Кейси Майклз - Проказница
Девушка выставила вперед руки — в знак того, что уступает.
— Если это заставит вас замолчать, я с превеликой радостью назову его имя. Ноэль Кинси, граф Филтон. Более одиозного, ужасного, бессердечного…
— Подлого, презренного и опасного человека трудно сыскать, — продолжил Саймон, потрясенный до глубины души, хоть он и не подал вида. Девушка не должна была ничего знать. — Вы что, напрочь лишились ума? Он у вас и без того бесконечно мал. Я мог отнять у вас оружие в любой момент, но Филтон не только завладел бы им, но и в мгновение ока обернул против вас. Сейчас я склоняюсь к тому, что надежнее поместить вас под стражу. Пожалуй, я так и сделаю. Или велю Хардвику заехать в Вифлеемскую королевскую больницу, где вас обеспечат смирительной рубашкой. По-моему, вы окончательно свихнулись. Ничего другого я предположить не в силах.
— Ваши предположения мне безразличны, милорд! — разгневалась девушка. И незамедлительно подтвердила свое заявление, продемонстрировав гораздо большие ресурсы, нежели он ожидал, выхватив из-под злосчастного плаща второй пистолет. Последовавший за этим негромкий щелчок означал, что курок взведен. — А теперь, я полагаю, если вы авансом примете мои извинения, настало время пожелать друг другу хорошо выспаться.
Затем, видимо, желая доказать виконту, что он потерпел поражение, девушка с силой брыкнула ногой. Тяжелый деревянный башмак угодил Саймону прямо в голову.
После жестокого удара в мозгу его наступил полнейший хаос.
Действуя больше под влиянием вспыхнувшего гнева, нежели здравого смысла, Саймон схватился за башмак и рванулся к девушке, которая уже взялась за ручку дверцы. Завязалась борьба, и пистолет выстрелил. Пуля, едва не лишив Саймона левого уха, с жужжанием врезалась в заднюю стенку кареты. Хардвик крикнул на лошадей и рванул назад вожжи, заставив еле тащившуюся усталую упряжку остановиться. В ту же секунду незнакомка толкнула дверцу и выпорхнула из кареты.
У Саймона в ушах еще стоял звон выстрела, синий пороховой дым запечатал горло. В этом удушливом чаду реакция его оказалась чуть медленнее обычной. Когда Саймон выскочил из кареты, ему оставалось только наблюдать, как девушка, теперь без обоих башмаков, легко вспрыгнула на одну из двух верховых лошадей. Несомненно, эти лошади постоянно следовали за экипажем. Она крикнула какому-то человеку с вожжами: «За мной!» — и поскакала.
Они удалились вдвоем, словно актеры со сцены. Это было поистине ошеломляющее зрелище, тем более что для своего прыжка чертова кукла даже не потрудилась использовать стремя. Расставив ноги в чулках, она приземлилась точно на спину лошади, причем так ловко, что ей позавидовали бы многие из знакомых виконта.
Всадники развернулись и быстро помчались прочь. Саймон проводил их взглядом и направился к своему груму. Тот как раз вылез из закутка, где он спал, и в данную минуту еще пытался прогнать из глаз остатки сна. Саймон подошел к слуге и самым любезным тоном спросил его, не нашел ли он чертовски странным, что их карету от самого Лондона провожает всадник со второй лошадью на привязи.
По ходу опроса деревянные башмаки, каким-то образом оказавшиеся в руках Саймона, проделали несколько витков и полетели в воздух с впечатляющей силой, а затем один за другим на близком расстоянии попадали в стелющиеся вдоль дороги кусты.
— Милорд?! — воскликнул грум, на глазах теряя присутствие духа от редкой физической мощи своего хозяина и еще более редкой словесной атаки с его стороны. — Я думал, они с вами, милорд.
— Со мной? — Саймон наконец взял себя в руки. Он даже улыбнулся. — Конечно, ты так думал. О, теперь я понял. Извини, я не сразу сообразил, что за нами часто тащатся два пони. Ты знаешь мою привычку брать лошадей внаем, на случай если мне вздумается проехаться от Керзон-стрит верхом. И ты решил, что это тот самый случай.
Виконт вернулся к карете.
— Хардвик, отвези меня, пожалуйста, домой, — устало приказал он, думая о загадочной юной девушке. По-видимому, он никогда больше ее не встретит.
В карете виконт Броктон неожиданно сделал небольшое открытие, сразу поднявшее ему настроение. Он заметил на полу скомканный носовой платок из довольно грубой белой ткани, с вышитой буквой «К». Поднеся лоскут к носу, он узнал запах лаванды и лошади, а также хлеба с маслом.
Продолжая держать платок, виконт раздвинул все шторы и тщательно осмотрел карету. Вскоре он обнаружил на сиденье черствую корку, застрявшую между складками бархатных подушек. Он извлек хлеб и, осторожно держа его большим и указательным пальцами, принялся внимательно изучать, напоминая при этом сову.
Медленная ленивая улыбка тронула его губы. Виконт даже засмеялся, чем сильно удивил и напугал Хардвика с грумом. Он смеялся долго и громко.
— Я должен ее разыскать, — сказал он наконец сам себе. — Какая наглость, черт побери! Поджидала меня, чтобы убить, а сама тем временем устроила тут пикник.
Он все качал головой, даже после того, как, удовлетворенно вздохнув, протянул на противоположное сиденье и скрестил в лодыжках свои длинные ноги. Он снова воспрянул духом.
— Видит Бог, я должен ее найти, — продолжал он размышлять вслух, хихикая и подсовывая платок под свой прекрасный аристократический нос. — Я уверен, Арман боготворит кроху!
Глава 2
Есть справедливая испанская пословица: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».
Граф Честерфилд[3]
Портленд-плейс отличалась от других улиц наиболее выгодным расположением и своими обитателями. Здесь жили самые интересные и влиятельные представители лондонского общества. Так, в доме номер десять обосновался адмирал лорд Рэдсток. Дом номер шестьдесят три занимал сэр Ральф Милбэнк, отец той девушки, что вышла замуж за Джорджа Гордона, лорда Байрона, и впоследствии была им покинута. И конечно же, здесь поселился вместе со своей овдовевшей матерью Саймон Роксбери, виконт Броктон. Возведенный им элегантный особняк, где он проводил основную часть сезона, значился под номером сорок девять.
Вместе с тем Портленд-плейс имела и некоторые недостатки, обусловленные градостроительными наклонностями принца-регента, а также чудовищными по своей сумбурности проектами его личного архитектора. Лет шесть назад неподалеку от северного квартала Джон Нэш взялся разбить Парк-кресент. Уже даже распахали землю, но затем работы прекратились из-за неожиданного банкротства подрядчика.
И с тех пор на том месте на фоне очаровательных просторов высились оставленные строителями горы булыжников и грунта. Теперь на заброшенную территорию снова обратили внимание, придумав для нее новое претенциозное название — Риджентс-парк. Говорили, что если Принни добьется воплощения своего проекта в жизнь, район и прилегающие угодья вскоре посрамят Гайд-парк.
