Джулия Росс - Мой темный принц
Он еле сдерживался, сгорая от странной смеси злости и унижения. Не стоит даже сомневаться, едва он отпустит ее и отойдет на достаточное расстояние – тут же получит пулю в лоб. Этого он никак не мог допустить, даже если в его душу прокралось отвратительное желание применить силу. «Дьявольское отродье!» Старый страх накрыл его с головой, будто ощерившийся в ночи демон. Боль ударила прямо в грудь. Он мог бы взять ее! Стыд разлился по венам стремительным обжигающим потоком. Он только что стал тем, что больше всего ненавидел и боялся. Ему захотелось упасть на колени и закрыть лицо руками, погрузившись в темную тишину. Он разжал пальцы.
На этот раз он позволил ей выдернуть руку. Ладошка тут же треснула его по лицу, оставив на щеке обжигающий след и запустив в голову новую мучительную волну, вызвавшую приступ дурноты. Конь попятился назад. Пытаясь прийти в себя и собраться с силами, он перевел взгляд на качающуюся листву и крепкие средневековые стены. Последние солнечные лучи сверкали, отражаясь от острых краев камня, словно на него уставились дула тысячи ружей.
– Увы! Я обязан выжить, такова моя судьба, – произнес он и с этими словами поднял ее, закинул на спину коня и вскочил в седло позади нее. Прижимая девушку к своей груди, он пустил лошадь галопом по полям в сторону Раскалл-Холла. Казалось, вырывавшееся из ее груди прерывистое дыхание было его собственным. Он чувствовал биение ее сердца. Платье источало аромат леса и шиповника. Травы нашептывали ему давно забытые слова, уносящиеся прочь на крыльях уходящего дня.
«Твоих предков называли бесовскими принцами. Хозяевами подземных дворцов. Лучшими друзьями вампиров, творящих свои черные дела под покровом ночи. Проклятием девственниц. Это твоя судьба, Николас. Твоя судьба!»
И не важно, никогда не было важно, что он хотел стать другим. Он был приговорен по закону крови.
Алексис висел на воротах. Не сумев скрыть удивления, мальчишка распахнул створки, пропуская Николаса внутрь. Гравий зашуршал под копытами. Гуси распустили крылья и зашипели. Входная дверь стояла нараспашку, на пороге вытянулся в струнку один из его людей, Людгер. Николас провел коня прямо по ступенькам, въехал в холл и направился дальше, по-прежнему прижимая пленницу к груди. Железные подковы гулко цокали по каменному полу.
Хенц тут же встал по стойке «смирно», искусно скрывая свое изумление под маской беспрекословного повиновения, на белеющем под копной каштановых кудрей лице написано бесстрастие.
– Мы приготовили голубую гостиную, сир. Весь дом был затянут чехлами от пыли… – Он распахнул дверь.
Оставив своего человека в передней, Николас проехал в гостиную и остановил коня.
На позолоченном потолке отражались десятки маленьких наивных огоньков зажженных свечей и танцующие отблески камина. Мебель освободили от чехлов, явив взору парчовые кресла с вышитыми на них эмблемами дома Эвенлоуд. Пол устилал роскошный ковер. Под копытами проминались розово-голубые шерстяные гирлянды с пропущенной в них золотой нитью, гармонирующей с позолотой. Официальная гостиная Раскалл-Холла во всем своем величии, место, где он когда-то читал своей матери стихи, сияя от удовольствия в мерцающем свете свечей.
В глубине души шевельнулось и затрепетало что-то неизъяснимое, отзываясь на танцующие желтые огоньки, мигрень накрепко засела в голове и пустила там свои корни.
Фриц фон Герхард зажигал свечи в дальнем конце комнаты. Тонкие пряди светлых волос превратились в сияющий над его лысеющей макушкой ореол. Кожа под длинным, бегущим через всю щеку шрамом сделалась меловой. Черный жеребец задрожал и закусил удила.
– Забери коня, Фриц, – приказал Николас по-глариенски. – И поставь свечу, пока пальцы не спалил. Здесь безопасно?
Фриц уже успел вытянуться в струнку.
– Сир! – Он поморщился и потушил догорающую свечу.
– Бренди, – приказал Николас.
Он опустил принцессу на пол и спрыгнул с седла. Фриц взял коня под уздцы и вывел из комнаты. По коридору прокатилось затихающее эхо цокающих подков. Николас подошел к двери и закрыл ее. Он нарочно задержался на месте и, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль и мелькающие перед глазами цветные круги, какое-то время стоял к ней спиной. Если она решилась лично убить его, у нее ничего не выйдет, но зато он будет точно знать, что у нее на уме.
– У меня здесь шесть человек, – сказал он. – Они постоянно охраняют меня, где бы я ни находился. Они прекрасно знают свое дело, и я могу целиком и полностью положиться на них. Я лично их готовил. Чем бы ни угрожал Карл, с какими бы безумствами мне ни пришлось столкнуться, я обещаю вам безопасность. Вы боялись за свою жизнь? Если бы я не был в этом абсолютно уверен, я бы не привез вас сюда. Я не знаю, какие сети плетутся вокруг, принцесса, но если вас запугали, если у вас не было иного выбора, ради Бога, расскажите мне об этом прямо сейчас.
Он ждал ответа, как подсудимый приговора, прислушиваясь к ее судорожному дыханию. Он подстрелил львицу и заставил ее зарыдать, а ведь ему больше всего на свете хотелось кинуть к ее ногам и свою жизнь, и корону. Как теперь все это загладить?
– Милорд… Принц Николас…
– Эрцгерцог Николас, – поправил он. – И еще принц, но этот титул ниже.
– Какой конфуз! Ведь вы еще и граф Эвенлоуд, не так ли? Я понятия не имею, о чем вы речь ведете. И что я тут делаю, тоже. Хотя вы, быть может, и монарх, и сумасшедший в одном лице?
– Как знать. – Черт побери! Как можно загладить такое?
Он повернулся и посмотрел на нее.
Ее волосы беспорядочными прядями спадали на плечи. Ноздри трепетали. Она была в простом муслиновом платье, очень практичном, ужасно строгом, один рукав оторван, подол запачкан грязью. Как он мог не заметить этого раньше?
Платье добропорядочной дамы, но принцессы в таких не ходят.
Она вытащила из кармана носовой платок и высморкалась.
Совсем не так, как высморкалась бы принцесса София.
Ножки стоящего за ней кресла изображали львиные лапы с аккуратными золотыми коготками и вырезанной шерстью. Она опустилась на розово-голубую парчу так, словно ноги отказались слушаться.
Повисла долгая пауза. Шикарная комната рассеяла все туманные образы, обнажив неприкрытую реальность. Глаза у нее, быть может, были чуть более насыщенного зеленого оттенка. И волосы светлее, не такие рыжие. Губы немного полнее, рот слегка изогнут, как если бы она считала жизнь прекрасной и часто смеялась над всякими пустяками. Но сейчас она не улыбалась. На ее лице застыло странное смешение эмоций: и злость, и испуг, и смущение.
Однако на место нахлынувшего было облегчения пришло другое чувство – это же абсурд какой-то! Демон мигрени сдал позиции, приступ немного отступил, потом боль окончательно исчезла, затаившись под черепной коробкой и оставив после себя лишь смутное ощущение хрупкости. Львица обернулась простой английской кошечкой. Черт бы все это побрал!
