Патриция Филлипс - Возьми меня с собой
Вначале была тишина, и только потом публика взорвалась громом аплодисментов. На юбки танцовщицы посыпался град монет. Собрав деньги, девочка послушно отнесла их хозяину, дородному цыгану в заплатанной оранжевой безрукавке. Мужчина быстро пересчитал выручку и сгреб все в карман, отдав танцовщице единственную монетку, на которую она могла заказать себе кружку эля, чтобы утолить жажду.
– Даже цыганке положена плата за труд. Выходит, ей платят щедрее, чем тебе, славная моя Дженни. Твой жирный боров хозяин обращается с тобой хуже, чем с каким-то цыганским отродьем! Да снизойдет чума на его мерзкую душу! Пойду с ним поговорю.
– Прошу, не надо. – Дженни схватила его за рукав, справедливо опасаясь, что избыток эля заиграл в его крови и он может наделать бед. Если сейчас затеять ссору с Томом Данном по поводу заработанных денег, не исключено, что ночевать ей придется на улице.
Продолжая бормотать проклятия в адрес хозяина таверны, Кит сел и, с подозрением взглянув на Дженни, спросил:
– С чего это ты так беспокоишься за хозяина? Он что, тебя облагодетельствовал?
– Он мой дядя и приютил нас, когда моя мать умирала. Если вы пристанете к нему с расспросами, он может запросто выставить меня вон.
Кит повернул Дженни к себе так, чтобы получше рассмотреть ее лицо. В сумеречном свете пламя свечи бросало отблески на ее алые губы и печальные глаза. Кит почувствовал, как желание овладевает им, и тряхнул головой, словно хотел освободиться от навязчивой мысли. Эль играл с ним злые шутки.
– Послушай, девушка, я не хочу приносить тебе несчастье, – хрипло проговорил он, бережно коснувшись шелковистых рыжих прядей. – Неужели тебе больше некуда пойти?
– Если только в Корнхилл, к моему второму дяде. Как только я расплачусь с долгом, я отправлюсь туда. Не дождусь, когда наконец распрощаюсь с «Короной и розой».
Том Данн был достаточно расчетлив, чтобы предугадать повышение спроса на эль после появления музыкантов, и заблаговременно велел конюху принести фонари и развесить их на ветках каштана. Музыканты заиграли старинный английский танец, и несколько подвыпивших пар пустились в пляс. Маленькая цыганка мелькала между танцующими, увлекая их своими выверенными гибкими движениями, но неизменно увертывалась, когда кто-нибудь пытался заполучить ее в качестве партнерши.
– Пойдем потанцуем, Дженни, – вкрадчиво предложил Кит.
У Дженни глаза вспыхнули и сердце забилось, едва она представила себя в объятиях Кита. Хотя танцевать она нигде не училась – пуританское воспитание не допускало такой вольности, как танцы, – однако чувством ритма обладала. Она часто танцевала на лужайке, где ее никто не мог видеть, под аккомпанемент собственного пения. Кит встал, увлекая ее за собой. В полумраке выражение его лица трудно было разглядеть, но Дженни инстинктивно чувствовала, что он хочет ее поцеловать. Дженни, сама того не замечая, приподняла лицо и раскрыла губы навстречу его губам. И тут же он страстно поцеловал ее и обнял покрепче. Жар охватил девушку, грудь напряглась – ощущение было совершенно новым и необыкновенно волнующим.
– Ах, моя сладкая, ты заставила меня в тебя влюбиться, – выдохнул он, отпустив ее наконец, – хотя мы едва знаем друг друга.
Дженни смотрела в глаза Киту, он был так близко, что его дыхание, словно ласковый ветерок, шевелило завитки волос, упавшие ей на лоб.
– Но мы не можем любить друг друга, – пробормотала она охрипшим голосом, тщетно пытаясь справиться с нахлынувшими на нее чувствами. – Я совсем вас не знаю, не знаю даже, куда вы едете и…
Кит приложил палец к ее губам, прервав сбивчивые объяснения.
– Я Кит Эшфорд, джентльмен, родом из Уэльса и командир корабля его величества «Надежда королевства». Разве этого не достаточно?
– Нет. Мне еще многое хочется узнать, – дерзко вскинув голову, сказала она, погладив его по щеке. Она хотела узнать, каково это – чувствовать ладонью его гладкую загорелую кожу и…
Крепкий эль и близость красивой женщины возбуждали желание Кита, он с трудом владел собой.
– Пойдем танцевать, – резко сказал он.
Они были как в дурмане, но Кит все же умудрялся вести ее так, что они ни разу не сбились с ритма. Музыканты, быстро смекнув, с кем имеют дело, подстроились под танцующих в надежде на щедрое вознаграждение. Дженни словно витала в облаках. Кит рядом, и его рука лежит у нее на талии, другой рукой он сжимает ее руку. Это было счастье – вот так плыть с ним в танце, попадая из света в тень, отбрасываемую домом… И вдруг она услышала гневный окрик, мгновенно вернувший ее с небес на землю. Тетя Рейчел с ухватом в руке надвигалась на нее.
– Что это такое? А ну немедленно пошла в дом! Танцевать с клиентами – где это видано!
Дженни бросилась наутек. Посетители дружно расхохотались. Забавное было зрелище – испуганная девушка, преследуемая фурией в серо-черном облачении.
– Брось, Рейчел. Джентльмен хорошо заплатил за то, чтобы она составила ему компанию. – Том Данн пришел на защиту Дженни, преградив ей путь. Дженни едва не врезалась головой в его объемистый живот. – Пусть потанцует, вреда в том не будет.
Дженни слышала хохот за спиной, и ей было мучительно стыдно. Она проскользнула мимо дяди в дом и в темном коридоре ждала решения своей судьбы.
– Я не потерплю разврата в моем доме! – бушевала Рейчел. – Я и мать ее пустила лишь потому, что ты утверждал, будто она порядочная женщина. Тебе должно быть стыдно за то, что позволил девчонке взять деньги. Хочешь шлюху из нее сделать? – Золото заманчиво блестело на ладони у Тома, но Рейчел по инерции продолжала свою тираду. – Вот они, придворные щеголи с их низкой моралью, – процедила она, сплюнув на землю. – Если бы я могла, я бы выгнала их отсюда. Порядочным людям должно быть противно сидеть рядом с такими развратниками.
– Брось, жена, может, они и грешны, но золото у них того же качества, что и у порядочных людей. К тому же оно у них водится в куда больших количествах, – сказал Том, похлопав жену по костлявому плечу, чтобы усмирить ее пыл. – Да и девчонка еще молода. Ей хочется повеселиться, и беды в этом нет.
Дженни не слышала, что ответила Рейчел, но когда тетушка зашла в дом, ухвата при ней уже не было.
– Чтобы танцев с клиентами больше не было, – заявила Рейчел. – Ты ведь не хочешь, чтобы люди подумали, будто мы содержим бордель? – И, внезапно сменив гнев на милость, тетя добавила: – Ты, я вижу, устала. Иди к себе и ложись спать, а Барбара уберет со столов сама.
Дженни удивленно заморгала. Она не знала, что это вдруг нашло на тетю, с чего она стала такой доброй. Дженни пребывала в растерянности, не зная, можно ли ей выйти на минуточку во двор, чтобы объясниться с Китом. Он, должно быть, решил, что у нее мозги набекрень, но ведь он не знал, какой у тети скверный характер.
