Возлюбленный горец - Беннет Сара

Усмешка, появившаяся на губах Грегора, смутила и разозлила Мег. Огненно-рыжий локон упал на лоб девушки, она сердито отбросила его назад и убрала за ухо. Вся она с головы до ног была такой аккуратной и чистенькой, только непокорные вьющиеся волосы придавали ее облику милую небрежность. Грегором овладело желание схватить ее в охапку и нарушить этот идеальный непорочный порядок.

– Не могу поверить, – медленно произнес он, – что вы проделали весь этот путь только для того, чтобы увидеть меня.

Мег и Дункан быстро обменялись взглядами – в светло-голубых глазах девушки Грегор прочел сомнение и неуверенность. Похоже, он был им действительно нужен. Ведь долина Глен-Дуи была очень далеко отсюда и пряталась среди гор в самом отдаленном, труднодоступном, даже по меркам горцев, районе. И если он им понадобился через двенадцать лет, после того как покинул те места, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

От дурного предчувствия внутри все похолодело. Когда в семнадцать лет он покидал Глен-Дуи, замок выглядел немного запущенным, но он еще был прекрасным и величественным. Из прошлого Грегор ничего не взял с собой в новую жизнь. Только воспоминания. Неужели этим людям тоже грозило бесчестье и изгнание?

– Что случилось с Глен-Дуи? – потребовал он ответа, злясь на себя за то, что его язык заплетается, а губы не слушаются, делая его речь неразборчивой. Грегор вскочил, но все вокруг вдруг закружилось, словно в медленном танце. Пол уходил из-под ног, как палуба корабля в шторм. Адская, невыносимая боль пронзала руку в том месте, где оставил жестокий след острый меч Эрди, дыхание с хрипом вырывалось из его груди.

Капитан Грант пошатнулся, потерял равновесие и начал падать, инстинктивно протягивая руки к Мег. Только одно желание владело им в этот момент. Он страстно хотел прикоснуться к этой нежной груди, жаждал, чтобы ее мягкие розовые губы коснулись пылающего лба, а тонкие пальцы зарылись в спутанные волосы… Услышать бы ее нежный шепот у разгоряченного жаром лица!

Когда он рухнул, Мег непроизвольно подхватила его, вернее, попыталась это сделать. Всей тяжестью мускулистого тела он обрушился на девушку, отчего воздух со свистом вырвался из ее груди и на краткий миг она застыла в изумлении, крепко прижимая его к себе. Прежде чем потерять сознание, Грегор успел почувствовать тепло ее тела и мягкую округлую пышность груди и подумал, что с радостью бы провел остаток дней в этих нежных объятиях. Затем перед глазами поплыли черные круги и волосы Мег, растрепавшиеся от резкого движения, накрыли его волной рыжего пламени.

Жар. Ему казалось, что он горит заживо. А может, пробил его последний час? Если это так, то ему несказанно повезло, ибо последние минуты жизни он пройедет на этой прекрасной груди. Со стоном Грегор погрузился во мрак и медленно сполз на пол.

Глава 3

Грегор Грант был большим, мускулистым и тяжелым – мужчиной в полном смысле этого слова, с головы до пят. Мег представляла его совершенно другим.

Она до сих пор чувствовала слабость во всем теле, после того что случилось в «Черной собаке». Каждой клеточкой Мег все еще ощущала его тяжесть, его горячее дыхание на своей щеке, грубое прикосновение небритого подбородка к шее.

Когда мужчины подняли безжизненное тело бывшего лэрда и понесли к постоялому двору, Мег последовала за ними; в холле его усадили в огромное деревянное кресло у полыхающего камина. Казалось, что Грегор забылся глубоким сном: его голова упала на грудь, килт задрался, обнажив мускулистое, покрытое черными волосами бедро. Мег старалась не смотреть, но это зрелище как магнитом притягивало ее взгляд.

Принесли и зажгли свечи. Их яркий свет выхватил из темноты его багровое лицо, покрытое капельками пота. Это не удивило Мег, ведь когда Грегор упал в ее объятия, она сразу почувствовала нестерпимый жар, исходивший от его тела. И причиной тому было явно не виски.

Рукав его зеленой куртки разбух и потемнел от крови. Никто этого не замечал, пока Грегора несли к постоялому двору, но теперь пропитанный кровью рукав блестел в ярком свете. Мег почувствовала приступ тошноты. Она не относилась к тем отважным женщинам, которые и мертвого поставят на ноги, не говоря уж о раненом. Хозяйка Глен-Дуи была хорошим организатором, могла направить деятельность сведущих людей в нужное русло. И все-таки Мег решила остаться здесь, пока не узнает, что случилось с Грегором, и не убедится: ему ничто не грозит.

Пока Малькольм Бейн с мрачным видом осматривал липкий от крови рукав, Дункан Форбс беспокойно переминался с ноги на ногу. В отношениях этих двух мужчин чувствовалось странное напряжение. Мег никак не могла понять, что за черная кошка пробежала между ее арендатором и камердинером Грегора Гранта.

Сгорая от любопытства, но в то же время очень осторожно, словно опасаясь разбудить дикого зверя, Мег наконец осмелилась посмотреть на распростертого перед ней в кресле мужчину. Мерцали свечи, играя золотыми бликами то в его каштановых волосах, то на потускневших серебряных пуговицах зеленой куртки. Шерстяной плед в сине-зеленую клетку, выцветший и сильно поношенный, был свернут и заправлен за пояс килта с левой стороны, затем пересекал широкую грудь и фиксировался на правом плече огромной, варварского вида, брошью. На талии был кожаный пояс, на котором горцы носят меховую сумку для снеди, шотландский кинжал и пистолеты. На правом плече он носил толстую перевязь для меча, которая свисала вдоль бедра, а на левом – более легкую перевязь, к ней крепилась пороховница с запалами для пистолетов. Ничего особенного Мег не увидела – так выглядел любой горец. Но Грегор казался очень внушительным; наверное, стоило ему пошевелить пальцем, и каждый с радостью согласился бы служить ему.

Где же тот стройный юноша, о котором она мечтала? Ее ненаглядный лэрд с нежной кожей? Этот мужчина был совершенно чужим – слишком земной, до боли реальный. Она чувствовала неловкость при виде его поношенного килта и залитой кровью куртки. Он был капитаном драгунского полка в подразделении Кэмпбелла и вел жизнь солдата, полную трудностей и лишений, а свободное время проводил в полутемных тавернах, напиваясь до бесчувствия. Грегор явно не был джентльменом с манерами аристократа, «duine-uasal», как называли это жители Глен-Дуи на гэльском наречии. Но Мег не могла не признать, что он красив той мужественной красотой, от которой некоторые женщины теряют голову. Но она лично не была в восторге от этих высоких скул, волевого подбородка и аристократического носа. И ей совсем не хотелось любоваться этими жгуче-черными, вразлет, бровями и глазами цвета янтаря, поблескивающими из-под опущенных черных ресниц. Этот беспомощно распростертый перед ней мужчина совсем не казался ей привлекательным.

И зачем она дала волю своему воображению? Только зря обманывала себя, позволила себе поверить, что хорошо знает этого человека. Мег пришлось признать, что изящный, нежный юноша – плод ее девичьих фантазий. Его нет, есть только этот раненый незнакомый горец.

Его мужественная зрелая красота вызывала у Мег неловкость и смятение; неведомое доселе чувство нависшей над ней опасности охватило все ее существо.

– Эй, Грегор, приятель, что же ты с собой сотворил? – пробормотал Малькольм Бейн себе под нос.

Его слова вывели Мег из задумчивости. Бейн смотрел на нее, выжидательно приподняв брови.

– Миледи, мне придется раздеть его, чтобы осмотреть рану, – сказал он.

– Ну что ж, действуйте, – спокойно ответила она, и тонкая изящная бровь взлетела вверх.

Малькольм Бейн и Дункан обменялись понимающим взглядом; с тех пор как они встретились, это было первое проявление взаимопонимания. Они сняли с Грегора пояс и обе перевязи, осторожно отложили в сторону кинжал, отстегнули брошь, и поношенный плед сполз на талию. С курткой было сложнее: мужчины, с трудом расстегнув пуговицы заскорузлыми пальцами, освободили сначала здоровую руку, но когда Малькольм Бейн попытался снять рукав с раненой руки, Грегор громко застонал. Его ресницы задрожали, и он открыл глаза, которые лихорадочным янтарным огнем вспыхнули на побледневшем лице.