Линда Карпентер - Невеста из Бостона
Она задыхалась на невыносимо жарком воздухе. Ноги налились свинцовой тяжестью. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется. Но Сьюзен все еще продолжала бежать.
Однако очертания Чейза Маккейна она различала уже с трудом. А вскоре он и вовсе превратился всего-навсего в точку на горизонте.
Сьюзен, рыдая, упала на колени, зарываясь руками в раскаленный песок. И смотрела сквозь слезы, как Чейз исчезает вдали.
Все пропало теперь. Все теперь пропало.
3
Сьюзен лежала на раскаленном песке пустыни, пока окончательно не потеряла Чейза Маккейна из вида. Она все надеялась, что он вернется. Но он не вернулся…
Сьюзен с тоской смотрела на огромные оставленные Чейзом следы на песке и ненавидела каждую песчинку, на которую ступала его нога. Отчаяние сменилось злобой. Внезапно она вскочила и принялась что есть сил затаптывать следы, выкрикивая:
— Я очень рада, что ты ушел, негодяй! Лучше умереть, чем иметь дело с нечестным человеком!
Но прошло несколько минут и Сьюзен успокоилась, перенесла свои вещи к кусту терновника и разбила там нечто вроде лагеря. Она поела хлеба и сыра и выпила воды, несмотря на предупреждение Маккейна о том, что воду нужно строго экономить. Зачем волноваться попусту, когда рядом целое озеро? «Нет, — думала она. — Это не может быть мираж! Слишком натурально это озеро выглядит! Нужно будет непременно сходить туда завтра искупаться».
Непривычная жара настолько вымотала ее, что, несмотря на страхи, она вскоре уснула…
Открыв глаза, Сьюзен с ужасом обнаружила, что солнце исчезло за горизонтом. Ей сразу стало холодно, и она обхватила себя руками за плечи. Странно, еще совсем недавно здесь стояла такая жара, а теперь так резко похолодало! Сьюзен достала из ковровой сумки шерстяную шаль — единственную теплую вещь, которая была у нее с собой, — и постаралась получше в нее закутаться. Так она просидела довольно долго и все равно никак не могла согреться. «Нужно разжечь костер», — наконец решила она. И, несмотря на кромешную тьму, отправилась на поиски веток.
Она долго-долго шла, прежде чем наткнулась на остатки высохшего кактуса — топливо, наверняка, очень плохое, но ничего лучше не найти — и пошла назад к вещам. Быстро-быстро, в полной темноте.
Через несколько минут Сьюзен поняла, что заблудилась и не знает, в какой стороне растет этот проклятый терновник. «Нет-нет, я не могла заблудиться, — успокаивала она себя. — Я не так далеко отошла».
Она лихорадочно соображала, где железная дорога, но так и не поняла, куда нужно идти. Окончательно сбитая с толку, Сьюзен была на грани отчаяния. Как могла она так быстро заблудиться?
— О Боже, здесь же тихо, как в гробу, — сказала она громко.
Сьюзен привыкла к шумным улицам, лошадям, экипажам, гомону людей. Тишина пустыни резала ей слух, действовала на нервы. Сердце Сьюзен громко стучало, готовое выскочить из груди. Колени дрожали мелкой дрожью.
Сьюзен взглянула на небо в надежде, что звезды помогут ей найти дорогу. Луны на небе не было — вот почему царила такая кромешная тьма. Звезд же было огромное количество. Еще никогда в жизни Сьюзен не видела столько звезд.
Девушка очень быстро различила знакомые созвездия — Большую Медведицу, Полярную звезду… но что могла она прочесть по звездам здесь, далеко на юге, в сотнях миль от дома?.. Разве по звездам найдешь куст терновника?
Сьюзен сделала несколько неуверенных шагов. Песок зловеще захрустел под ногами — единственный звук, нарушивший тишину черной ночи.
Едва сдерживая слезы, Сьюзен решила пойти сначала направо, потом налево. Но вот она совершила таким образом круг — или это ей только так показалось? — но не обнаружила ничего, кроме мрака ночи.
До сих пор Сьюзен не понимала, как много значит для нее этот терновый куст. Теперь же он стал для нее всем — ведь там остались и вода, и еда, и спички.
— Почему, ну почему, я не взяла с собой ничего? — всхлипывала Сьюзен. — Я ведь могла бы сейчас сидеть около костра!
Дрожь пробежала по спине: она окончательно потерялась. Боже милостивый, теперь у нее не было ни огня, ни пищи! И отчаяние вновь охватило Сьюзен. Страх перед темнотой и одиночеством овладел ею с удвоенной силой. Потеряв последнюю надежду, Сьюзен упала на холодный песок и зарыдала. Но никто ее рыданий не слышал…
С каждым шагом Чейз все больше и больше ругал себя. Но, Боже правый, он нисколько не хотел бросать эту женщину одну в пустыне. Он, черт подери, дал ей все, что мог: половину своей воды и еды, спички, оставил даже пистолет. Что еще он должен был сделать?
Взять ее с собой!
Ему почудилось, будто кто-то произнес эти слова. На мгновение он остановился, прислушиваясь, но больше не раздалось ни единого звука. «Это с тобой от жары, Чейз Маккейн», — сказал он сам себе и пошел дальше.
— Мне же, дьявол раздери, срочно нужно в город! — проговорил он громко, решительными шагами пересекая пески. — От меня зависит жизнь людей. — Он передернул плечами так, словно отталкивал руку молодой женщины, до сих пор чувствовал он ее прикосновение.
Решив, что идет слишком медленно, Чейз значительно ускорил шаг, опустив голову и широко размахивая руками. Но он никак не мог избавиться от мысли о ее лилейной шейке, румяных бархатистых щечках, соблазнительных пухлых губках… И сколько он ни шел, всюду виделись ему ее умоляющие зеленые глаза.
Рыдания сотрясали тело Сьюзен. Казалось, прошло уже несколько часов, как она лежала на песке и громко плакала. Впрочем, в пустыне, в кромешной тьме невозможно было понять, как течет время.
Но вот наконец стоны Сьюзен перешли во вздохи, и она села на песок, собираясь с силами и стараясь правильно оценить ситуацию. С ней случилась беда — это понятно, но только слезы тут никак не могут помочь. Плача, она лишь крадет у самой себя последние силы — духовные и физические.
Дрожащими руками Сьюзен получше закутала плечи в шаль. Благодарение Богу, шаль она взяла с собой, когда собралась за дровами. Хоть какое-то утешение темной леденящей ночью. Сьюзен сидела, скрестив ноги, стараясь разглядеть что-нибудь среди густой темноты. Но как она ни напрягала глаза, так ничего и не увидела. Окружавший ее мир был черен, как чернила.
— Нужно быть храброй, Сьюзен, — прошептала она. — Еще несколько часов, и ночь кончится. Понятно, конечно, что эти часы будут тянуться мучительно долго, но все равно рано или поздно ночь закончится. Закончится, и раскаленное солнце опять будет жечь твою нежную кожицу, — ехидно захихикала она.
«Почему я говорю шепотом? Вокруг все равно нет ни души, и никто не может посмеяться над тем, что я говорю сама с собой! — подумала Сьюзен. — Впрочем, как бы я хотела, чтобы хоть кто-нибудь сейчас надо мной посмеялся!»
