Елена Домогалова - Регина
Старшие девочки, которые были взяты на воспитание раньше, поначалу пытались задевать новенькую, которая была слабее и младше всех, но это продолжалось недолго. От малейшей искры, будь то неосторожное слово, тычок в плечо или просто косой взгляд, в девочке вспыхивала безудержная ярость. Физически она была слабее всех, но в драки кидалась с таким самозабвением, с такой отчаянной храбростью, что противостоять её напору не мог никто. А немного погодя маленькая графиня стала давать волю своему острому ядовитому язычку. Уступать кому бы то ни было она не умела совершенно и наотрез отказывалась спускать малейшие обиды. К шести годам сладу с ней не было никакого.
Мадам де Гот тщетно писала её отцу, несколько раз намеревалась отвезти девочку обратно, но граф на её письма не отвечал, хотя щедрые пожертвования монастырю от его имени поступали регулярно. Когда отец Регины умер, управляющий, а затем и повзрослевший Луи продолжали не скупясь оплачивать содержание девочки. По сути, Клермоны содержали весь монастырь. Возможно, если бы не золото, урсулинки давно бы уже нашли способ вернуть девочку в семью. Так что она очень быстро поняла, что не нужна ни отцу, ни старшему брату, ни тётке. Родные о ней не вспоминали, откупаясь щедрыми пожертвованиями три раза в год. В монастыре её терпели только из-за денег.
Ровесницы Регины, появившиеся в монастыре через несколько лет, тоже не испытывали нежных чувств к своей товарке. Но теперь уже причиной послужила зависть: имя Луи де Бюсси уже гремело в Париже, к тому же среди всех воспитанниц урсулинок она была самой знатной. Клермоны были вторыми во Франции после принцев крови — перед Луи де Бюсси и его сестрой были только Валуа и, возможно, Бурбоны. Гизов и Конде потомки Уго Амбуаза легко могли отодвинуть в очереди на трон. И это также не было секретом в обители св. Урсулы. И Регина, прекрасно зная обо всём этом, ещё выше поднимала свою гордую голову и вела себя совершенно по-королевски. Она не завела себе подруг среди таких же воспитанниц, но сумела заставить их чувствовать себя подданными её несуществующего государства. Всё, что ни твердили ей о грехе гордыни, о скромности, подобающей девушкам её возраста, о глазах, опущенных долу — она пропускала мимо ушей. Надменная холодность, высокомерный взгляд и ярость, не знавшая границ, стали её щитом, за которым она прятала сердце, изнемогавшее от тоски и одиночества.
Среди монахинь и воспитанниц св. Урсулы Регина считалась ведьмой и тому день ото дня находились подтверждения. Во-первых, вся живность в округе слепо и преданно обожала эту диковатую девочку. Даже грозный бурый бык со скотного двора, принадлежащего монастырю, ластился к ней, словно телёнок-сосунок. Самые злющие псы её не то что ни разу не кусали — они на неё никогда и не лаяли даже. Нельзя сказать, чтобы девочка приходила в неописуемый восторг при виде любого пушистого, крылатого, четвероного, парнокопытного существа, или постоянно подбирала больных или брошенных животных — за ней этого не водилось. Просто в ней совершенно не было страха перед животными, домашними ли, лесными — без разницы, словно она знала какое-то тайное слово или понимала их язык. И, в отличие от людей, звери ни разу не предали её доверия. Во-вторых, у Регины были огненно-рыжие ведьминские волосы, мягкие, густые, пахнущие свежим ароматом лесных трав и летним дождём и проницательный колдовской взгляд, который смущал, путал мысли и, казалось, смотрел тебе в самое сердце. Всё это отпугивало от Регины смиренных монахинь и их робких воспитанниц.
Но живая, эмоциональная натура девочки требовала постоянного выплеска. В раннем детстве Регина совершенно неожиданно сошлась с детьми крестьян, работавших на монастырских землях. Она всеми правдами и неправдами сбегала из-под неусыпного надзора урсулинок и, перепачканная, босоногая, звонкая, носилась наравне с мальчишками, воровала яблоки в садах, караулила на старых кладбищах привидения, купалась в мутном пруду, именуемом лягушатником, ловила в реке рыбу. Детям ленников и вилланов не было никакого дела до её знатного происхождения и богатейшего наследства. Они видели в ней свою ровесницу, бесстрашную и яростную в потасовках, неистощимую на выдумки, смеявшуюся звонче всех и умевшую одним словом усмирять самых злых собак. Женевьева де Гот приходила в ужас каждый раз, когда находила свою племянницу в стайке деревенских оборванцев, такую же чумазую, растрёпанную и дерзкую, как они. Вместе со своими неуправляемыми товарищами по играм она била стекла древних витражей, разрисовывала масляными красками статуи святых, особенно при этом доставалось Деве Марии, выдумывала какие-то дикие игры, непременно заканчивавшиеся потасовками. Пару раз эта банда сорванцов под предводительством маленькой графини чуть не устроила пожар на заброшенной мельнице и в недостроенной капелле. А однажды Регина и двое сыновей местного кузнеца — её товарищи — проникли в монастырский склеп и попытались вскрыть гроб одной из усопших лет триста назад принцесс в надежде найти клад и сбежать к морю, чтобы наняться юнгами на пиратский корабль. К счастью, каменная плита оказалась слишком тяжёлой для слабых детских рук и покой почившей принцессы никто не нарушил. Регину сурово наказывали за подобные проделки, пытались привить смирение и религиозность детской душе, но никто не видел, что все её выходки происходили не из-за скверного её нрава или желания позлить урсулинок — она пыталась убежать от тоски, горьким ядом отравлявшей каждый день её жизни.
Но дружба с детьми бедняков с годами прошла. Повзрослев, они осознали огромную разницу между простыми земледельцами и титулованной графиней, им нужно было зарабатывать на хлеб, а её захватила новое страстное увлечение — книги.
Женевьева де Гот, надеясь возвести непреодолимую стену между своей племянницей и уличными оборванцами, решила вплотную заняться её образованием, раз уж её воспитание оказалось делом безнадёжным. Явно недооценив незаурядный ум Регины, настоятельница позволила ей беспрепятственно посещать монастырскую библиотеку. К чести Женевьевы де Гот надо сказать, что она не жалела денег на приобретение литературных новинок, за что впоследствии и подвергалась осуждению. Урсулинки давали своим воспитанницам прекрасное светское образование, прикладывая все усилия к тому, чтобы покинув стены монастыря, девушки смогли найти своё место в жизни и составить достойную партию как обеспеченному горожанину, так и провинциальному землевладельцу. Но Регина от рождения была воплощённым противоречием и бунтом. Мятежный, вольнолюбивый дух Клермонов кипел в её крови и никакие монахини, ни даже сама Святая Урсула ничего не могли ему противопоставить. Эта тяга свободолюбивой девочки к дикой воле, к безумному полёту под самыми облаками, к непредсказуемым авантюрам была чужда размеренной и спокойной жизни святой обители. Регина была чужой в этом маленьком тихом мирке.
