Барбара Картленд - Любовь сильнее дьявола
– Среди французских аристократов о браке принято уславливаться заранее. Я думаю, именно поэтому Жерве решил поговорить со мной еще до того, как познакомится с тобой.
– Мне кажется, папенька, мы должны ясно дать ему понять, что здесь Англия, а не Франция. Вы же обещали, что не станете принуждать меня выйти замуж за человека, которого я не люблю.
– Конечно же, нет, – подтвердил полковник. – Но вместе с тем я хотел бы, моя дорогая, чтобы ты отнеслась к Жерве без излишней предвзятости.
Немного помолчав, он продолжал развивать свою теорию.
– Можно ли ожидать от молодого человека, воспитанного во французском духе, что он будет думать или вести себя так же, как тот, кто окончил Итон, затем – Оксфорд, а потом отправился на службу в тот самый полк, где служили его дед и отец?
– Я понимаю. И все же, папенька, я отнюдь не стремлюсь так рано выскочить замуж! Мне нравится жить с тобой, и я люблю свой дом.
– Ты полюбишь и Моуделии, – невозмутимо ответил отец.
– Он красив, не стану спорить, – сказала Хариза. – Но все же это не более чем камень и штукатурка.
Она опустила голову и тихо промолвила:
– Вы любили маму, и мама любила вас.
Все, чего я хочу, – это выйти замуж за человека, с которым я буду счастлива не потому, что он чем-то владеет, а просто потому, что он – это он.
Полковник пристально посмотрел на дочь. потом обнял ее и поцеловал.
– Именно о такой судьбе для тебя мечтаю и я, моя дорогая, – ласково произнес он. – Но сегодня мы приглашены на обед в Обитель, и, как я уже говорил, должны постараться взглянуть на Жерве без предубеждения.
Глава 2
По дороге в Обитель Хариза думала о Винсенте.
С тех пор как узнала о его гибели, она не переставала сожалеть, что не он стал новым маркизом.
Тогда все было бы так, как в далеком прошлом.
В детстве она обожала Винсента, хотя он на правах старшего всегда верховодил.
Каждый раз во время игры в крикет она приносила ему мячи, а когда он приезжал на каникулы, была у него на побегушках.
И все же он умел быть добрым и понимающим.
Хариза не забыла, как он утешал ее, когда ее ужалила оса.
А однажды она упала и ушибла ногу, и он на руках отнес ее домой.
«Ну кому это понадобилось, чтобы он умер?»– негодовала она.
Хариза никому бы не призналась, что, подъезжая к Обители, она чувствовала странное волнение.
Даже смешно – ведь она постоянно приезжала сюда, как в родной дом.
Девушка сама удивлялась, вспоминая, что в Обители она провела, пожалуй, больше времени, чем в доме отца.
И, разумеется, ей были доступны все здешние удовольствия – лошади из конюшни маркиза, лодка, на которой она каталась по озеру, оранжерея с диковинными плодами и экзотическими цветами.
Хариза любила заходить в музыкальный салон и играть на фортепьяно – в Обители салон был гораздо больше, а инструмент намного лучше, чем в доме ее отца.
В библиотеке она могла взять любую книгу, а слуги в Моуделине баловали ее чуть ли не с младенчества.
– Наверное, – высказала отцу свое предположение Хариза, когда экипаж остановился, – Жерве был в восторге от здешних слуг, ведь такую замечательную прислугу не столь часто встретишь.
– Когда я с ним разговаривал, мне показалось, он пробормотал нечто невразумительное, вроде того, что собирается привезти сюда слуг помоложе, – ответил полковник.
Хариза возмущенно вскрикнула.
– Как могла прийти ему в голову подобная нелепость? Люди работают в Обители из поколения в поколение, и, если ему не хватает слуг, он должен нанимать их в деревне!
Отец никак не отреагировал на ее протест.
Хариза догадывалась, о чем он подумал: им не стоит вмешиваться в дела нового маркиза – разве что очень тактично.
Волнение Харизы переросло в тревогу.
Ее не оставляло предчувствие, что новый маркиз намерен многое здесь поменять и эти перемены ничего хорошего Обители не принесут.
Они прошли через большие дубовые двери в огромный зал.
Когда-то он служил трапезной.
Более того, в этом зале монахи принимали страждущих.
Любой, кто испытывал нужду в пище или духовном наставлении, был здесь желанным гостем.
Харизе чудилось, будто дух монахов по-прежнему витает под этими сводами.
Каждый раз, входя в дом, она почти физически ощущала, как они привечают ее.
Навстречу Харизе и полковнику вышел старый Доукинс, дворецкий, прослуживший в Обители сорок лет как один день.
– Добрый вечер, мисс Хариза! – почтительно раскланялся он перед гостями. – Добрый вечер, сэр!
– Это снова я, Доукинс, – сказал полковник. – Надеюсь, его светлость остался доволен положением дел в Обители?
– Дай Бог, сэр, чтобы впереди у нас не было слишком больших перемен, – ответил Доукинс.
Хариза мельком взглянула на отца, но промолчала.
Полковник тоже ничего не сказал.
Вслед за Доукинсом они направились в гостиную.
Это была одна из самых красивых комнат в Обители.
В свое время старый маркиз целиком положился на вкус матери Харизы, которая помогла ему обставить гостиную по-новому.
Миссис Темплтон сделала это как нельзя лучше.
Она переставила в гостиную мебель эпохи Людовика Четырнадцатого, привезенную в Обитель после Французской революции.
На стены, обшитые белоснежными панелями, она велела повесить картины современных художников.
Таких полотен было немало также в галерее и других помещениях Обители.
Хрустальные люстры, выполненные по особому заказу, поражали великолепием.
А еще в гостиной стояли громадные зеркала, привезенные из Италии приблизительно в то же время, что картины и мебель.
Все Моуды любили путешествовать, помимо того что многие представители сего достославного рода отправлялись за границу с дипломатической миссией.
Это, несомненно, означало, что Обитель понемногу превращается в подлинную сокровищницу бесценных вещей, которые Моуды привозили из странствий или получали в дар.
Когда Хариза была ребенком, она обожала разглядывать фрагменты античных скульптур, доставленных из Греции четвертым маркизом.
Девочка была неравнодушна также к китайским фарфоровым сторожевым собакам, которым вменялось в обязанность охранять дом от злых духов.
Правда, Хариза даже не представляла себе, что в Обители могут находиться какие-то злые духи.
Наоборот, атмосфера этого дома всегда казалась ей исполненной святости.
Такой она сохранялась еще со времен монахов, которые во славу Бога своими руками построили сию Обитель.
Хариза знала об этом, потому что, пребывая в самом нежном возрасте, слышала историю Моуделина из уст матери.
Она часто воображала, как монахи, обращая молитвы к Всевышнему, возводят прочные стены или, распевая священные гимны, валят деревья, чтобы сделать стропила либо половицы.
