Ширл Хенке - Скандальная помолвка
– С такими манерами, как у него, просто необходимо хорошо владеть шпагой.
– Да, но в один прекрасный день он станет герцогом, поэтому почти все аристократы смотрят сквозь пальцы на его выходки. Ну а пока средств у него нет, он всегда без денег.
– Почему бы его отцу не отдать ему одно из имений в личное управление? Я уверен, герцогу есть чем поделиться.
– Друг мой, поставьте себя на его место. Вы бы отдали такому «очаровательному» созданию что-нибудь по доброй воле?
– Возможно, вы правы, – задумчиво ответил Джейсон и вдруг почувствовал на себе враждебный взгляд будущего герцога.
– Пойдемте скорее, бой начинается, – проговорил Драм и начал пробираться сквозь толпу репортеров.
Когда Джейсон проходил мимо Форрестела и окружавшей его «свиты», один из услужливых компаньонов герцога схватил графа за руку:
– Сударь, не желаете поставить на Арлесса? Здесь у нас один городской толстосум принимает ставки. Я провожу вас, эти никчемные торговцы совершенно не знают, как вести себя с джентльменами, заключающими пари.
Человек, схвативший Джейсона за руку, был небольшого роста – граф невольно посмотрел поверх его головы и встретился с беспокойным взглядом желто-зеленых глаз Форрестела. Было очевидно, что будущий герцог намеренно подослал к нему своего приятеля.
– Раз вы делаете ставку на Арлесса, я желаю поставить свои деньги на его противника. Ста фунтов достаточно? – спросил Джейсон.
В зале вдруг воцарилась тишина, все посмотрели на графа. Среди присутствующих было несколько высоких мужчин, но только Джейсон и Форрестел были одного роста. Англичанин оторвался от стены, где стоял все это время, выпрямился и подошел к графу, по пути буквально отшвырнув в сторону своего маленького пухлого приятеля.
– Так-так, что это у нас здесь? – произнес Форрестел, кружа вокруг Боумонта, как акула, почуявшая добычу. – Судя по акценту, у нас здесь иностранец.
– Да, я вырос в Америке, – ответил Джейсон Боумонт и раздраженно сбросил с себя руку Драма, который пытался увести его во избежание конфликта.
Форрестел приподнял тонкие светлые брови и презрительно хмыкнул:
– Ну, теперь все ясно. Вы, похоже, наследник Каргрейва. Так называемый граф-янки.
Джейсон едва сдержался.
– Так вы принимаете ставку или нет? – обратился он к маленькому человечку, намеренно игнорируя Форрестела.
– Он обязательно примет вашу ставку, – промурлыкал будущий герцог, опережая своего приятеля. – Не желаете заключить пари со мной, граф? На более солидную сумму… чтобы было интересней. Ну, скажем, на пятьсот фунтов, если они у вас есть, конечно.
– Да, они у меня есть, – вызывающим тоном ответил Джейсон. – В отличие от вашего отца мой дед доверяет мне деньги. Я согласен на пятьсот фунтов.
С этими словами Джейсон отвернулся от Форрестела, но успел с удовольствием отметить, что англичанин весь покраснел от злости.
– У меня такое чувство, что его светлость будущий герцог специально подослал своего приятеля, чтобы вовлечь меня в этот разговор, – сказал граф шепотом.
– Вполне возможно, – согласился Драм. – Но не принимайте это только на свой счет. Что касается наследования титулов Каргрейва, то Форрестел был бы против любого иностранца. У него неприязнь ко всем неангличанам – ксенофобия, знаете ли.
– Настоящий английский патриот, – усмехнулся Джейсон. – Противнику Арлесса придется постараться. Я не могу выбросить на ветер шестьсот фунтов, иначе дед устроит мне разнос за такое расточительство.
– Должен заметить, что с вашей стороны было очень неразумно скрещивать шпаги с Форрестелом, хотя он и надутый чопорный осел, – заметил Драм.
– Да, возможно, я плохо разбираюсь во всех этих светских тонкостях, но достаточно хорошо владею шпагой, – ответил Джейсон.
– Не шпагой, морской саблей, насколько я помню, – поправил Драм приятеля. – Не будьте так самоуверенны, мой друг, Форрестел способен шпагой порубить вас на мелкие кусочки и пустить на корм рыбам.
– Только умоляю, не ставьте на него, – наигранно кротким голосом попросил граф.
Начался бой. Оба фехтовальщика в равной степени искусно владели шпагой, но в какой-то момент противник Арлесса нанес решающий удар, и победа досталась ему. Когда поединок закончился, все вокруг стали поднимать серебряные фляги с крепкими напитками – кто в ознаменование победы, кто в качестве утешения.
– Будет разумнее послать слугу завтра, чтобы он забрал ваш выигрыш, – посоветовал Драм.
– Еще раз напоминаю, я не разбираюсь в светском политесе, – ответил граф.
Драм вздохнул и последовал за своим импульсивным подопечным. Его насторожил недобрый блеск кошачьих глаз Форрестела, когда тот посмотрел на Боумонта. «И что он так ополчился на Джейсона? Какая муха его укусила?» – удивленно подумал Драм.
– А вот и наш граф-янки идет за своим выигрышем, – невнятно пробормотал Форрестел, отпивая большой глоток из карманной фляги, украшенной фамильным гербом. – Вы такой же, как все эти невежественные торговцы, – умеете только деньги загребать. Ах да, простите меня великодушно, я совсем забыл: разве можно ожидать благородства от человека, выросшего в дикой стране?
– О благородстве можно судить по-разному, сэр, – спокойно ответил Джейсон. – В Америке благородным считается тот человек, который всегда платит по счетам, а не распускает нюни.
Толпа вокруг англичанина нервно зашевелилась, люди стали тихонько перешептываться. Резким взмахом руки Форрестел заставил их замолчать.
– Вы хотите сказать, что я не в состоянии оплатить долг чести, не так ли? – спросил он тоном, напоминающим мурлыканье кота.
Вместо ответа Джейсон протянул ему открытую ладонь:
– Хватит хныкать. Заплатите мне.
– Сию минуту, сударь! – С этими словами Форрестел поднял руку, размахнулся и дал Боумонту звонкую пощечину.
– Поскольку вам бросили вызов, мой друг, у вас есть право на выбор оружия. Я буду вашим секундантом, – спокойным тоном сказал Драм Джейсону, затем повернулся к Форрестелу и протянул ему свою визитную карточку. – Что касается дуэли, то все детали мы уточним завтра. Пусть ваш секундант заедет ко мне домой, и, пожалуйста, будьте милосердны… не раньше двенадцати часов.
Рейчел приехала в Лондон всего два дня назад, но уже была наслышана о похождениях американского выскочки Джейсона Боумонта. Казалось, все говорят только о нем. В городском доме ее отца молодые служанки вздыхали по красавцу графу, лакеи обсуждали его победы у дам полусвета, и даже у суровой кухарки его колониальные манеры вызывали покровительственную улыбку, как будто он был ее личным подопечным.
