Джоан Вулф - Сделка
Вместо этого я окинула графа презрительным взглядом и отчеканила:
— Я обучаю верховой езде, милорд. Мои ученики в основном дети новоиспеченных богачей, которые хотят, чтобы их отпрыски были воспитаны не хуже сыновей и дочек аристократов.
На его лице отразилось нескрываемое удивление.
— Так вот почему у вас такая большая конюшня и в ней полно лошадей?
— Не так уж много, — еще не остыв от нахлынувшей злости, ответила я.
Сэйвил недоверчиво оглядел меня, отчего мои щеки снова вспыхнули.
— Вы делаете это сами?
— Да, — процедила я сквозь зубы, — исключительно сама.
Разумеется, я даже не пыталась убедить его в том, что, несмотря на довольно хрупкое телосложение, я вынослива и крепка, как горный пони.
Огонь в камине начал гаснуть, мне пришлось подняться за кочергой и помешать угли. Ох, как хотелось обратить это оружие против человека, нарушившего покой моего дома!
Сэйвил проговорил у меня за спиной:
— Ваш супруг тоже занимался обучением верховой езде?
Я обернулась через плечо — отсвет вновь разгоревшегося пламени упал на его густые волосы — и ответила:
— Мы занимались этим вместе. После смерти Томми мне удалось сохранить учеников.
— Трудно, должно быть?
Я пожала плечами и начала интенсивнее шуровать кочергой.
«Трудно» не совсем то слово, которым можно охарактеризовать мое состояние и положение в первый год после смерти Томми. Если бы не помощь Макинтошей и супругов Ладгейт — местного викария и его жены, не знаю, как бы я выдержала все, что на меня свалилось.
Я прислонила кочергу к стенке камина и, повернувшись к графу Сэйвилу, произнесла медленно и четко, как говорят с иностранцем, плохо знающим язык:
— Я не имею ни малейшего желания, милорд, получить деньги от лорда Девейна, равно как и ехать к вам в Сэйвил-Касл. Что касается обещания, которое вы ему дали, можете считать его выполненным. Вы нашли мальчика по имени Николас. Можете утром уехать отсюда с сознанием выполненного долга.
Граф слушал меня с вежливым вниманием. Когда я закончила, он произнес:
— Позвольте заметить вам, миссис Сандерс, мне совершенно не известно, что именно написано в завещании моего кузена. Я знаю только, что он оставил какую-то сумму мальчику, которого зовут Николас и который, видимо, является вашим сыном. Говорится ли еще что-нибудь об этом ребенке, выяснится лишь после вскрытия завещания.
Прошло какое-то время, пока значение этих слов полностью дошло до меня.
«О Боже! — мысленно воскликнула я в ужасе. — Что, если в завещании Джордж называет Никки своим сыном?»
Я почувствовала, что у меня слабеют ноги, и была вынуждена снова опуститься в кресло. Я молча сидела, стараясь держаться прямо и дышать глубоко и ровно.
«Словно Джордж уже после смерти решил сказать то, о чем страшился говорить, когда был жив», — подумала я с горечью.
— Знает ли вдова Джорджа что-либо о Никки? — напрямик спросила я у моего собеседника.
— Я ничего не говорил ей о последнем желании кузена, — ответил Сэйвил. — Его жене хватило горя и без этого.
— Но если мальчик упомянут в завещании, — сказала я довольно язвительно, — то, несмотря на ваши старания, милорд, тайное неминуемо станет явным. Кроме того, полагаю, деньги, которые Джордж так великодушно завещал моему сыну, по существу, принадлежат его жене.
Легкая усмешка пробежала по лицу графа, когда он заговорил:
— Насколько я могу судить, у Джорджа было какое-то количество собственных денег. Но скорее всего их источник все тот же — неплохое приданое супруги. Впрочем, какое это имеет значение сейчас?
Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.
— Какой он все-таки бесхарактерный, ваш кузен, — произнесла я со вздохом. — Бог ему судья…
И снова наступило молчание.
— Возможно, у вас есть основания так говорить, — сказал после паузы Сэйвил. Я открыла глаза, — Сужу не по собственному опыту, милорд, а просто по здравом размышлении.
Граф согласно кивнул, но было видно, что он не поверил мне ни на йоту. Разумеется, я была не вправе упрекать его за это, однако раздражение сдержать не сумела.
— Я отправляюсь спать, — сухо сказала я, поднимаясь с кресла. — Ответ дам завтра утром.
— Прекрасно.
Он встал одновременно со мной. Мы стояли, глядя друг на друга, нас разделяло футов шесть потертого, выцветшего ковра.
Внезапно мне захотелось как-то загладить свою холодность.
— Оставляю вас наедине с бутылкой хереса, милорд, — произнесла я подчеркнуто любезно и, кивнув в сторону двух шкафов с застекленными дверцами, добавила:
— Здесь найдется кое-что, если вам захочется почитать.
Было еще только начало десятого. Наверняка он привык поздно ложиться и поздно вставать. Что касается меня, то я уже в шесть утра бываю на ногах.
— Благодарю вас, миссис Сандерс, — с необыкновенной учтивостью ответил Сэйвил. — Вы очень любезны. Будем надеяться, — продолжил он с улыбкой, — что к утру буран стихнет.
Мне трудно описать улыбку Ральфа Мелвилла, графа Сэйвила, могу лишь сказать, что она подействовала на меня сильнее, чем выпитый бокал хереса.
— Спокойной ночи, милорд, — пробормотала я.
— Спокойной ночи, миссис Сандерс.
Я торопливо вышла из комнаты, стараясь, чтобы мое поспешное отступление выглядело по возможности достойно.
Когда я вошла в спальню Никки, чтобы пожелать ему доброй ночи, он стоял у окна, вглядываясь в ночную темень.
— Снег все еще идет, мама, — сообщил он. Я тоже подошла к окну. Снег валил вовсю, ветер тоже не стихал; было слышно, как он гудит в трубах.
— Боюсь, наши гости не сумеют завтра уехать, если так будет продолжаться, — сказала я самой себе.
— По-моему, он хороший человек. Верно, мама? — произнес Никки.
— У тебя все хорошие, — ворчливо ответила я.
— Может, так оно и есть? — предположил мой чудесный сын.
Вместо ответа я обняла его и погладила по мудрой не по летам голове. Если я попытаюсь уверить вас, что мой Никки — один из самых добрых и отзывчивых мальчиков на свете, вы, пожалуй, решите, что я рассуждаю предвзято. Но мое мнение могут подтвердить и другие, в том числе наш викарий мистер Ладгейт, который просто обожает Никки и часто говорит, что из него вышел бы превосходный священнослужитель.
Никки поднял на меня глаза, голубые и чистые, как предвечернее летнее небо, и ангельским голосом спросил:
— Разве он не нравится тебе, мама? Я уклонилась от прямого ответа:
— Просто я не знаю, чем занять графа, чтобы он у нас не скучал.
— Я покажу ему завтра нашего Скуирта, — пришел мне на помощь сын.
Я поцеловала его в светло-шоколадную шелковистую макушку.
