Карин Монк - Пленник
– Если у вас больше нет вопросов, мы с Джеком пойдем, – вмешалась Женевьева; она хотела побыстрее увести мальчика, пока он еще что-нибудь не украл.
– Да, идите, – кивнул Томсон; ему ужасно хотелось ударить Симса по голове отломанной ножкой. – А ты, парень, – он строго посмотрел на Джека, – бросай свои воровские привычки и делай все, что велит мисс Макфейл. Один неверный шаг – и ты снова окажешься в тюрьме, понятно?
– Я уверена, Джек прекрасно все понимает, – ответила за мальчика Женевьева. – Всего вам доброго, комендант Томсон. И вам также, надзиратель Симс, – добавила она, кивнув удрученному тюремщику.
Обняв Джека за плечи, Женевьева повела его к двери, стараясь не думать о том, что он сделал с ключами.
После ухода Женевьевы и мальчика в тюрьме наконец-то воцарилась тишина, которую нарушали лишь всхлипывания и жалобные стоны женщины, находящейся в одной из камер второго этажа. Все остальные узники скорее всего уже спали, и даже комендант Томсон отправился отдыхать.
Не спал только надзиратель Симс; расхаживая по своей комнате, он то и дело сжимал кулаки и бормотал проклятия в адрес одного из узников.
Этот мерзавец и убийца посмел поднять на него руку – на него, на Симса! А ведь именно он держал в своих руках жизни всех заключенных, а вовсе не глупый комендант Томсон. Да, только от него, от надзирателя, зависело, будет ли в тюрьме порядок. Поэтому он должен во что бы то ни стало поставить на место этого негодяя, чтобы тот впредь…
Тут Симс вдруг вспомнил, что на следующий день Хейдона должны были повесить, возможно, рано утром. И следовательно…
Громко выругавшись, Симс вышел из комнаты и направился в камеру Хейдона. Надо было немедленно рассчитаться с мерзавцем, пока его не повесили. Ведь этот гнусный убийца посмел поднять на него руку! Вспомнив о том, что на него сегодня набросилась огромная крыса, Симс еще больше разозлился и, снова выругавшись, зашагал быстрее – теперь он чуть ли не бежал.
Приблизившись к камере, Симс отдышался, затем открыл глазок на двери. Вглядываясь в полутьму, он сумел различить лишь обломки кровати, которые валялись на полу прямо напротив зарешеченного окна. Но где же его светлость? Симс принялся осматривать другую половину камеры, однако узника не обнаружил.
– Что за черт?.. – пробормотал надзиратель.
Сняв с ремня ключ, он взялся за дверную ручку и замер, ошеломленный произошедшим: тяжелая дубовая дверь отворилась безо всякого ключа. Сорвав с крючка на стене горящую лампу, Симс вошел в камеру и остановился у порога. Несколько минут он стоял, глядя по сторонам, как будто надеялся, что все-таки сумеет где-нибудь обнаружить узника. Однако было совершенно очевидно: Хейдона в камере нет.
Тут вдруг лампа зашипела и погасла. Оставшись в темноте, Симс громко застонал. Ох, что же он теперь скажет коменданту Томсону? Как он скажет ему, что самый опасный преступник сбежал?
Глава 2
Сломанные ребра болели все сильнее, и Хейдон держался на ногах из последних сил.
Он с огромным трудом добрался сюда, последовав за мисс Макфейл и мальчиком. Сначала он не собирался за ними идти, но, оказавшись за стенами тюрьмы, вдруг понял, что ему совершенно некуда идти. Он никого не знал в Инверари, и у него не было с собой денег. К тому же на нем была тюремная куртка. Более того, он знал, что не сможет далеко уйти – силы быстро его покидали.
Даже шагая следом за Джеком и мисс Макфейл, он не обольщался, он понимал, что эта женщина едва ли захочет ему помочь. Конечно, она добра и отзывчива, но ведь она уверена, что он убийца. Кроме того, он мог бы представлять для нее опасность, если бы она решилась ему помочь. Его могли обнаружить, и тогда ее привлекли бы к ответственности за помощь сбежавшему из тюрьмы преступнику. А вот парень – другое дело. Стащив у надзирателя ключи и открыв камеру, он проявил смелость и благородство. Разумеется, Хейдону очень не хотелось обращаться к мальчику за помощью, но, увы, сейчас он отчаянно нуждался в помощи. Ему бы только на время спрятаться в каком-нибудь амбаре или в каретном сарае. И чтобы туда иногда приносили воду и еду – тогда он смог бы восстановить силы. А уж после этого убрался бы из Инверари и попытался бы доказать, что ни в чем не виновен.
За стенами тюрьмы мисс Макфейл не поджидала карета, да и одета она была довольно скромно, поэтому Хейдон очень удивился, когда она вышла на самую фешенебельную улицу города, а затем вошла в прекрасный особняк из серого камня. По меркам Хейдона, дом был не такой уж и шикарный, но он, судя по всему, являлся одним из самых богатых в этом городе.
Проявляя полное безразличие к своему новому жилищу, Джек поднялся по ступенькам следом за мисс Макфейл и вошел в дом. Было совершенно ясно: мальчик не собирался долго здесь задерживаться. И если он действительно сбежит, то совершит очень большую глупость. «Хорошо бы поговорить с Джеком, – подумал Хейдон. – Может, удалось бы объяснить парню, что ему ужасно повезло…»
Окна в доме были зашторены, и только мягкий свет сочился сквозь ткань. Изнемогая от слабости, Хейдон заставлял себя стоять в тени соседнего дома и выжидать. Примерно через час шторы в окне верхнего этажа раздвинулись, и появилось чье-то бледное юное лицо. Хейдон отступил еще дальше в тень, он не был уверен, что это Джек.
Минуту спустя лицо снова исчезло за занавеской. «Неужели все-таки Джек? – думал Хейдон. – Но если так, то, выходит, мальчик подозревал, что я следовал за ними? Что ж, очень может быть. Но с другой стороны, парень мог просто проявить любопытство – решил осмотреться на месте, прежде чем забраться в постель».
Хейдон ненадолго закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением. Потом снова стал наблюдать за окнами.
Окна гасли одно за другим, и вскоре весь дом погрузился в темноту. Дрожа от слабости и лихорадки, Хейдон выступил из тени.
Сообразив наконец, что у него нет выхода, он наклонился и, набрав горсть камней, принялся кидать их в окно мальчика.
– Там какой-то человек кидается в окно камнями! – закричала десятилетняя Аннабелл, вбежав в комнату Женевьевы.
– Уже несколько минут! – добавила Грейс, забравшись на кровать Женевьевы. Грейс была на два года старше своей сводной сестры, но не могла похвастать такими же изящными манерами, какие были у Аннабелл.
– Как вы думаете, чего он хочет? – спросила вошедшая следом за ними Шарлотта, тихая и не по годам серьезная девочка одиннадцати лет. У нее были густые каштановые волосы, большие карие глаза, но, к сожалению, люди замечали только то, что она сильно хромала.
– Может, это тайный поклонник Женевьевы? Может, он явился для того, чтобы признаться ей в вечной любви? – мечтательно пропела Аннабелл.
