Шелли Такер - Навсегда с ним
— Наверное, он и в самом деле великолепен, — заметила Селина, возвращая на лицо приветливую улыбку и продвигаясь вдоль стола. Добавила на тарелку тоненький ломтик своего любимого сыра «порт-салют», пару крекеров и десяток свежих ягод лесной земляники, залитых шоколадом. Она решила обратить все в шутку, зная, что только так сможет избавиться от своей настырной сестрицы. — Но боюсь, он не совсем в моем вкусе. Ты же знаешь: мне никогда не нравились блондины. Вот если бы он был темным вроде Тома Круза или Сильвестра Сталлоне, то…
— Ну пожалуйста! Этот парень просто создан для тебя. И еще: он не полицейский, не адвокат, не репортер и не врач. Я специально спрашивала.
Селина рассмеялась немудреной шутке сестры. Та нарочно перечислила профессии, о которых Селина и слышать не хотела после прошлогоднего происшествия.
— Тогда как насчет «Я устала и у меня болит голова»? — продолжала отнекиваться Селина.
— Никаких возражений! — Джекки взяла с тарелки Селины одну ягодку и отправила ее в рот. — Ну, правда, Селина, мне обидно — ты отвергаешь всякого, с кем я хочу тебя познакомить. Ты же не знаешь, что теряешь.
Селина заметила, как сестра бросила взгляд в противоположный угол зала. Там стоял ее муж, Гарри О'Киф — высокий красивый мужчина, — и о чем-то беседовал с их английским кузеном. Он старался сохранить равновесие, держа в руке рюмку перье, а на плечах своего сына, трехлетнего Николаса.
На глаза Селины внезапно навернулись слезы, и она поспешила отвернуться, пока Джекки ничего не заметила.
«Я прекрасно знаю, что я теряю, — подумала она, и грусть наполнила все ее существо. — Может быть, у меня никогда не будет того, что есть у тебя. Не будет мужа, не будет ребенка. У меня просто не будет времени. — Она почувствовала, как ее начала бить дрожь. — О Боже, только не здесь! И не сейчас!»
Она сдерживалась из последних сил. Еще секунда — и она разревется у всех на глазах.
Селина хотела было броситься бежать, но страх сковал ее тело. Она даже не увидела, а только почувствовала, как Джекки подхватила из ее рук тарелку и поставила на стол.
— Какая же я дура! — воскликнула она. — Во мне столько же способности к сопереживанию, как в большегрузном самосвале. Ведь ты расстроилась из-за Ли? Ты так его и не забыла. — Она подвела сестру к ближайшему креслу и усадила рядом с собой, согнав оттуда двух гостей.
Не переставая дрожать, Селина попыталась улыбнуться, моргая и молясь за здоровье изобретателя водостойкой туши для ресниц.
— Нет, я не… Я не думала о нем.
— Сестричка, не надо храбриться. Лучше поплачь. — Джекки крепко обняла Селину за плечи. — Когда я вспоминаю, как этот мерзавец потребовал вернуть ему кольцо, не дождавшись, пока ты выйдешь из больницы, я готова…
— Дорогая, дорогая, с тобой все в порядке? — Из-за плеча Селины в облаке «Шанель №19» возникла мать и стала хлопать ее по щекам, будто та была без сознания.
— Д-да, м-ма-мочка. В-все хоро… — Селина пыталась вставить хоть слово в промежутках между похлопываниями.
— Это все из-за Ли, — объяснила Джекки. — Она никак не забудет о нем.
— Вовсе нет…
— О моя бедная, дорогая, дорогая девочка!.. — Франсина Фонтен прекратила хлопать дочь по щекам, обошла вокруг кресла и присела рядом. Схватив руку Селины, она сжала ее своими ладонями. — Этот гадкий человек не стоит ни одной твоей слезинки.
Если бы Селине не было так плохо, она бы рассмеялась. Чуть больше года назад мать тем же самым тоном уговаривала ее принять предложение о замужестве от Лиланда Даубера Третьего. Вся семья считала его идеальной партией: серьезный молодой человек, который наконец наставит ее на путь истинный. У Ли была вилла в Риме, замок в Швейцарии, сеть прибыльных гостиниц и ответы на любые вопросы.
Селине всегда хотелось иметь мужа и детей, гораздо больше, чем делать карьеру, хотя она никогда бы не решилась сказать этого вслух своим родственникам — соискателям Нобелевской премии, деловым гениям, которым всегда сопутствовала удача.
Селина всерьез увлеклась Ли. Влюбленной девушке показалось, что он и есть тот единственный, которого она ждала всю жизнь. Особенно Селину растрогало кольцо, которое он надел ей на палец в знак их помолвки тем декабрьским вечером, когда они словно дети носились по парку Линкольна в Чикаго и лепили снежную бабу.
Вечер закончился совсем не так, как они оба ожидали. Внезапное прекращение всяких связей между ней и Лиландом Даубером несколько недель спустя стало для всех полной неожиданностью. И прежде всего — для нее самой. Она действительно верила, что небезразлична ему, а он оставил ее, когда она так в нем нуждалась.
— Дело… не в Ли. — Селина пыталась дышать ровно и спокойно.
— Тогда в чем? — потребовала ответа Джекки.
— Это… я… — Селина остановилась в последний момент, когда роковые слова уже готовы были сорваться с языка.
Слова, которые сказали врачи перед ее вылетом во Францию: «Неожиданное осложнение, мисс Фонтен. Необходима еще одна операция… Ее нельзя ни в коем случае откладывать».
Они сыпали профессиональными терминами, но суть была ясна: предстоящая операция рискованна, но если ее не сделать, Селина обречена.
Осколок пули, засевший глубоко в спине, тот самый, что врачи поначалу ради ее блага решили не извлекать — он такой маленький, она даже не будет чувствовать его присутствия, — вдруг начал смещаться и медленно приближаться к жизненно важной артерии. Еще немного, и он убьет ее. Может, это случится даже не в этом и не в следующем месяце, но времени у нее не больше года. Спасти ее может только операция. Операция должна состояться через две недели.
— Я… я просто устала. — Селина говорила теперь спокойно, переводя взгляд с матери на сестру. — Только и всего. Обычная усталость. Я еще не акклиматизировалась.
У нее не хватило бы смелости сообщить им страшную новость. Во всяком случае, этой ночью. Ее родные только отошли от переживаний, которые она им доставила в прошлом году. Пусть хотя бы праздник не будет ничем омрачен. Завтра или послезавтра она скажет. Время еще есть.
— Дорогая, дорогая, это точно, что больше тебя ничто не тревожит?
— Да, мама. Я пожелаю вам спокойной ночи и поднимусь к себе. Извинись за меня перед дядей Эдуардом и тетей Патрицией. — Селина чмокнула воздух около щек матери и повернулась к Жаклин: — Поцелуй от меня маленького Николаса.
— Ну конечно. Ты вправду не хочешь остаться? Подожди хотя бы начала затмения.
— Нет, я пойду. Оставляю вам, ученым людям, наблюдать затмение. Завтра вы мне расскажете, как все было. Я ведь по другой части — я же вышивальщица.
Джекки крепко обняла сестру.
