Барбара Картленд - Брак на небесах
Но, приближаясь к цели, на которую потратил очень приличную сумму (включая лошадей и драгоценности), Бакхерст пробормотал:
– Черт бы побрал всех женщин!
Когда герцог вернулся домой, он размышлял об одной очень соблазнительной женщине.
Жена дипломата, она поселилась в Лондоне недавно. Когда они встретились впервые, между ними проскочила искра, и это не оставляло сомнений в том, во что выльются их отношения. Когда он думал о ней теперь, то задавался вопросом, не делает ли ошибки, заводя еще одно affire de cocur[2] перед самым объявлением о вступлении в брак.
Он не питал надежды, что его новый флирт останется незамеченным для сплетников, которые следили за каждым его движением, как стервятники в ожидании добычи, неизменно паря над его головой.
Она пригласила его на ужин, где, Бакхерст не сомневался, они будут только вдвоем, а ужин наверняка подадут в ее маленькой гостиной, полной цветов, аромат которых будет так же дурманить, как и вино.
Они сядут за стол друг против друга и начнут словесную дуэль, и в каждой фразе будет таиться double entendre[3].
Затем, по завершении ужина, снова будут цветы, софа с подушками и дверь, распахнутая в залитую светом свечей спальню.
Все это было так знакомо, так привычно в его жизни, что казалось таким же нормальным, как сойти на завтрак в его собственном доме или прогуляться по парку на собственной лошади.
Затем, словно этот вопрос встал перед ним впервые, он спросил себя: «Ну и что там может быть еще?» – и не нашелся с ответом.
Надевая длинные узкие брюки, введенные в обиход королем в его бытность принцем-регентом, и фрак с длинными фалдами, герцог продолжал размышлять.
И вдруг ему пришло в голову одно из тех внезапных решений, которые периодически осеняли его. Об этой особенности было известно лишь немногим его друзьям.
– Пришлите ко мне мистера Дэлтона, – сказал он камердинеру.
– Слушаюсь, ваша светлость.
Пока тот выполнял поручение, герцог стоял, глядя на себя в зеркало и отмечая, насколько глубже стали морщины на его лице за последние год-два.
– Я старею, – сказал он вслух. – Возможно, сестры правы, пора остепениться.
Потом он подумал о неловкой, невежественной и глуповатой девице, на которой ему придется жениться, потому что она будет расцениваться как подходящая для него партия: в ее жилах также течет голубая кровь, а у ее отца есть титул, не уступающий его собственному.
Она станет его женой и будет ожидать от него выполнения супружеских обязанностей.
Затем родит ему сыновей, которые ему столь необходимы.
При этом она вечно будет торчать перед глазами – в его доме, в его жизни…
– Я не вынесу этого! Не могу! – сказал герцог и увидел в зеркале, как эти слова появляются на его губах.
Затем перед его мысленным взором предстало лицо Лотти – ее соблазнительные красные губы, резко подведенные тушью глаза; он услышал слова непристойной песенки, которую она пела, и понял, что выбора нет.
Он обязан был сделать это для семьи и для себя самого. Повести себя на этот раз достойно и прилично, как бы тяжело это ни было.
Бакхерст решил, что рассудил правильно: нужно ускорить женитьбу и помешать Лотти завоевать новую скандальную славу за счет брака с Эдмундом.
Открылась дверь, и вошел мистер Дэлтон.
Он служил секретарем и ревизором у герцога в течение многих лет, и тот факт, что в поместьях и домах герцога все действовало как в хорошо отлаженном механизме, был обусловлен его опытом и знанием обстановки до последних деталей.
Герцог отвернулся от зеркала.
– Дэлтон, подготовьте послание баронессе фон Шлютер, – сказал он, – о том, что, к сожалению, мне придется отказаться от свидания с ней сегодня вечером, так как Его величество требует моего присутствия в Букингемском дворце.
– Хорошо, ваша светлость, – бесстрастно ответил секретарь.
– А завтра, как обычно, отошлите ей корзину цветов.
– Хорошо, ваша светлость.
– Утром я уезжаю в Ньюмаркет и останусь там дольше обычного. Полагаю, вам следует сопровождать меня.
– Разумеется, ваша светлость.
Герцог вздохнул.
– А теперь, Дэлтон, куда мне поехать сегодня вечером? Я не могу оставаться дома, наедине с мучительными думами.
– Конечно, нет, ваша светлость.
– Я спрашиваю вас: где могу развлечься, не думая о том, что меня ждет?
Герцог говорил с таким неистовством, что секретарь удивленно посмотрел на него, но он никогда не задавал лишних вопросов.
– Предлагаю вашей милости сначала съездить в Уайтс-клуб, где вы наверняка встретите друзей. Я уверен, что они посоветуют, как веселее провести вечер.
– Вы правы, Дэлтон. Я так и сделаю, но смогу ли я повеселиться в данных обстоятельствах?
Мистер Дэлтон промолчал, и герцог резко сказал:
– Я должен жениться, Дэлтон! Удивляет ли это вас? Это правда.
– Я подозревал, что это может случиться, ваша светлость, после того, как мы узнали о женитьбе мистера Эдмунда.
Герцог пристально посмотрел на секретаря, затем рассмеялся.
– Поистине, Дэлтон, есть ли что-либо, чего вы не знаете? А я-то думал, что хотя бы один раз опережу вас.
– Сегодня утром о женитьбе мистера Эдмунда было объявлено в «Газетт», – спокойно сказал секретарь. – Я собирался показать объявление вашей светлости по возвращении, но после понял, что семья вашей светлости вызвала и ждала вас именно по этому поводу.
– Вы оказались правы, Дэлтон, абсолютно правы, – согласился Бакхерст. – И они разъяснили, что у меня не остается иного выхода, как жениться, что я и собираюсь сделать.
– Хотелось бы лишь надеяться, ваша светлость, – медленно растягивая слова, сказал секретарь, – что жена принесет вам счастье.
– Она принесет мне одно несчастье! – возразил герцог. – И никто не знает этого лучше вас! Но, полагаю, что если нужно принести жертву, то жертвой должен послужить я. Боже, какая судьба! И не смейте желать мне всего наилучшего в браке!
Не ожидая ответа, он вышел из комнаты, с большим трудом сдержав себя, чтобы не хлопнуть дверью.
Глава 2
Леди Сэмела Уинн проехала к конюшням, ловко огибая знакомые рытвины в мощенном булыжником дворе.
Спешившись, она завела лошадь в конюшню, в свое время выстроенную для сорока коней, однако сейчас в ней находилось всего три.
В ближайшем стойле протекала крыша, поэтому она поставила Меркурия в соседнее, где по крайней мере было сухо.
Когда она освободила подпруги и сняла седло, к ней медленно подошел старик грум.
– Славно прогулялись, миледи?
– Да, спасибо, Уолтерс, но, мне кажется, не стоит давать столько свежей травы Меркурию. Дай ему лучше вечерком порцию овса.
