Ксения Габриэли - Анжелика и московский звездочет
Аделаида внутренне напряглась и возразила, стараясь быть чрезвычайно сдержанной:
– Я предпочла бы оставаться здесь, с сыном, государь…
Петр осушил еще один бокал:
– А вот это ты брось, кума! Перечить вздумала?! Кому? Мне, царю?! – Он внезапно захохотал. – Или ты хочешь дочь мою первородную некрещеной оставить? Какое же крещенье, ежели крестная мать не приедет!..
Теперь уже не было никакой возможности отказаться! Значит, придется ехать! Снова Москва, снова нахлынут горькие воспоминания… Но сейчас нужно улыбаться, нужно радостно благодарить царя. Еще бы! Ведь он оказывает ей такую честь!..
– Благодарю вас, государь! Вы удостаиваете меня такой чести!..
– Полно, полно! Эх, кума! Дожить бы нам до того дня, когда будет праздноваться свадьба твоей крестницы! Только представьте себе! Самая прекрасная, самая образованная, самая изящная из принцесс Европы выходит замуж за… А за кого? За кого же?..
И тут вдруг раздался тихий голос Чаянова:
– Принцесса Анна Петровна, дочь императора всероссийского, удостаивает своей руки императора Священной Римской империи…
– Браво! – крикнул Константин.
Петр ухмыльнулся:
– …императора, всероссийского! Ну, это уж ты загнул, друг ситный Чаянов! Ой, врешь!..
– Почему бы и нет, Ваше Величество? – вмешалась Аделаида. – Почему бы вам не принять титул императора?
– Да какое там! – Петр широко повел длинной рукой. – Тут со Швецией воюем без толку уже сколько лет! А вы – император, император! Чудаки!..
– Когда-нибудь Северная война закончится и вы примете титул императора, потому что война закончится вашей победой, – спокойно произнес Чаянов.
– Чудной ты человек! – обратился к нему царь. – Чудной ты человек, Александр Васильевич! Иной раз такое вдруг предскажешь!.. И ведь сбывается! И когда же, по-твоему, закончится Северная война? Через сколько лет? В каком году?..
– Не знаю, – отвечал Чаянов спокойно. – Знать не знаю, а врать не хочу!
– Мудрец!.. Мудрец!.. – Государь резко подался вперед: – А дочь моя, Анна, сделается ли супругой римского кесаря?
– Чего не знаю, того не знаю! Но почему бы и нет! Вот и мадам Аделаида то же самое полагает!..
Он не посмотрел на Аделаиду, но она уловила некоторую дрожь в его голосе, когда он упомянул ее имя…
– Чудак ты, Чаянов! – Петр фыркнул совсем по-детски. Затем повернулся к Аделаиде: – Славный мужик этот Чаянов! Крестьянский сын. Отец – из царских крестьян, Василий Иванов Чаянов. Ныне ткацкую мануфактуру ладит под Москвой! Да и сын хорош! Умен, исполнителен, как немец! По-французски и по-немецки болтает, как на родном российском природном наречии. Да он еще и пиит! Русские стихи пишет… Ну-ка, брат Чаянов, прочти-ка!..
Чаянов поднялся из-за стола и поклонился сидящим, выйдя на середину комнаты.
– Охотно, охотно прочту! – сказал он своим спокойным, ровным голосом. И, заложив руки за спину, принялся читать. Смотреть на его ладную фигуру, затянутую в бригадирский мундир, было бы весьма приятно любой даме. Аделаиде, во всяком случае, было приятно!.. Чаянов читал:
Сегодня, милая Альвина,
Жасмина отцветает куст,
На завтрак с молоком малина
Припасена для ваших уст.
Итак, начнем: в саду Альвина
Из лейки клумбы георгина
Свежит дождевою водой,
Ее поклонник молодой -
Из ловеласов – на листочке
Строчит стихи в честь именин
АЛЬБИНЫ. И дворянской дочке
Дарит пунцовый георгин…
– Прелестно! Прелестно! – воскликнула Аделаида. Прочтите еще!..
Чаянов поклонился учтиво, но быстрый взгляд, брошенный им на нее, отнюдь ей не понравился. Что-то странное было в этом мужском взгляде, что-то, пожалуй, излишне проницательное, слишком проницательное!..
Люблю про подвиги Ахилла
В саду осеннем почитать.
Чаянов снова начал читать:
Глядя с улыбкой в глазки милой,
Вдвоем с Альвиной замышлять
Разнообразные прогулки
И, чтоб Альвине поднести,
Из листьев кленовых плести
Венки. Забраться в закоулки
Осеннего большого сада
И под покровом листопада,
Под звон осенних аллилуй
Сорвать украдкой поцелуй…
Сидящие за столом царь Петр, Аделаида и Константин громко захлопали в ладоши.
– У русской поэзии – великое будущее! – проговорил Константин веско.
– А кто же эта прекрасная Альвина? – спросила Аделаида по-женски, чуть капризно.
Но Чаянова не так-то просто было смутить.
– Это моя жена Ольга, – отвечал он спокойно…
Ольга!.. Звучание русского имени любимой дочери раздражило Аделаиду… Ольга!.. Онорина!.. Боже мой!.. Надо было сказать этому Чаянову что-нибудь кокетливое, но она молчала, пышноволосая голова ее склонилась над тарелкой с половиной пирога, начиненного курятиной…
Петр дружески коснулся ее руки:
– Устала, кума?
– Немного… – призналась она.
Петр приказал Чаянову сесть. Обед продолжался еще некоторое время. Все утомились и опьянели. Пора было расходиться по спальным покоям. Константин, более трезвый, чем остальные, отдал распоряжения слугам. Аделаида видела, как денщик провожал Петра, поддерживая его за локоть. Зрелище невысокого солдата, который удерживал за локоть гиганта-царя, показалось Аделаиде смешным. Она расхохоталась нервически. Она приблизилась, слегка пошатнувшись, к Чаянову и спросила, ощущая свой голос пьяно неверным:
– Не хотите ли вы… не хотите ли вы отправиться… отправиться со мной… в мою… в мою спальню!.. – Она выпрямилась, глядя в его спокойные глаза… Кажется, светло-серые… или светло-голубые…
Потом она увидела знакомую обстановку спального покоя. В зеркале отразился стройный Чаянов в бригадирском мундире. Она медленно протянула руки и расстегнула ворот его мундира… Мелькнула белокурая Трина с подсвечником в руке…
– Ступай, Трина, – приказала Аделаида. – Я разденусь сама.
Трина исчезла.
– Кто это? – спросил Чаянов спокойно.
Аделаида не ответила. Она уже расстегнула все пуговицы на его бригадирском мундире. Раздражение зрелой женщины, которой нужен, сию минуту нужен мужчина, уже овладевало ею.
– Раздевай меня… раздевай… – шептала она по-французски. Его сильные мужские руки неохотно, будто налитые свинцом, приподнялись. Она ощутила, как его пальцы равнодушно мнут ее груди под атласистой тканью нарядного платья…
Ей хотелось рвать на себе платье, рвать жесткую ткань его бригадирского мундира… Она размахнулась и ударила его по лицу, по щеке… Она видела, как вспухло красное пятно…
