Жаклин Рединг - Белый вереск
— Что ж, признаюсь, Ван Дейк несколько раз ускользал от меня, — пожал плечами Роберт. — Было непросто уговорить моего будущего свекра сделать это приобретение. Видишь ли, в тот день у Кристи меня заинтересовали две картины. Разумеется, та, которую купил Гастингс, — лучшая из двух. Полагаю, это и повлияло на его решение. Однако мне сообщили еще и о полотне Рубенса, которого я никогда не видел у Фэрчайлда. Это более мудрое приобретение. — Роберт отпил глоток вина. — На нем впоследствии можно будет сорвать большой куш — картина с годами становится все дороже. Так что я просто выбрал то, что счел более выгодным приобретением.
— А Гастингса убедил купить другую картину, — заметил Ноа.
— Но Кристи не продавал полотна лорду Гастингсу, — вымолвил Роберт. — Это не было аукционом. Гастингс просто-напросто поспорил с ним на картину и выиграл.
— Но как я слышал, он утверждает, что его обокрали? Роберт сухо улыбнулся.
— На самом деле он заплатил за нее чуть меньше, чем Кристи, покупая полотно на распродаже.
Ноа изумленно уставился на брата, и постепенно до него дошел смысл сказанного:
— Так это ты все подстроил? Бьюсь об заклад, ты знал, сколько стоила картина и сколько Гастингс поставил за нее!
— У меня не было. выбора, — усмехнулся Роберт. — У нас за спинами маячил агент Кинсборо, которому поручили купить полотно, если Гастингс этого не сделает. Знаешь, одно дело — позволить будущему свекру приобрести картину, а другое — допустить, чтобы Кинсборо наложил на нее свои лапы…
— Послушай, соперничество нашего отца с маркизом — на языке у всего бомонда, — договорил Ноа. — Но если бы не ты, не твое стремление покупать картины везде, где только возможно, отцу никогда бы не иметь самой крупной в Англии коллекции. Он давно перещеголял лорда Кинсборо.
Действительно, коллекция лорда Девонбрука постоянно привлекала внимание высшего общества и, по соглашению между отцом и сыном, однажды должна была перейти в руки Роберта. В ней преобладали картины, скульптуры, книги, произведения классиков, античности и средневековья, но было там и оружие.
Во время войны положение Роберта позволило ему сделать немало ценных приобретений. У него был чин капитана, когда их полк отправился в Испанию. Они останавливались везде, где герцогу Веллингтону было угодно устраивать свой штаб.
Узнав о том, что Роберт бегло говорит по-французски и по-испански, командующий не долго думая воспользовался его способностями, тем более что темноволосый смуглый молодой человек запросто сходил за своего в жаркой Испании, где местные жители звали его Роберто.
По приказу Веллингтона Роберт наблюдал за передвижениями французских войск, заносил их на карты, которые пересылал затем в штаб-квартиру англичан. Ему было совсем нетрудно добывать сведения: испанские крестьяне с готовностью выкладывали все, что знали про врага, лишь бы ускорить отступление войск Бонапарта со своих земель. Итак, с добычей информации проблем не возникало, вот только карты было нелегко переправлять, впрочем, Роберт и здесь нашел выход. Он все еще помнил, в какой гнев впал Веллингтон, получив очередную «посылку».
— Что я, по-вашему, должен делать с этим натюрмортом, изображающим вазу с фруктами, капитан? — взревел он.
Свернув в трубочку и засунув картину в карман, Роберт без труда доставил ее командующему. Если бы кому и пришло в голову поинтересоваться, что он прячет у себя за пазухой, молодой человек показал бы любопытному именно натюрморт — и ничего больше.
Но на самом-то деле это, разумеется, была не просто картина — под полотном скрывалась карта расположения французских войск.
Узнав, в чем дело, фельдмаршал быстро сменил гнев на милость и лишь усмехнулся:
— А вы, похоже, сообразительный малый: всегда найдете выход из положения.
В устах фельдмаршала Веллингтона это была наивысшая похвала.
Имея полную свободу передвижения и пользуясь связями, приобретенными на континенте, Роберт, выдавая себя за агента собственного отца, скупал произведения искусства, пополняя таким образом семейную коллекцию. Финансировал эти покупки его отец. Постепенно Роберт пошел еще дальше: не все купленные работы он пересылал в Англию — некоторые перепродавал, а полученную прибыль делил с отцом.
Все это помогло Роберту завоевать репутацию истинного ценителя, в компетенции которого мало кто решился бы усомниться. Дело оказалось весьма прибыльным. Не успел Роберт вернуться с континента, как слухи о его возросшем капитале распространились по всей Англии.
Впрочем, об истинных размерах его состояния не знал никто, даже отец. Единственным человеком, которому он поведал о своих успехах, оказался поверенный Куинби, губы которого всегда были сжаты так плотно, словно он только что съел дюжину лимонов без сахара. Последняя сделка, заключенная Куинби, доставила Роберту большое удовольствие: поверенный «приобрел» для него леди Энти Барретт.
— Завтра я уезжаю в Девонбрук-Хаус, чтобы сообщить отцу и Джеймсону о предстоящем событии, — сказал Роберт, отодвигая тарелку с ужином. — В Лондон вернусь за неделю до венчания вместе с ними.
— Что ж, таким образом ты избавишь себя от нудных приготовлений к свадьбе. Довольно разумное решение, надо сказать, — заметил Ноа. — А как же леди Энти? На первый взгляд она в восторге, но что на самом деле думает о твоем внезапном отъезде из Лондона?
— Ну-у… Скажем, перспектива присутствия на венчании моего отца и моего брата со своей великолепной женой перевешивает чашу сомнений, — улыбнулся Роберт. — Ты же сам сказал, что Энти целиком погрузится в приготовления к венчанию, которое, несомненно, станет самым крупным событием сезона. Знаешь, уверен, что она даже и не заметит моего отсутствия, пока не окажется перед алтарем.
Ноа лишь недоверчиво покачал головой:
— Нет, братец, мне кажется, ты делаешь что-то не то.
Тут Роберт заметил человека, пробиравшеиеся к ним между столиками. Он был одет в безупречный синий сюртук; начищенные до блеска высокие сапоги сверкали как зеркало, светлые волосы модно подстрижены, а белоснежный галстук (не в пример галстуку Ноа) завязан идеально.
— Можно ли заключить по вашей усмешке, лорд Роберт Иденхолл, что прекрасная леди Энти Барретт все-таки умудрилась поймать вас в свои шелковые сети?
С этими словами Бартоломью Арчер, виконт Шелдрейк, опустил свое холеное тело на один из пустующих за столом стульев. Знакомые прозвали его Толли. Он познакомился с Робертом в Оксфорде больше десяти лет назад. Потом они вместе служили на континенте. Роберт знал, что, несмотря на фатоватую внешность, Толли честный и мудрый человек, который прекрасно управляется со своим имуществом, приносящим ему немалый доход, и всегда в курсе всех событий. Виконт знал всех известных лондонцев; никто не решался рвать с ним отношений, дабы не рисковать своей репутацией, ибо для любого человека разрыв с Толли означал, по сути, потерю репутации.
