Роби Джеймс - Сильнее только страсть
Король Эдуард с удовлетворением рассказал дочери, что голова строптивого шотландца с недавних пор украшает Лондонский мост, а его тело подвергли четвертованию и останки послали в Шотландию, чтобы там видели, какая участь ждет всех повстанцев и особенно их вождей.
– Я не присутствовал во время казни, – сказал король, – но весьма доволен, что она произошла. – Он сделал большой глоток из кубка и удовлетворенно засмеялся. – Всегда знал, что настанет день и мы рассчитаемся с ним.
– Конечно, – согласилась с отцом Мария. Однако ей хотелось узнать подробнее о том, как Уоллес попал в плен, потому что до нее доходили слухи о предательстве храброго военачальника некоторыми людьми из самых высших слоев шотландского общества. Такое предательство ей напомнило, как некогда Иуда поступил с самим Господом, поэтому она спросила: – Как же все-таки удалось схватить Уоллеса? Ответ отца она знала заранее. Он никогда не одобрял предательства, и выражение лица короля, с каким тот подтвердил этот факт, говорило само за себя.
– Но ведь люди, которые предали, – сказала Мария, – поступили как настоящие патриоты Англии, разве нет?
Старый король ласково положил ладонь на ее маленькую руку.
– Любое предательство все равно непростительно, – твердо произнес он. – Я пользуюсь услугами подобных людей, но не могу их одобрить.
– Было ли захвачено вместе с ним какое-либо имущество? – задала Мария вопрос, удививший короля, и тот бросил на нее неодобрительный взгляд, но все же ответил:
– Почти ничего, дочь моя. Во всяком случае, бедным раздать нечего. Самое ценное из всего, пожалуй, его меч. Он сейчас находится в Тауэре. Но почему тебя так интересует Уоллес?
Мария сумела изобразить беспечную улыбку и сказала:
– Вы же знаете, отец, в нашем монастыре находится целая коллекция реликвий, связанных с войнами, которые вела Англия. Оружие норвежское, датское, времен Харальда, Саладина... Меч Уоллеса мог бы занять почетное место среди них.
Король согласно кивнул. Его недоумение рассеялось.
Проведя сутки в Виндзоре, Мария отправилась вдоль реки Темзы к Лондону, где желала нанести визит своей сестре Джоанне в ее городском доме.
Джоанна была уже матерью двух детей от Ральфа де Монтермира, девочки и мальчика. Но рождение внуков не остудило гнева ее отца-короля, который не мог ей простить брака с человеком недостаточно высокого происхождения.
Удивленная внезапным появлением Марии, Джоанна очень обрадовалась ей: между сестрами всегда оставались ровные, доверительные отношения.
– Я не посылала герольда, – объяснила Мария, – потому что не собираюсь задерживаться у тебя. Однако хочу поговорить с глазу на глаз.
Последние слова она произнесла, потому что к ним уже подходили высокий мужчина привлекательной внешности, а следом за ним двое детей. Он обменялся приветствиями с Марией, и затем Джоанна попросила его оставить ее наедине с сестрой. Тот беспрекословно подчинился супруге, сохранившей в свои тридцать три года изящество и красоту молодости, и Мария понимала, почему сестра избрала в мужья именно его: помимо внешних данных, видимо, за способность спокойно подчиняться своей половине, а быть может, вообще находиться под каблуком и чувствовать себя при этом вполне комфортно.
Рука об руку сестры прошли в одну из аллей сада, и после некоторых общих фраз Мария сказала:
– Ты знаешь, конечно, что Уильям Уоллес мертв? Джоанна содрогнулась, дрожь передалась держащей ее под руку Марии. Обе остановились посреди аллеи.
– Почему ты посчитала нужным сообщить мне о таком известии? – спросила старшая сестра.
Мария поняла: Джоанна не хотела вспоминать прошлое, она предпочитала его забыть.
Спокойно и негромко Мария объяснила сложившуюся ситуацию:
– Твоя дочь находится у меня в Эмсбери уже более года. Я не упоминала о ней раньше, так как понимала твое положение и не хотела понапрасну бередить прошлое. Что было, то было. Но теперь... Я приехала спросить, не желаешь ли ты после смерти ее отца забрать девочку к себе?
Еще молодое лицо Джоанны потускнело, с него словно отхлынула кровь, отчетливее проявились морщинки, в темных волосах сестры Мария заметила вдруг несколько седых. Потом легкий румянец вновь вернулся, и Джоанна сказала:
– Какая она... моя девочка?
– Она своеобразный ребенок. Смышленый, крепкий, красивый. Ей нужна мать.
– Как она попала к тебе?
– Ее отправил Уоллес. Около года назад. Написал мне, что, должно быть, долго не проживет... так оно и оказалось... Хотел, чтобы девочка узнала в конце концов, кто она такая, просил приютить ее. Я согласилась. – Мария внимательно вгляделась в лицо сестры. – Надеюсь, ты не против? Не порицаешь меня?
Та, вздохнув, покачала головой:
– Нет. Ни тебя, ни Уоллеса. Но дело в том... Мой супруг будет против.
– Полагаю, уж его-то ты сумеешь уговорить, сестра. В голосе Марии послышалась малая доза ехидства.
– Нет, не смогу... – В глазах Джоанны блеснули слезы. – Я рада, что девочка у тебя, Мария. Возможно, я приеду к тебе в Эмсбери, чтобы повидать ее.
– Возможно, – эхом отозвалась сестра, не веря словам Джоанны. – Не в этом году, так в следующем, да?
Джоанна схватила руки Марии в свои, крепко, до боли, сжала их.
– Ты будешь для нее лучшей матерью, Мария! Слова прозвучали как заклинание, как мольба. Как просьба простить ее. Мария наклонила голову. Она почувствовала в словах Джоанны призыв судьбы, волю Господа, возлагающего на нее ответственность за еще одного человека. И ему она отказать не сможет.
В молчании сестры повернули обратно к дому.
Конечно, Джиллиана воспользовалась отсутствием наставницы и упросила двух самых молодых воинов из монастырской стражи посостязаться с ней в бою на мечах. Вообще-то по договору, заключенному с Марией, она должна была если и заниматься учебным боем, то исключительно сама с собой, что и делала с завидным постоянством и порой под любопытными взглядами опытных воинов, одобрявших и поддразнивавших ее, наблюдая, как она орудует мечом, повторяет приемы, которым научил отец: как она рубит, колет, наскакивает, отскакивает... А также как ловко владеет кинжалом и как метко стреляет из своего лука. Ну, бывают, конечно, огрехи, чего уж говорить, но ведь она всего-навсего девчонка, к тому же совсем желторотая, а занимается чисто мужскими делами.
Один из юных бойцов-соперников, пятнадцатилетний Питер Энгер, еще даже не омочил свой меч ничьей кровью. Второй тоже не мог похвастаться участием в настоящих битвах. Тем не менее они поднаторели в учебных сражениях и снисходительно улыбались, глядя на девчонку, которая так забавно выглядит в воинской одежде и в шапочке, под которую тщательно упрятаны темные косички.
