Виктория Холт - Сердце льва
— Твой отец ее не бросал. Он оставался верен Алисии до самого конца. Конечно, по-своему. Я не сомневаюсь, что, уезжая куда-нибудь, он не упускал случая поразвлечься, но, находясь поблизости, исправно навещал Алисию, как навещал когда-то Розамунду Клиффорд.
— Но теперь он мертв — и Бог ему судья. Что толку вспоминать его привычки? Речь сейчас не об отце, а об Алисии. Мне она не нужна.
— В таком случае ей придется уехать во Францию. Да… крошке это не понравится. Она ведь пробыла в Англии целых двадцать два года!
— И все же ей придется покинуть Англию.
— А тебе — жениться. Народ этого ждет, Ричард.
— У меня уже есть на примете достойная невеста. Ее зовут Беренгария, она дочь Санчо Мудрого, короля Наваррского. Меня представил Беренгарии ее брат, тоже Санчо, которому дали прозвище Сильный, чтобы не путать с отцом. Беренгария мне приглянулась. Мы даже подумывали о свадьбе, но на моем пути всегда стояла Алисия.
— С нее и с твоего отца за многое надо было бы спросить, хотя, по правде говоря, Алисия не виновата. Она, как пушинка, летит, куда ветер подует.
— Что ж, в таком случае пусть ее поскорее унесет попутным ветром во Францию!
— А что скажет при виде отвергнутой сестры Филипп?
— Что он может сказать о женщине, которая спала со своим будущим свекром и прижила с ним ребенка? — Ричард сжал кулаки и гневно воскликнул: — Господи, когда я подумаю, что он отнял у меня невесту, растлил ее и все эти годы наставлял мне рога…
— Бог с ним, сынок. Он больше не может причинить тебе зла. Ты теперь король, Ричард, и можешь со спокойной совестью поехать к Беренгарии.
— Раз уж мне необходимо жениться, лучшей жены мне не найти. Нас с Санчо связывают узы крепкой дружбы. По моей просьбе он вступился за вас перед отцом, и тот согласился немного смягчить вашу участь. Если б не Санчо, вам пришлось бы гораздо тяжелее, матушка.
— Да, я хорошо помню все, что он сделал для меня.
— Коли так, то прошу вас, поезжайте в Наварру и привезите Беренгарию. Не ко мне. Я не могу просить ее руки, не избавившись от Алисии. Но все равно нужно забрать Беренгарию из Наварры. Пусть поджидает меня в каком-нибудь замке. Кроме вас, мне некого об этом попросить, дорогая матушка. Только вам я могу доверить столь важную миссию.
— Да будет так, — согласилась Альенор. — Но сперва должна состояться коронация. Куда запропастился твой брат Джон?
— Я оставил Джона в Нормандии. Его корабль должен был отплыть из Барфлера и причалить к берегам Англии в Дувре.
Альенор довольно кивнула.
— Хорошо бы он пробыл там подольше, — она пристально посмотрела на Ричарда. — Мне очень обидно, что твой отец всегда потакал Джону. Я никак не могла взять в толк, зачем ему это нужно.
— Как зачем? Чтобы позлить меня! — в сердцах воскликнул Ричард. — Он ведь меня ненавидел.
— Да, но почему? Для меня это тоже загадка. Ты прирожденный король! Любой другой отец гордился бы таким сыном. — Альенор довольно усмехнулась. — Правда, в наших спорах ты всегда становился на мою сторону, Ричард. Даже когда был маленьким. Видимо, поэтому отец на тебя и взъелся.
— Наверное… Но Джона я не опасаюсь. Он прекрасно понимает, что корона принадлежит мне по праву. Я не собираюсь с ним ссориться и готов воздавать ему наивысшие почести. Но он должен твердо усвоить, что может стать королем только в том случае, если мне не удастся подарить нашему государству наследника.
— Да, нужно, чтобы он хорошенько это усвоил! Впрочем, сдается мне, что Джону куда интересней проводить время в гульбе и распутстве, чем управлять королевством.
— Хорошо бы так оставалось и впредь… А что вы скажете о Ранульфе Гленвильском?
— Я ни минуты не сомневаюсь, что он будет служить тебе верой и правдой, как служил твоему отцу.
— Мне не нужна преданность вашего тюремщика.
— Он сторожил меня не по своей воле. Ранульф не мог ослушаться твоего отца.
— Но он унижал вас, матушка!
Альенор ласково улыбнулась сыну.
— Гнев и обида не должны затмевать наш разум, сынок. Этот человек много лет подряд был королевским казначеем. Если ты не изменишь своего отношения к нему, он может утаить от тебя кое-какие секреты.
Ричард недобро сощурился.
— Мне трудно дружественно относиться к человеку, который так сурово обходился с вами.
— Я не держу на него зла. Зачем вспоминать былые невзгоды? Давай лучше думать о твоем великом будущем, сынок. Не отталкивай Ранульфа Гленвильского. Тебе нужны преданные слуги.
— Вы правы, матушка, — вынужден был признать ее правоту Ричард. — Я должен оставить страну в надежных руках. Вам, должно быть, известно, что я дал обет участвовать в священной войне…
— Какая война? Ты же стал королем.
— Если я не выполню свой обет, меня замучит совесть.
— Но тебе нужно управлять государством, Ричард. Разве это не твой долг?
— Мы с Филиппом должны отправиться на священную войну вместе.
— Выходит… вы до сих пор с ним друзья?
— Время покажет, — Ричард предпочел уклониться от прямого ответа. — Во всяком случае, я намерен выполнить обещание, данное Джеффри.
— Джеффри?! Этому ублюдку? — гневно вскричала Альенор.
— Он был с отцом до самого конца.
— В расчете на его щедрость.
— О нет, матушка. Я думаю, вы к нему пристрастны. Джеффри был искренне предан отцу и не бросил его в минуту невзгоды. Не то что Джон, который вероломно предал отца. Говорят, побег Джона разбил отцовское сердце. А когда отец вдобавок узнал, что имя любимого сына возглавляет список мятежных лордов, ему не захотелось больше жить. И перед смертью отец просил, чтобы Джеффри не преследовали за его верность. Я намерен исполнить его последнюю волю.
— Ах, Ричард, Ричард! Если б Джеффри мог, он не преминул бы отобрать у тебя корону!
— Вы его не знаете, матушка. Вы всегда ненавидели Джеффри, ибо он был живым доказательством отцовской неверности, но ведь бедняга в этом не виноват. Он оставался верен отцу до самого конца, когда это уже не сулило никаких выгод, а потерять можно было все, в том числе и голову. Таков и Вильям Маршал. Я ценю подобных людей.
— Но, Ричард! Джеффри — сын шлюхи.
— И мой единокровный брат. Не будем больше о нем говорить. Я уже принял решение. Мой отец намеревался сделать Джеффри архиепископом Йоркским. Пусть так и будет.
— Ты совершаешь ошибку, — предостерегла королева.
— Пускай, — упрямо ответил Ричард, и, увидев плотно сжатые губы сына, Альенор поняла, что переубеждать его бесполезно.
Не желая прослыть мягкотелым добрячком, Ричард поспешил рассказать матери о том, как он обошелся со Стефаном Турсом, сенешалем Анжуйским, в ведении которого находилась заморская казна покойного короля Генриха.
