Карен Хокинс - Любой ценой
Роберт рассмеялся:
— Никакой опасности не было. Этот человек не попал бы, даже если бы перед ним была стена сарая.
— Тогда зачем ты меня держишь?
— Прощальный выстрел Росса был восхитительно драматичен.
Она устроилась поудобнее.
— Ты стрелял в него?
— У нас была дуэль. К сожалению, у него не хватило благородства подождать, когда расстояние между нами достигнет десяти шагов.
— Он выстрелил слишком рано?
— Да, но его пуля пролетела мимо моего уха и попала в стену.
— Негодяй!
— Так точно. Потом настала моя очередь. Я знал, что тебе это не понравится, поэтому я его не убил. Вместо этого я предоставил ему выбрать конечность для моей пули.
— Ты хорошо поступил. Тем более что он намеревался всучить тебе подделку.
— Я тоже так подумал.
Она подозревала, что Роберт не до конца честен с ней, утаивая, насколько близка была опасность.
— Глупо было так рисковать. Была задета моя честь, я должна была стреляться, а не ты.
— Пока мы женаты, я буду тебя защищать.
«Пока мы женаты». Это подразумевает, что их брак временный. У нее защемило в груди, казалось, что сердце перестало биться. «Не будь смешной. Как только Ровена будет свободна, Роберт подаст прошение о расторжении брака, и он его получит». Все же слезы подступили к глазам.
Роберт сунул руку под плащ, достал бархатную коробку и положил ее на колено Мойры.
Дрожащими пальцами она открыла коробку.
— Шкатулка из оникса.
— Подлинная. Я нашел ее и подделку в тайной комнате Росса.
— А как тебе удалось найти тайник?
— Бюффон выведал расположение комнаты у пьяной горничной. Теперь мы готовы заняться Энистоном.
Мойра взглянула на шкатулку. Неужели Роберт прав? Неужели после стольких месяцев она наконец вернет Ровену?
— На то, чтобы добраться до Эдинбурга, у нас уйдет неделя. А потом Ровена будет свободна, и мы с тобой сможем…
Мойра обняла Роберта за шею и страстно поцеловала. Он был явно удивлен, но ответил на поцелуй с такой же страстью.
Тихий стук заставил их очнуться.
— Что это было?
— Это шкатулка упала. Может быть, следует спрятать ее понадежнее?
— Отличная идея. — Роберт поднял шкатулку и, сунув ее под сиденье напротив, снова усадил Мойру на колени. — Нам надо поговорить о том, что будет после того, как мы освободим…
Она улыбнулась:
— Херст, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь?
Из головы Роберта сразу же вылетели все слова. Их прогнала рыжеволосая ведьма с глазами цвета шотландской изумрудной горной долины.
Глава 22
Можно было подумать, что раз мы вышли замуж за братьев, нам не придется вникать в их тайные планы для того, чтобы иметь возможность побыть вместе. Прошу тебя сообщить Хью, что граф Танбридж был вынужден продать всех своих лошадей, поскольку новоиспеченная графиня Танбридж решила, что он проводит в конюшнях слишком много времени. Хью давно положил глаз на серую в яблоках пару, принадлежавшую Танбриджу, так что пусть немедленно отправляется в Эдинбург, где будут проходить торги.
А я пока сообщу Александру, что графиня продает и мебель из их многочисленных домов, потому что они когда-то принадлежали ее свекрови. Александр не сможет пропустить такую грандиозную распродажу.
Между прочим, графиня желает, чтобы мы пришли к ней на чай. Она очаровательна и тебе понравится.
Из письма леди Кэтлин Херст-Маклейн сестре — Трионе Херст-МаклейнОни добрались до Эдинбурга за восемь дней. Чем ближе они подъезжали к городу, тем больше беспокоилась Мойра. Роберт по мере сил старался ее развлекать — рассказывал разные истории, играл с ней в карты, придумывал всякие глупые шалости, делился придворными сплетнями, которые заставляли ее смеяться. Но чаще всего он старался выуживать у нее подробности жизни с Ровеной.
Он многое узнал, и Мойра предстала перед ним совсем в ином свете. Он был поражен тем, что женщина, которая смогла обманом заставить светское общество поверить в то, что она русская принцесса, оказалась нежной и преданной матерью. Любовь к Ровене сквозила в каждом ей рассказе о куклах и венках для дочери, о ее простудах и царапинах, о смехе и слезах, обо всем том, что бывает в нормальном детстве. Мойра любила свой домик в деревне, и Роберт начал сомневаться, подойдет ли для ребенка его огромный дом. Или для Мойры.
Роберт уже больше не размышлял о том, хочет ли он, чтобы они были в его жизни. События прошедших трех недель развеяли все сомнения. Впрочем, появились новые. Захочет ли Мойра стать частью его жизни? Примет ли его Ровена? Он понятия не имел, что значит быть хорошим отцом или мужем. Что, если он не справится? И тогда все они будут несчастны.
Уверен он был только в одном — каждую ночь он держал Мойру в объятиях, пока она спала. А утром он будил ее поцелуем и не останавливался на этом.
По мере приближения к Эдинбургу свои страхи появились и у Мойры. Она уже не беспокоилась, что Роберт отнимет у нее Ровену. Он никогда не отберет ребенка у матери. Это она теперь знала твердо. Но захочет ли он стать частью их жизни после того, как освободит девочку? И хочет ли она сама, чтобы он стал частью жизни Ровены?
Ведь тогда в их жизни изменится все. Многие месяцы Мойра мечтала о том, что их жизнь будет такой же, как всегда. Роберт — сложный человек. Она не может просить его замкнуться в безопасном мирке, который она выстроила. Даже если он из чувства ответственности или из любви к Ровене согласится, то в конце концов все равно устанет от деревенского уединения. От всего того, что так полюбила она.
Расстаться с ним будет трудно, потому что она узнала другую сторону характера этого самого замечательного в мире человека. Вопреки своему отчаянному желанию сохранить независимость она снова влюбилась в него.
Мойра украдкой взглянула на Роберта. Он внимательно изучал карты, решая, с какой пойти. Сегодня был последний день их путешествия. До Эдинбурга оставалось шесть часов пути.
Роберт перехватил ее взгляд и положил карты на сиденье.
— Мойра, нам надо поговорить.
Она тоже опустила карты. Сердце сжалось.
— Конечно.
— Завтра мы увидим Энистона, — сказал Роберт и добавил: — То есть я его увижу.
Она нахмурилась:
— Нет, я должна при этом присутствовать.
— Для тебя это небезопасно. Мы не знаем, на что он способен. Мы недооценили Росса, и ты едва не поплатилась за это. Такое не должно повториться.
