Патриция Кэбот - Поцелуйте невесту, милорд!
— Вы запустите свое хозяйство, если будете приносить мне завтрак каждое утро, — мягко пожурила она его.
Клетус улыбнулся, доверчиво и простодушно, как малый ребенок. Впрочем, несмотря на впечатляющие габариты, он был совсем юным, на год младше Эммы.
— Ma говорит, мы должны присматривать, чтобы вы хорошо питались, — отозвался он. — Больно вы исхудали, так недолго и заболеть…
— Ну хорошо, — перебила его Эмма. Она уже слышала мрачные пророчества миссис Мак-Юэн. Хотя Эмма не жаловалась на здоровье, мать Клетуса любила хвастаться перед городскими знакомыми своими усилиями подкормить «бедную вдову Честертон». Эмма, догадывалась, что добрососедские отношения не единственная причина, стоявшая за заботами миссис Мак-Юэн. У нее был тайный мотив, и этот мотив стоял сейчас перед Эммой, дрожа, как ягненок перед закланием, в своей мокрой одежде.
В обычных обстоятельствах Эмма не баловала своих многочисленных поклонников проявлениями терпимости. Но сегодня почему-то решила сделать исключение. Возможно, причиной тому были замерзшие руки Клетуса. А может, божественный запах лепешек его матери. Как бы то ни было, но Эмма решила пригласить его войти.
— Может, зайдете, мистер Мак-Юэн? — любезно предложила она и посторонилась, пропуская его в дом.
Клетус не нуждался в дальнейшем поощрении. Пригнувшись, он мигом проскочил в низкую дверь, заполонив своей мошной фигурой гостиную.
— Премного благодарен, мэм, — сказал он и кивнул, обрушив потоки воды на чистый деревянный пол. — Если позволите, я бы не отказался от чашечки чаю.
Эмма с улыбкой посмотрела на своего увальня соседа, устремившегося к очагу. Клетус Мак-Юэн, хоть и не блистал умом, мог оказаться весьма полезным, особенно когда нужно было отрубить голову курице — занятие, для которого у Эммы не было ни склонности, ни дарований.
Но это еще не повод, чтобы выходить за него. Собственно, Эмма вообще не собиралась замуж.
И в этом заключался корень всех неприятностей, преследовавших ее в последнее время, включая петуха.
Рыжая псина — Эмма решила назвать ее Уной в честь героини романа, который читала, — закончила свои дела и — бросилась назад в тепло. Эмма поспешно отступила в сторону, увертываясь от брызг, разлетевшихся во все стороны, когда собака встряхнулась.
Оставив Клетуса в гостиной, Эмма причесывалась в своей спальне, хотя это определение едва ли подходило к ежедневной схватке между буйными белокурыми кудрями, стоявшими дыбом над ее головой, и жесткой щеткой из конского волоса, пытавшейся их обуздать, когда, подняв глаза, заметила нечто необычное у себя в огороде.
Посреди грядок стоял катафалк.
При виде длинной черной повозки Эмма чуть не проглотила шпильки, которые держала в зубах, пытаясь закрепить на макушке скрученные толстым жгутом волосы. Обшарпанное сооружение — единственное средство передвижения на острове, имевшее некое подобие крыши, — тащила пара деревенских одров, которые в данную минуту были заняты тем, что ощипывали всходы посаженной Эммой капусты.
Эмма в изумлении замерла. С чего бы деревенскому катафалку оказаться в ее огороде? Насколько ей известно, в округе никто не умирал. Дом Эммы располагался на уединенном утесе, нависавшем над морем. Ее ближайшим соседом был Клетус Мак-Юэн, живший с матерью приблизительно в миле вниз по крутому склону, который вел к собственности Честертонов. Не может быть, чтобы мистер Мерфи, владелец катафалка, не знал, что Мак-Юэны пребывают в добром здравии. Да и она, слава Богу, пока еще жива.
Правда, муж Эммы преставился, но это произошло полгода назад и хотя мистер Мерфи склонен к выпивке, вряд ли он забыл, что уже предал земле бренное тело Стюарта.
Если только — Эмма опустила руки, похолодев от тягостного предчувствия, — если только Сэмюэль Мерфи не явился сюда совершенно по другому делу. Не для того, чтобы забрать покойника, а чтобы пополнить собой круг претендентов на ее руку, постоянно расширявшийся с тех пор, как слух о ее крайне необычном наследстве распространился по побережью.
— О нет, — произнесла она вслух, и Уна, разлегшаяся у ее ног, радостно завиляла хвостом, полагая, что Эмма разговаривает с ней, — Только не мистер Мерфи Господи, прошу тебя, только не он!
Достаточно скверно, что Клетус Мак-Юэн каждое утро околачивается у ее порога. Еще хуже, что она не может появиться в городе без того, чтобы не подвергнуться осаде холостяков всех возрастов и наружностей, многие из которых, будучи рыбаками, пытались ухаживать за ней, размахивая перед се носом своим уловом.
Но see это не более чем досадные пустяки по сравнению с похоронными дрогами, которые следуют за тобой изо дня в день. Да еще украшенные черными бантами и лентами.
Полная решимости, что никогда этого не допустит, Эмма набросила на плечи теплую шерстяную шаль, вышла из спальни и прошагала к выходу, даже не взглянув на Клетуса, присевшего на корточках перед бодрым огоньком в очаге.
Передняя дверь дома состояла из двух частей, в датском стиле. В летнее время можно было открыть верхнюю половинку и наслаждаться свежим морским ветерком, не опасаясь, что в дом проникнет живность, разгуливающая по двору. Эмма распахнула верхнюю дверцу, вглядываясь сквозь дождь в черные дроги и одинокого возницу, который восседал на козлах, не обращая внимания на дождь.
Набрав в грудь воздуха, Эмма крикнула, перекрывая шум дождя:
— Сэмюэль Мерфи! Что это вы себе позволяете? Надеюсь, у вас была веская причина, чтобы въехать в мой огород?
Позади нее встрепенулся Клетус.
— Мерфи? — недоверчиво произнес он. — Чего это ему здесь понадобилось?
Мерфи, словно услышав обращенный к нему вопрос, вежливо приподнял потрепанный цилиндр и крикнул:
— Я тут кой-кого привез к вам, миз Честертон!
Только теперь Эмма заметила, что внутри катафалка кто-то есть. То, что подобная возможность не пришла ей в голову раньше, было вполне понятно, поскольку ни один житель острова не согласился бы проехаться в этом жалком сооружении иначе как лежа в сосновом гробу. С другой стороны, посетителю, пожелавшему навестить ее в такой потоп, ничего не оставалось, если он не хотел вымокнуть до нитки, как воспользоваться единственной крытой повозкой, имевшейся в округе.
И этой повозкой, разумеется, был катафалк Сэмюэля Мерфи.
— Это Маккрей, — сказал Клетус, поднимаясь на ноги. Ему пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться головой о балки потолка. Опасаясь за фарфоровые тарелки, украшавшие верхние полки стоявшего в углу буфета, которые начинали угрожающе позвякивать, стоило Клетусу сделать хоть шаг, Эмма выставила перед собой руки.
— Прошу вас, мистер Мак-Юэн, — успокаивающе сказала она. — Присядьте. Не стоит так беспокоиться…
