Джиллиан Хантер - Выйти замуж за ловеласа
Но ничего из этого не вышло. Гидеон не только не забыл оскорбления, когда-то нанесенного ему Девоном, но и вдобавок сделал все, чтобы Джоселин, в свою очередь, не забыла о нем. Сказать по правде, отец вспоминал об этом куда чаще, чем даже сама Джоселин.
Когда в прошлом году разнесся слух, что Девона застукали во время карнавала, когда он попытался впрыгнуть в карету очередной пассии, сэр Гидеон пришел в такой восторг, что впервые заговорил о неминуемом ужасном конце, ожидающем «развратника Боскасла», и принялся твердить об этом каждому, кто готов был его слушать. Естественно, в первую очередь это касалось Джоселин, имевшей несчастье быть его непременной спутницей во время долгих поездок из Лондона в их загородное поместье и обратно. Сказать по правде, в эти минуты бедняжка чувствовала себя пленницей и отчаянно мечтала лишь об одном — вырваться, наконец, на свободу.
— Разве я не предупреждал тебя, что из всей их семейки Девон самый необузданный, а? — самодовольно спрашивал отец, при этом, по-видимому, начисто забыв, что это он, а не Джоселин в свое время положил на Девона глаз, вбив себе в голову, что из них получится идеальная пара. — Радуйся теперь, что я был достаточно предусмотрителен, чтобы не поощрять его ухаживания!
В ответ Джоселин обычно молча вздыхала, или кивала, или то и другое вместе, украдкой поглядывая при этом в окно, за которым лежал огромный прекрасный мир, где ее ждала свобода. Отец ее был удивительно жестоким человеком, и жестокость эта проявлялась как в физическом, так и в моральном отношении. Конечно, теперь он не так часто поднимал на нее руку, как это случалось, когда она была малышкой, зато никогда не упускал случая оскорбить или унизить ее.
С годами Джоселин стало ясно, что у нее нет иного выбора, кроме как бежать из родительского дома куда глаза глядят, и в такой ситуации замужество представлялось ей наиболее приемлемым выходом, хотя она и не питала никаких иллюзий на этот счет и не надеялась обрести счастье в браке.
Адам пообещал, что если она примет приглашение Ферншо, то ее ждет приятный сюрприз. Все ее ближайшие подруги в один голос твердили, что он наверняка готов сделать ей предложение, которого от него так долго ждали. Правда, дальше робких намеков дело не шло, но Джоселин надеялась, что теперь он созрел. Сказать по правде, она была в таком отчаянии, что уже подумывала, не сделать ли ей первый шаг.
Одним из преимуществ того, что она не пользовалась вниманием мужчин и уныло подпирала стены, была возможность наблюдать за любовными играми других. За эти годы ей не раз случалось видеть, как многие из ее всегда таких уравновешенных подруг теряли голову, становясь легкой жертвой джентльменов, обративших на них внимание.
Кто знает, возможно, и она тоже поддалась бы соблазну, если бы не отец. Однако стоило ей только вспомнить, как чудовищно несправедлив он был к своей последней жене, матери Джоселин, как желание думать о мужчинах разом пропадало. Но больше всего Джоселин презирала отца за то, что он продолжал заводить себе любовниц не только при жизни матери, но и сразу же после того, как вогнал жену в гроб.
Даже сейчас он не делал тайны из того факта, что имеет одновременно двух содержанок, одна из которых в самом ближайшем времени должна была родить ему ребенка.
Еще одного ребенка, подумала Джоселин. Однако каким бы жестоким и безжалостным ни был отец, он никогда не пытался переложить ответственность на кого-то другого. А также сделал все от него зависящее, чтобы наилучшим образом подготовить Джоселин к ожидавшему ее будущему.
Самые лучшие гувернантки. Самые лучшие и дорогие школы. Самый роскошный гардероб. Ну и самый лучший жених в будущем, разумеется. Или один из лучших. К сожалению, Боскасл, на котором отец четыре года назад остановил свой выбор, оказался настолько глуп, чтобы пренебречь оказанной ему честью, чего отец не простил ему до сих пор.
К сожалению, и этот второй, «один из лучших», в этот момент сделал попытку незаметно протиснуться к ней поближе. Пока Джоселин лихорадочно пыталась изобразить удивление, рука Адама обвилась вокруг ее талии. Воспользовавшись тем, что никто не обращает на них внимания, он попытался не совсем ловко повернуть Джоселин к себе.
— Ах, вот вы где! — прошептал он, уткнувшись носом в ее волосы. — Мм… Вы пахнете точь-в-точь как бланманже! Кажется, я поторопился встать из-за стола — нужно было дождаться десерта. Ваш запах снова пробудил во мне голод.
— О, какое романтическое признание! — со смехом отозвалась она. — Или вы со свойственной вам деликатностью пытаетесь намекнуть, что я опрокинула на платье тарелку?
— А вы действительно это сделали? — Его щетинистый подбородок царапнул ей щеку. — Какая же вы, однако, неловкая, мисс Лидбери! Придется купить вам слюнявчик и попробовать кормить вас с ложечки.
Слегка наморщив короткий носик, она подняла к нему лицо. Конечно, он не такой чертовски обаятельный, как один из братьев Боскасл, но сейчас она была даже благодарна ему за это. Адам не вызывал в ней ни малейшего, чувственного трепета, а добропорядочная молодая леди, считала Джоселин, и не нуждается в этом. Зато в его обществе ей не нужно все время быть начеку, а это уже неплохо. И к тому же ему можно доверять. Даже у самого отъявленного льстеца не повернулся бы язык назвать Адама легкомысленным покорителем сердец.
Иными словами, у него не было ничего общего с лордом Девоном Боскаслом.
— А когда же вы собираетесь порадовать меня вашим сюрпризом, как вы обещали? — мягко поинтересовалась она.
— Не раньше завтрашнего утра, дорогая. Из груди Джоселин вырвался вздох.
— А раньше никак нельзя? — с надеждой спросила она.
— Вряд ли.
Она опустила глаза.
— Ну, хотя бы намекните.
— Сейчас я не могу вам об этом сказать, но… — Адам нагнулся к ней, его серые глаза потемнели, — зато могу вам обещать, что вы будете очень удивлены!
Джоселин неимоверным усилием воли подавила желание рассмеяться. Он так старался быть серьезным, бедняжка. Как это несправедливо по отношению к нему, но… она вдруг поймала себя на том, что невольно сравнивает его приятные, хоть и слегка пресноватые манеры с вызывающей притягательностью одного хорошо ей известного ловеласа. И сравнение, увы, было не в пользу Адама.
— Уж не собираетесь ли вы поцеловать меня? — прошептала она.
Адам смутился. С чувством юмора у бедняги явно было неважно.
— И скольких же вы уже успели поцеловать, распутник вы этакий?
Она с радостью дразнила бы его и дальше, потому что, Бог свидетель, он совсем не был таким тупым, как казался на первый взгляд, но в этот момент из полусумрака коридора до них внезапно донесся низкий, до боли знакомый голос:
