Элизабет Вернер - Эгоист
— Отчего бы и нет? Во всяком случае, это далеко не равнодушие, его-то мне нечего опасаться со стороны мисс Клиффорд. Она резко настроена против меня и прямо мне в лицо назвала изменой родине то обстоятельство, что я последовал твоему приглашению.
— Да, у девочки голова полна романтических бредней, — раздраженно сказал Зандов-старший, — и в этом виновато мечтательно-сентиментальное воспитание, которое дала ей мать. Мистера Клиффорда невозможно было заставить противостоять этой прекрасной во многих отношениях женщине, несмотря на то что он всегда обладал достаточной долей здравого смысла. Мой компаньон боготворил свою единственную дочь и находил все в ней красивым и положительным. Тебе еще придется побороться с ее сложным характером, когда Джесси станет твоей женой.
Густав с нервной улыбкой заметил:
— Неужели ты твердо уверен в том, что так именно случится? Пока, похоже, у меня самые блестящие надежды на полный отказ.
— Глупые девичьи фантазии, и больше ничего! Джесси просто вбила себе в голову, что браку обязательно должен предшествовать бурный роман. Однако, несмотря на все ее претензии, тебе, — при этом Зандов окинул взором видную фигуру брата, — не будет слишком трудно завоевать ее симпатию, а в остальном поможет мой авторитет. Джесси слишком мала для того, чтобы в конце концов не покориться.
— Ну, я вовсе не почувствовал какой-то детскости, — сухо возразил Густав. — Мисс Клиффорд достаточно энергично сделала мне «лестное» признание в том, что знакомство со мной является тягчайшим огорчением в ее жизни.
— Она так сказала тебе? — нахмурив лоб, спросил его Зандов.
— Да, передаю практически дословно. Слышал бы ты, как она говорила, с какими возмущением и презрением! В ней очень своеобразно сочетаются девичья сдержанность и чисто американская самостоятельность. В Германии молодая девушка вряд ли прочла бы такую нотацию постороннему человеку в первый же час знакомства!
— О, нет, нет! Джесси — вся насквозь истая немка! Она точная копия своей матери и не унаследовала ни одной черточки отца. Но оставим пока это и перейдем к главному. Я не сомневался в том, что ты примешь мое предложение, но мне приятно, что это случилось так быстро и без отговорок: это доказывает, что, несмотря на все свои идеалистические статьи, ты сохранил ясный, хладнокровный ум, умеющий считать, а это — как раз то, что здесь необходимо. Джесси во всех отношениях блестящая партия — настоящая удача для тебя! Для меня здесь важнее всего, чтобы весьма значительное состояние Клиффорда осталось в деле. Таким образом, наши интересы совпадают, и, надеюсь, мы останемся довольны друг другом.
— Я тоже рассчитываю на это, — спокойно ответил Густав.
Вероятно, сугубо деловое отношение его брата к предполагаемому союзу так же мало удивляло его, как и оскорбительный отзыв Джесси о его статьях.
— Значит, все остается так, как мы договорились в письме, — продолжал Зандов-старший. — Пока что ты вступишь в семейное дело в качестве практиканта, то есть ученика, чтобы хоть немножко ознакомиться со своей новой профессией. Это вовсе не сложно для человека такого образованного и интеллигентного, как ты. Все остальное — дело опыта и времени. Как только будет официально объявлена твоя помолвка с Джесси, ты станешь компаньоном фирмы. Поэтому не тяни слишком долго со своим объяснением. Джесси — богатая наследница, лакомый кусочек, за ней увиваются многие, а уже в следующем году она станет совершеннолетней. Кроме того, я как раз теперь подумываю о новом большом предприятии и должен быть уверен в том, что могу неограниченно располагать всем оборотным капиталом.
— И ради этого я и мисс Клиффорд должны вступить в брак друг с другом? — добавил Густав. — Видно, ты привык использовать всех независимо от того, идет ли речь о долларах или людях!
В его словах чувствовалась скрытая насмешка. Однако Франц Зандов пропустил ее мимо ушей, и в его ответе прозвучало то самое холодное равнодушие, которое он выказал ранее в беседе с Джесси:
— Напротив, с людьми нужно считаться так же, как с цифрами, в этом тайна любого успеха. Во всяком случае, у тебя есть полное основание чувствовать благодарность — ведь, кроме всех выгод этого брака, ты в конце концов получишь мое состояние. Ты ведь знаешь, что у меня, кроме тебя, нет никаких наследников или родственников.
— Никаких? Это — правда? — спросил Густав с особенным подчеркиванием, пристально взглянув на брата.
— Нет! — удивительно сухо ответил тот.
— Так, значит, у тебя изменились взгляды? А я думал, что теперь, после стольких лет, у тебя найдется местечко для другой точки зрения и что наконец твоя...
— Молчи, — вспыхнул Франц Зандов, — не называй этого слова! Прошлое для меня не существует... не должно существовать. Я похоронил его в тот момент, когда покинул Европу.
— И всякое воспоминание о нем!
— Да, и воспоминание! И я не желаю, чтобы другие когда-либо напоминали мне о прошлом! Ты не раз пытался воскресить его в своих письмах, и я думаю, что моего молчания было достаточно. К чему же ты опять возвращаешься к этому вопросу? Неужели ты хочешь помучить меня! Или, — тут Франц окинул брата угрожающим, пронизывающим взглядом, — здесь кроется какая-то иная причина?
— Почему бы и нет? — слегка пожал плечами Густав. — Я спросил лишь из собственного интереса и думаю, что тебе он понятен, раз мы коснулись вопроса о наследстве.
— Конечно! Я вижу, ты стал удивительно прозорлив и расчетлив! Тем лучше для тебя, по крайней мере, не придется учиться этому, как пришлось мне. Немало сил, денег и слез стоило мне учение.
Густав вдруг стал серьезен и, положив руку на плечо брата, произнес:
— Да, видимо, это учение дорого стоило тебе! Ведь оно сделало тебя совсем другим человеком! Я не нахожу теперь в тебе ни одной черточки того человека, каким ты был в Европе.
— Ну, и слава богу! — горько засмеялся Франц. — Теперь не осталось ничего от того мягкосердечного глупца, который желал добра всему миру, верил всем и каждому и в конце концов вынужден был расплачиваться за это, как за преступление. Кому, как мне, слепое доверие к людям стоило чести, счастья и всего благополучия, тот стремится распорядиться жизнью по-иному. Но теперь ни слова о прошлом! Оставим его в покое!
— Мисс Клиффорд приглашает господ к столу, — доложил лакей, открывая дверь в соседнюю комнату.
Братья поднялись. Перерыв в их первом за долгие годы откровенном разговоре пришелся обоим как нельзя более кстати.
Они вошли в соседнюю столовую, где Джесси уже ожидала их.
К Густаву в ту же минуту вернулось прекрасное расположение духа; он подошел к девушке и протянул ей руку, как будто между ними решительно ничего не произошло.
