Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 2: В плену стихий
Когда плечи стало пригревать восходящее солнце, я поначалу порадовалась теплу и возможности обсушить одежду, но примерно через час стала думать, что лучше бы ему убраться за какую-нибудь тучу. Едва оно поднялось повыше, как стало невыносимо жарко, и я вся покрылась потом. Грязь, в которой я была вымазана, засохла и скукожилась, и вдобавок ко всему меня стала мучить жажда. Попытки высмотреть, где же кончаются эти мангровые заросли, ни к чему не привели: деревья были выше моего роста, и куда бы ни обращался взгляд, он встречал лишь бесконечные волны узких серо-зеленых листьев.
— Не может же этот чертов остров состоять из сплошного мангрового леса, — пробормотала я, продолжая ковылять под солнцем. — Должна же где-то быть настоящая суша.
И вода, хотелось надеяться.
Раздавшийся неподалеку звук, гулкий, точно бабахнули из небольшой пушки, напугал меня, и я выронила рыбачий нож. Я наклонилась и принялась отчаянно шарить в грязи, в которую и нырнула физиономией, когда что-то со свистом пронеслось в нескольких дюймах над моей головой и кто-то сказал:
— Квак?
— Что? — прохрипела я и настороженно выпрямилась, держа нож в одной руке и утирая с лица налипшую мокрую грязь другой.
В шести футах от меня на мангровой ветке сидела, рассматривая мою персону критическим взглядом, большая черная птица.
Она склонила голову набок и почистила клювом шелковистые черные перья, словно желая подчеркнуть контраст между их незапятнанной чистотой и моим неприглядным видом.
— Ага, — буркнула я, — у тебя-то есть крылья и по грязи шататься не приходится.
Птица прервала свое занятие и весьма придирчиво воззрилась на меня. Затем она подняла клюв и набрала полную грудь воздуха, отчего у нее на шее раздулся ярко-красный кожаный мешок.
— Бум! — ухнула птица на манер мортиры, напугав меня снова, хотя и не так сильно.
— Нечего тут ухать, — сердито сказала я.
Не обращая внимания на мои слова, птица хлопнула крыльями, устроилась поудобнее на ветке и ухнула снова.
Неожиданно сверху донеслись хриплые крики, и еще две черные птицы, громко хлопая крыльями, уселись на мангровую ветвь в нескольких футах от первой.
Воодушевленная наличием аудитории, первая принялась ухать что было мочи с регулярными интервалами, мешок на шее раздувался от возбуждения. Над головой появились еще два птичьих силуэта.
Даже будучи убеждена, что это никакие не стервятники, я все равно не хотела оставаться на месте. Мне предстояло преодолеть не одну милю, прежде чем я смогу поспать. Или найти Джейми. Возможностью найти его вовремя я предпочитала не пренебрегать.
Спустя полчаса я так мало продвинулась вперед, что до сих пор слышала прерывистое уханье моих привередливых знакомых, к которым теперь присоединилось множество их сородичей. Задыхаясь от напряжения, я выбрала корень потолще и присела отдохнуть.
Пересохшие губы потрескались, и мысли о воде вытеснили из головы все прочее, включая даже Джейми. Мне казалось, что я тащусь по мангровым зарослям уже целую вечность, однако до сих пор слышала шум океана и оставалась в пределах досягаемости прилива. Пока я сидела, набежавшая со стороны моря сквозь мангровые корни морская вода коснулась пальцев ног.
— Ну вот, — буркнула я, — воды хоть залейся, а как попить, то ни капельки!
Мой взгляд поймал в сырой грязи какое-то движение, и, наклонившись, я разглядела несколько маленьких рыбешек, каких никогда прежде не видела. Начать с того, что они не бились и не разевали рты в бесплодных попытках набрать воздуха, а сидели себе выпрямившись, опершись на грудные плавники с таким видом, будто то, что они оказались вне воды, ничуть их не беспокоило.
Пораженная, я склонилась еще ниже, чтобы рассмотреть их как следует. Одна или две переместились на плавниках, но в целом, похоже, рыбины не имели ничего против моего любопытства. Они и сами с важным видом таращились на меня выпученными глазами. Лишь внимательно приглядевшись, я заметила, что важный вид в известной мере объяснялся наличием у них не двух, а четырех глаз.
Я чувствовала, как струйка пота стекает у меня между грудями.
— Интересно, — заговорила я, — у кого из нас галлюцинации, у меня или у вас?
Рыбы не ответили, но одна из них неожиданно подпрыгнула и уселась на ветку в нескольких дюймах над землей. Возможно, она сделала это, что-то почуяв, потому что в следующий миг набежавшая волна омыла мои лодыжки.
Вместе с ней пала приятная прохлада. Солнце, как по команде, скрылось за облаком, и с его исчезновением все в мангровых зарослях разительно изменилось.
Серые листья затрепетали и затрещали под напором налетевшего ветра, а все мелкие рыбешки, крабы и песчаные блохи исчезли, и их исчезновение показалось мне дурным предзнаменованием.
Я взглянула на облако, за которым укрылось солнце, и охнула. Подсвеченная пурпуром темная клубящаяся масса наползала из-за холмов так быстро, что мне казалось, будто передний край грозового фронта теснит сияющий свет солнца, двигаясь вперед, прямо на меня.
Следующая волна оказалась на пару дюймов выше предыдущей и дольше откатывалась назад. Не будучи ни рыбой, ни крабом, я к этому времени все же почувствовала, что надвигается гроза, причем с удивительной скоростью.
Я огляделась вокруг, но в пределах видимости не было ничего, кроме нескончаемых мангровых зарослей. И уж точно ничего пригодного в качестве убежища. В моих обстоятельствах оказаться застигнутой дождем было далеко не самой пугающей перспективой. Наоборот, при мысли о сладких, освежающих дождевых каплях, падающих мне на лицо, я мечтательно облизала сухим, едва ворочавшимся языком потрескавшиеся губы.
Плеск следующей волны у моей голени заставил осознать, что мне грозит нечто худшее, чем просто возможность промокнуть. Стоило поднять глаза, и я увидела клочья высохших водорослей на мангровых ветвях гораздо выше уровня моей головы. Вот, значит, на какую высоту может подниматься вода.
Ощутив приступ паники, я усилием воли заставила себя успокоиться: лишиться сейчас самообладания означало погибнуть.
— Держись, Бошан, — велела я себе, припомнив один из советов, усвоенных еще в интернатуре: когда сталкиваешься с остановкой сердца, первым делом проверь собственный пульс.
Я улыбнулась, чувствуя, как отступает паника, и нащупала собственный пульс. Он был несколько учащенным, но ровным и сильным.
Ладно, тогда в эту сторону, по направлению к горе, раз уж это единственное, что я могу видеть над морем мангровых деревьев. Я прокладывала себе путь, раздвигая ветви настолько быстро, насколько хватало моих сил, не обращая внимания ни на рвущуюся юбку, ни на то, что с каждой новой волной напор воды под ногами усиливается. Ветер со стороны моря крепчал и гнал воду к берегу, поднимая ее уровень. Он постоянно сдувал мои волосы на лицо, они лезли в глаза и в рот, и я без конца отбрасывала их назад, ругаясь вслух и радуясь звучанию голоса, хотя в горле совсем пересохло и слова давались с трудом.
