
С кислым видом подошел Джордж:
— Фробишер мертв. Ему копытом размозжило голову.
— А что с почтовыми служащими? — спросил Питер.
— Один ногу сломал. Клянутся, что не знали, кого везут. Но я связал их на всякий случай. Что будем с ними делать? Не говоря уже о Каролине Давентри.
— Оставим здесь. Когда вернемся, я Медоуза пошлю на Боу-стрит, пусть полиция с ними разбирается. А вину Каролины мы доказать не сможем, раз уж Фробишер мертв. Но поверьте мне на слово: для общества ее больше не существует.
— Как Пенни? — встревоженно спросил Джордж.
— Не знаю, — неуверенно ответил Питер.
Джордж никогда не видел его таким опустошенным. Не зная, что сказать, он только сжал Питеру плечо, и они молча ждали, когда подъедет их второй экипаж.
Глава 17
Где-то далеко, на другом конце туннеля, который вращался вокруг нее, кто-то тихо стонал. Наконец Пенелопа поняла, что это стонет она, — страшно болела голова. Потом стала ощущать руки, обнимающие ее, и услышала очень знакомый голос, говоривший что-то ужасно важное:
— Пенни, милая! Дорогая моя! Все хорошо, ты в безопасности, малышка любимая моя!
От ожидания Питер сходил с ума. Хотя доктор заверил, что Пенелопа выздоровеет, для Питера это был самый длинный день в его жизни. Теперь, когда его жена зашевелилась, он не мог больше сдерживать слова любви, его прорвала. Он не знал, слышит она его или нет, но ему нужно было высказаться. Весь день он просидел рядом, не спуская глаз с ее бледного лица. Рядом с ним по очереди дежурили Феба и Сара, почти с такими же бледными лицами, как у Пенелопы. Ближе к полуночи он настоял, чтобы они шли спать, обещая позвать их, если что-то изменится.
С большим усилием Пенелопа открыла глаза. Вокруг совершенно незнакомая комната, тусклый свет исходит от камина около противоположной стены. Пораженная, Пенелопа сфокусировала взгляд на незнакомом мужчине, склонившемся над ней: страдание в темно-карих глазах, с лица стерты все краски, черные вьющиеся волосы растрепаны.
— Это я умерла, — произнесла Пенелопа в полном недоумении. — Кто же этот человек?
